Черчилль. Молодой титан - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Шелден cтр.№ 45

Но суть «ошибок» была очень серьезной. Владельцы шахт в Южной Африке помыкали своими работниками-китайцами, обращаясь с ними как с рабами, и служащие Милнера смотрели на происходившее насилие сквозь пальцы, не предпринимая ничего против порки и других телесных наказаний. Когда в палате лордов Милнеру задали вопрос, правда ли это, он ответил, что да. Он одобрял телесные наказания для поддержания порядка, но очень сожалеет об этом и считает, что был неправ.

Черчилль и другие лидеры либеральной партии хотели избежать в дальнейшем случаев насилия. Им совсем не хотелось втягиваться в длинные пререкания с тори относительно прошлого, в особенности, когда они были связаны с деятелем, прослужившим в колонии достаточно долго и пользовавшимся известностью в стране. Но в своем стремлении двигаться вперед и похоронить прошлое лорда Милнера, Черчилль проявил слишком много воодушевления. Тори не успели до конца понять, что он имеет в виду, и принялись кричать «Позор!». Для них не имело значения, злоупотреблял ли Милнер своим положением, был ли он виновен или нет. Консерваторы считали, что Черчилль — теперь оказавшийся на стороне победителей — теперь пытается унизить прежних чиновников и правительство, выставляя их мощи на посмешище.

Чем красноречивее выступал Черчилль, тем большую ненависть он вызывал у оппозиционеров. В ритмических повторах им слышалась заносчивость и самонадеянность. Сам звук его голоса, минуя доводы рассудка, раздражал их. Будучи побежденными, они не хотели видеть проявления великодушия с его стороны, и находили утешение, не давая ему говорить. В его словах они слышали только то, что хотели слышать, а его призыв урегулировать разногласия воспринимали как еще один оскорбительный выпад со стороны юного перебежчика.

Слишком ли густо положил краски Черчилль или нет, — трудно сказать, но тори покинули палату, кипя от гнева. Они и до того мечтали снять с него скальп, а теперь, почувствовав, что удобный момент настал, решили не откладывать возмездие. В первый раз он совершил промах, в первый раз открыл уязвимое место, и они тотчас запустили в него когти, чтобы он уже никогда не забыл про этот день.

Все же Уинстону под конец удалось высказать то, что он намеревался сказать: отказаться от каких-либо санкций против Милнера и оставить его прежние ошибки в прошлом. Но «в интересах мира и согласия в Южной Африке, в дальнейшем воздерживаться от насилия по отношению к отдельным людям». Заключительные слова поддержали его сторонники, представители других партий, но не тори.

Консерваторам предоставили возможность высказать все, что они хотели. Хладнокровие Черчилля, с которым он выдержал их нападки, вызывало большое уважение премьер-министра. Когда в начале лета Кэмпбелл-Баннерман не имел возможности из-за болезни жены присутствовать на окончательных дебатах по предоставлению автономии Трансваалю, он поручил Черчиллю заменить его.

Как и предполагалось, либералы легко одержали победу, подавив противников численным превосходством, но что особенно порадовало премьер-министра, это то, как спокойно, уверенно и в какой выдержанной манере Черчилль вел эти дебаты. Его поведение произвело большое впечатление даже на короля. Он признал, что Уинстон продемонстрировал полную зрелость, и счел нужным подбодрить молодого деятеля. «Его Величество, — уведомили Уинстона, — рад видеть в Вашем лице заслуживающего уважения деятеля министерства и более того — серьезного политика».

* * *

Изучая дела, связанные с Южной Африкой, Черчилль получил письмо от одного американского военного корреспондента, хорошо знакомого ему по Бурской войне. Ричард Хардинг Дэвис — один из самых почитаемых журналистов в Америке — мужественный, с квадратным подбородком, — побывал не только в Южной Африке. Он отправлял репортажи с театров боевых действий Испанско-американской и Русско-японской войн, описал несколько сенсационных преступлений, наводнение в Джонстауне, и сотни других историй, которые становились злобой дня. В тот момент, когда Уинстон получил от него письмо, Ричард уже не был военным корреспондентом. Он писал документальные книги, рассказывал о своих путешествиях, брал интервью у Уолта Уитмена и состоял почетным членом «Мужественных всадников» Рузвельта [22] .

В юности, когда ржавчина цинизма еще не проела его, Генри Луис Менкен, известнейший американский журналист, бесконечно восхищался Дэвисом, считая его «героем нашей мечты».

Однако в 1906 году сам Дэвис решил выставить героем своей очередной книги Уинстона Черчилля. «Сейчас я пишу книгу под названием «Настоящие солдаты удачи», — признавался он в письме, отправленном с его фермы, расположенной в Маунт-Киско, штат Нью-Йорк. — Их будет шесть человек. И мне хочется включить и тебя в их число. Юноша, который успел принять участие в четырех войнах, дитя удачи и солдат удачи, надеюсь, он получится достаточно ярким и выразительным».

Если бы о том зашла речь год или два тому назад, Уинстон только порадовался бы такому предложению. Но сейчас он прилагал все усилия для того, чтобы к нему относились со всей серьезностью как к государственному человеку, как к поборнику мира и человеку, понимающему все проблемы империи. И в такой момент оживление образа бесшабашного Уинстона, в особенности с титулом «солдат удачи», как именовали наемников, выглядело весьма некстати. Ему и без того хватало критиканов, которые при всяком удобном случае попрекали его, называя «бессовестным перебежчиком», не способным хранить верность партии.

Однако у Черчилля не было рычагов власти, которые могли бы приостановить публикацию книги. Глава о нем «уже была наполовину закончена, — как сообщал Дэвис, — оставалось только добыть нужные сведения, порывшись в старых подшивках нью-йоркских газет. — Бьюсь об заклад, что я знаю о раннем периоде твоей жизни намного больше тебя самого».

Подобное заявление способно вызвать нервную дрожь у любого политика, не только у Черчилля, которого весьма тревожило, что Дэвис раскопал много моментов из его личной жизни, о встречах и знакомствах в Южной Африке, а потом в Лондоне. К тому же Дэвис был другом Этель Барримор с юности, можно сказать, стал ей почти братом. В письме от 4 мая он сообщил Уинстону, что «мисс Бэрримор была очень больна. Она с трудом пришла в себя после операции по удалению аппендицита, но после того, как пожила у нас на ферме, заметно окрепла». Итак, с одной стороны, известный американский журналист за своим письменным столом описывает жизнь Черчилля, а в нескольких шагах от него одна из женщин, в которую он был влюблен, приходит в себя после операции. Что ему оставалось? Только надеяться на то, что и Этель, и столь неожиданно явившийся биограф расскажут о нем только хорошее. Внушала надежду и одна строчка Дэвиса: «Надеюсь, ты не забудешь меня, когда станешь премьер-министром».