Жестокий век - читать онлайн книгу. Автор: Исай Калашников cтр.№ 233

– Лучше не думай об этом.

– Знаешь что… Если придет час смерти, убей меня сам. Слышишь? Не смотри на меня так, господин мой! Убей, и я буду счастлива. Только сделай это как-нибудь… чтобы я не видела. – Она заплакала.

Кучулук сел с нею рядом. Она обхватила его руками за шею, мокрым лицом прижалась к щеке, поцеловала.

– Ты сделаешь это? Сделаешь? – Шепот ее звучал страстно, исступленно.

– Сделаю, – выдавил он из себя.

Ему тоже хотелось заплакать.

Она успокоилась, положила голову на его плечо, закрыла глаза. Внизу храпели воины, пофыркивали кони. Над травой порхали белокрылые бабочки.

Дыхание Тафгач-хатун стало ровным, глубоким. Он положил ее на траву, и она что-то сонно пробормотала. Дрема стала подкрадываться и к нему. Он встал, походил, растирая отяжелевшую голову. Внизу, у реки, вспыхнуло облачко пыли, покатилось на гору. Вскоре он увидел всадников. Рысили дозоры, ощупывая всю местность, за ними шло войско.

– Вот и все, – вслух сказал он.

Подошел к Тафгач-хатун. Она спала, подложив под голову ладони. Солнце разрумянило ее щеки, на носу выступали капельки пота, и в каждой горело по горячей искорке. Он вынул нож.

– Прощай, хатун…

Поставил конец ножа на грудь жены, туда, где билось сердце, с силой ударил кулаком по ручке и не оглядываясь побежал к воинам.

Заседлав коней, поскакали вниз, навстречу врагам, навстречу своей гибели.

Битва была недолгой. Монголы и приставшие к ним мусульмане окружили и посекли найманов. Среди павших отыскали, Кучулука. Джэбэ приказал отрубить ему голову, насадить на копье и показать во всех городах. Пусть мусульмане ничего не боятся, молятся своему богу, как молились в прежние времена.

Шагнув в комнату, где по утрам принимал пищу и беседовал с везиром, шах удивленно остановился. Везира не было. Не было и Джалал ад-Дина. Ну, сын опаздывает не впервые. А вот с везиром такого никогда не случалось.

Что с ним? Где он, сын ослицы? Резко повернулся на высоких каблуках, шагнул к дверям и лицом к лицу столкнулся с матерью. Она вплыла в комнату в сопровождении векиля Шихаб Салиха и шейха Меджд ад-Дина Багдади. Это было так неожиданно, что он невольно отступил назад.

– Ты, кажется, не рад видеть свою мать?

– Садитесь. – Он указал на подушки, разложенные вокруг дастархана. – Я рад видеть тебя всегда. Но сюда без зова не ходят. – Тяжелым взглядом он посмотрел на векиля и шейха.

Людей более ненавистных, чем эти двое, не было во всем государстве.

По их наущению мать влезает в его дела…

– Матери идут к своим сыновьям по зову сердца. – Не дожидаясь, когда сядет он, мать опустилась на подушки, оправила складки шелкового платья. – Ты ждешь своего везира?

– Жду.

– Сегодня твой везир не придет.

– Что с ним?

– Успокой свое сердце, истерзанное заботами о благе государства. С везиром ничего не случилось. И ничего не случится. У его дома поставлена стража.

Шах бросил быстрый взгляд на дверную стражу – не сменили ли и его телохранителей? И гнев, и неясный страх смешивались в нем. Он ждал, что еще скажет мать, но она молчала.

– Кто и зачем поставил стражу? – раздражение все-таки прорвалось в его голосе.

– Плешивый возбудил недовольство опоры твоего могущества – кыпчакских эмиров. Он стал слишком стар, и жемчужина его ума утонула в луже глупости. Я сочла, что будет благом уберечь тебя и всех нас от этого человека.

Шихаб Салих поглаживал седую бороду, пряча в ней усмешку. Шейх спокойно тянул из чашки чай, ел миндальное пирожное. Эти люди сговорились.

Он ждал, что так оно и будет. Везир не был угоден ни матери, ни имамам, ни кыпчакским эмирам.

– А если я желаю, чтобы везир и впредь был со мной?

– Твое желание свято! – Мать вздохнула. – Но у тебя будет много затруднений. И я не смогу ничем помочь тебе, мой сын. Сердце матери не выдержит этого.

– Хорошо, – буркнул он и, спасая свое лицо, добавил: – Я и сам подумывал о другом везире.

– Достойнейшие из людей государства перед тобой.

Шейх слегка наклонил голову, векиль согнулся почти до земли. Шейх умен и тверд, с ним будет трудно. Если уж выбирать из этих двух, пусть везиром будет Шихаб Салих, этот сын свиньи достаточно хитер, чтобы не перечить ему. Ну, обождите, аллах свидетель, обоим оторву голову…

– Я беру тебя, Шихаб Салих…

– Ты утешил мое сердце! Но это еще не все. – Мать снова вздохнула, однако взгляд черных глаз был остер, жесткие складки желтоватой кожи залегли вокруг маленького, с усохшими губами рта. – Мать твоего сына и моего любимого внука Джалал ад-Дина – туркменка…

– Разве это кого-то удивляет?

– Мать шаха должна быть дочерью племени кыпчаков. Так говорят эмиры.

– Ты моя мать, и ты из племени кыпчаков. О чем же говорят эмиры?

Но он уже знал, куда клонит мать и чего добиваются эмиры кыпчакских племен. Его мысли мчались, как бешеные кони…

– Мать твоего наследника, будущего шаха, – туркменка. И это тревожит верных тебе кыпчаков. Они думают, что ты немилостив к ним. Но я-то знаю, как любишь ты свою бедную мать и всех моих соплеменников…

Вкрадчивая речь матери бесила его. Если бы мог, выкинул ее за двери.

Но за ее спиной – кыпчаки. Если они покинут его… Они знали, когда надо приставить нож к горлу. Он отправил посла к халифу, требуя читать в Багдаде хутбу с его именем. Требование, конечно, будет отвергнуто. Тогда война. Но без отважных, неукротимых в сражении кыпчаков на Багдад не пойдешь. А кыпчаки, если он их не ублаготворит, уйдут в свои степи. Из его опоры превратятся во врагов, станут нападать на города и селения, убивать и грабить… И ни мать, ни кто другой уже не сможет ему помочь. В этом она права. Пусть же пока будет так, как они того желают. Но придет время, и они горько раскаются в своих неумеренных желаниях.

– Кого же вы хотели бы видеть моим наследником?

– Одного из самых достойных твоих сыновей – Озлаг-шаха.

– Он еще мал. Ему не по силам будет править делами государства в мое отсутствие.

– Пока аллах не призовет меня, я буду с ним.

«Вот-вот, – зло подумал он. – Это тебе и нужно – править. Тебе и твоим кыпчакам. Ну ничего, такая радость вам даром не достанется».

– Я внял просьбе кыпчакских эмиров, моя бесценная мать, – пусть будет вечно над тобой благословение аллаха, – и надеюсь, что они будут ревностно исполнять мои желания… Поход будет трудным, война тяжелой.