Владимир Красное Солнышко - читать онлайн книгу. Автор: Борис Васильев cтр.№ 7

— Родина предков моих! — громко провозгласил Владимир. — Родина прадеда Рюрика, родина прадеда Олега, за мудрость свою прозванного Вещим! Во славу их — наш пир семидневный и наши песни!

Попировать не успели. Неожиданно от двух низменных берегов озера, заросших камышом, почти одновременно отчалили две лодки. Быстро и расчетливо они шли наперерез их судну.

— Прикрыть князя Владимира! — крикнул Яромир. — Лучникам бить по гребцам, мечники, к бою!

Добрыня тут же сграбастал княжича, подмял под себя, хотя Владимир отбивался изо всех сил и кричал:

— Лук!.. Лук и стрелы!..

Лучники великой княгини Ольги били по лодкам неспешно и только прицельно. Атакующие лодки качало на волнах, покачивало и насаду, и далеко не все стрелы попадали в цель. Однако лодки уже начали разворачиваться к берегам, чтобы отойти подальше от стрелков. Тут и новгородский князь сумел выкарабкаться из-под Добрыни:

— Лук мне!..

Будислав, первым оценив малые силы неизвестного противника, кинул княжичу свой лук и колчан со стрелами:

— С колена бей, княжич! Меньше качает.

— И мне лук!.. Мне!.. — кричал Ладимир.

Атаку отбили быстро. Получив отпор, лодки, с трудом развернувшись на волнах, спешно ушли в камыши. Но за это время Владимир успел расстрелять полколчана.

— Неужто Святославова засада? — спросил Добрыня. — Не верится что-то…

— Ушкуйники, — пояснил Яромир. — Привыкли дань взимать с проходящих купцов.

— И нарвались! — засмеялся Путята.

— Не разобрались, — усмехнулся Яромир. — Насада-то у нас торговая.

— Я же и говорю, что нарвались!

— Значит, больше не сунутся, — подытожил Будислав.

— А теперь — тризна, пир, песни, веселье! — странным еще для себя тоном («княжеским», как определил Добрыня) повелел будущий великий князь Владимир.

Он был счастлив. Он участвовал в своей первой битве, он стрелял и в него стреляли. И всю жизнь потом Владимир отсчитывал свои сражения с битвы на Ильмень-озере.

Отплыли в сторону от привычного пути следования судов, остановились в непролазных зарослях камыша, чтоб никто не мешал, и за всем этим не заметили, что быстроходный струг под добрым парусом и с двумя парами опытных гребцов скользнул мимо, держа направление на Господин Великий Новгород.

Семь дней пировали — дым коромыслом. Добрыня подстрелил в роще косулю, Будислав и Ладимир выволокли на берег двух пудовых сомов, мирно поджидавших лягушек в камышах. И первым, кому воздали громкую хвалу и славу, был воевода великой княгини Ольги Яромир. А потом распевали дружинные и богатырские песни, хохотали до слез над ядреными шутками Путяты, неутомимо плясал Поток…

На восьмой день встали тихой озерной зарею, когда вода чуть подсвечивает от еще не появившегося на небосводе солнца, когда чуть холодит плечи то ли легкий рассветный ветерок, то ли крепкий вчерашний хмель. И молча — шуметь не хотелось, да и невозможно было шуметь над еще спящим озером — выплыли из камышей и неспешно тронулись к землям Господина Великого Новгорода, которые начинались чуть выше устья Ловати.

Князь новгородский Владимир уверенно плыл к своему первому княжескому престолу.

И лишь на второй день пути по Ловати их неторопливую насаду встретил распашной быстроходный струг. На корме сидел великий киевский воевода Свенельд. Повелел остановиться, Владимиру — пересесть в струг, а стругу — плыть к берегу. И как только пристали, сошел на берег, жестом пригласив Владимира следовать за собой.

— Я — с дурными вестями.

— Говори, великий воевода.

Свенельд вздохнул.

— Твоя бабка великая княгиня Ольга окончила трудные дни свои на этой земле.

— Как?!

— Еще не всё. Матушка твоя Малфрида пропала без вестей.

— Куда пропала? Матушка моя пропала? Как так — пропала?

— Навсегда.

— Навсегда, — горько повторил Владимир.

Помолчали, скорбно склонив головы.

— И еще не всё, — сурово продолжил великий киевский воевода. — Святослав хочет поделить Киевскую Русь между сыновьями на уделы.

— Передерутся, — усмехнулся Владимир.

— Возможно, — согласился Свенельд. — Но после того, как совместно расправятся с тобой.

Владимир тяжело вздохнул:

— Матушки моей больше нет. И бабки больше нет. Советчика моего.

— Нет королевы русов, — вздохнул и Свенельд. — Опустела наша земля. И закачается все.

— Может, об этом и говорил мне слепой кудесник в пещере над Днепром?

— Они считают тебя незаконным, — вдруг сказал великий воевода, не обратив внимания на его слова. — По повелению Святослава я вынужден буду служить его старшему сыну.

— Но…

— Помолчи. Новгородцы и рады бы тебя защитить, но у них не хватит на это сил. Я оставил для тебя золото. Уйдешь вместе с охраной за рубеж, наймешь на это золото варягов и вернешься в Новгород, когда начнется кровавая свара на Руси.

— Я понял, великий воевода.

— Воевода… — Свенельд невесело усмехнулся. — Расстаемся навсегда, так что узнай правду из первых уст. Твоя мать Малуша — моя внучка, дочь моего сына Люта Свенельдыча. Стало быть, я — твой прадед. И нещадно мсти тому, кто осмелится сказать, что ты — сын рабыни. Прощай, внук.

Он крепко обнял растерявшегося от этих новостей Владимира, прижал к груди.

— И помни: вовремя скрыться за рубеж и вовремя вернуться с нанятыми варягами.

1

В двух поприщах от Великого Новгорода новгородского князя на распашной четырехвесельной ладье встретил посадник Радьша. Уже в летах, как и положено быть посаднику, но еще сохранивший живость и ироническую усмешку в глазах.

— Буди здрав, великий князь!

— Не великий еще. Не спеши.

— Смоленский князь Преслав первым поздравил тебя, а ему виднее.

— Первым поздравил я, — вдруг вылез Ладимир. — Еще в детстве, когда…

— Первым поздравил меня мой дядька Добрыня Никитич. И сказал, что на Руси за власть платят кровью. А я не хочу крови. Не хочу. Так что лучше расскажи, как меня в твоем вольном городе встретят.

— Перебирайся на мою ладью, великий князь. Тут все тебе и поведаю.

Неожиданно в их добродушную беседу вмешался Яромир.

— Великая княгиня Ольга повелела мне, воеводе Яромиру, доставить великого князя Владимира в Господин Великий Новгород. А он — за твоей спиной, посадник. Стало быть, повеление великой княгини еще не исполнено. Оно будет исполнено только тогда, когда я доставлю великого князя в Новгород и когда буйные новгородцы признают его власть, — непреклонно сказал он.