Черчилль. Молодой титан - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Шелден cтр.№ 106

По сути, именно премьер-министру принадлежало последнее слово. Именно он и принял решение «рискнуть». Асквит брал на себя ответственность, но отказался держать ответ за случившееся, как и Китченер, который из рук вон плохо вел Галлиполийскую кампанию. Точно так же вел себя и Джеки Фишер, доказывая изо всех сил, что все время сопротивлялся Дарданелльскому плану. Из-за своей молодости и уже сложившейся в обществе репутации рискового человека, Черчилль стал наиболее удобной кандидатурой на роль главного виновника, ответственного за провал операции. Это было намного проще, чем возлагать вину за это на Асквита, Китченера и Фишера.

Первым от него отвернулся Фишер. Адмирал вышел из себя, когда 13 мая турки торпедировали линкор «Голиаф». Пятьсот человек из его команды погибло [83] . Старый адмирал даже не хотел обсуждать вопрос о перемене стратегии или выводе войск. Он решил полностью устраниться. 15 мая он отправил Уинстону и Асквиту прощение об отставке. Уинстон уговаривал его остаться. Но тот отказался, написав мелодраматические строки: «Ты должен остаться. А Я ДОЛЖЕН УЙТИ!» После чего он начал выдавать комментарии, которые подрывали репутацию Черчилля, играя на руку его противникам: «ОН ОЧЕНЬ ОПАСЕН!» В письме к лидеру тори Эндрю Бонар-Лоу он высказался еще жестче: «Уинстона надо убрать любой ценой! НЕМЕДЛЕННО!» Он уверял, что «грандиозный провал» в Восточном Средиземноморье полностью ложится на плечи Черчилля, и что он «отказывается иметь какое-либо дело с ним!».

Черчилль ожидал чего-то в этом духе. Все то, над чем он так тяжко трудился все эти годы, поставил под сомнение сварливый старик-адмирал. Но дело было даже не в том, что провалилась не очень хорошо продуманная другими военными операция. Страшная военная ошибка оборачивается громадными потерями на поле боя. А в случае с Черчиллем — самым уязвивым местом становилась его гордость. Запятнать ее — это было хуже смерти.

Его поразительно быстрый взлет был подобен внезапной вспышке. Столь же стремительным оказалось и падение. Под нападками прессы, обвинявшей правительство, Асквит был готов любым способом спасти свое кресло премьер-министра. Его враги-консерваторы понимали, насколько он стал уязвим, и что уход Фишера в отставку продемонстрировал трещины и проколы правительства во время войны. «Внезапно министерское здание обрушилось, — писал лорд Керзон 18 мая, — из-за взбрыка старого Джеки Фишера».

Ллойд-Джордж тоже не считал, что должен проявлять снисходительность и защищать Черчилля. Если принести его в жертву, значит и Асквит, и Ллойд-Джордж останутся при власти. «Уинстон должен уйти, — писал он своей любовнице 15 мая. — Его уже можно хоронить». По поводу своего согласия Ллойд-Джордж заявил, что оно было «вынужденное», поскольку весь кабинет дал согласие напасть на дарданелльские форты.

Георг V был доволен такой переменой отношения к Черчиллю. Его все больше и больше утомлял этот «чертик из коробки». «Премьер-министр должен организовать национальное правительство, — заметил король, — только таким способом мы сможем избавиться от Черчилля в адмиралтействе».

Уинстон пытался убедить Асквита не увольнять его, но уже было поздно что-либо предпринимать. «Все закончилось, — писал он Джорджу Ридделу 20 мая. — Все, за что я боролся — это победа над Германией». В сложившихся обстоятельствах он не мог рассчитывать на поддержку премьер-министра, которого он называл «ужасно слабым — инертно слабым. Эта слабость убьет его».

Даже Вайолет — неизменная его сторонница — не в силах была помочь. Она разрывалась между стремлением поддержать старого друга и желанием помочь отцу выйти из кризисной ситуации. Вайолет сделала выбор в пользу отца, но при этом все-таки попробовала объяснить Черчиллю, чем продиктовано ее решение. 19 мая они встретились в его кабинете. Разговор прерывался слезами. «Твой отец должен был поддержать меня!» — говорил он. Вайолет не смотрела на него, она уперлась взглядом в пол, погрузившись в мрачные размышления. «Я чувствовала, что разбиваю его сердце», — записала она в дневнике. Но самое большее, что она могла просить у отца — найти более-менее подходящее место для Уинстона. Асквит пообещал сделать все, что будет в его силах. Но Черчилль понимал, что Асквит так слаб, что у него едва хватает сил, чтобы удержаться самому.

В самом конце мая премьер-министр образовал военное коалиционное правительство с участием тори. Теперь надобность в Черчилле отпадала. Он должен был покинуть кабинет. Фортуна отвернулась от него. Из неясной тьмы снова вынырнул Бальфур, чтобы возглавить адмиралтейство. Два главных врага Черчилля — юнионисты Эдвард Карсон и Бонар-Лоу — получили места в правительстве. Унижение Черчилля заключалось не только в том, что его отстранили от должности первого лорда, но еще и потому что для него не нашли лучшего места, чем канцлер Ланкастерского герцогства. Скрепя сердце он согласился. Ему требовалось время, чтобы осмыслить случившееся и решить, что надо делать.

Но смириться с переменой статуса было трудно. Годом ранее, когда он изо всех сил готовился к войне, Карсон и Бонар-Лоу только начинали продвигаться по карьерной лестнице. Но что еще более непостижимо — Карсон, человек, который в свое время угрожал ради защиты Ольстера нарушить все государственные законы, — стал ныне генеральным атторнеем (министром юстиции) Великобритании. Враги Уинстона могли ликовать. Раньше он был неуязвим, и вот теперь они отомстили за все свои провалы. Он получил по заслугам за свое прежнее нахальство. Комментарии Фишера, обращенные к Бонар-Лоу, прокатились по газетам тори: «Суть в том, что Уинстон Черчилль опасен для страны», — писала «Морнинг Пост» Х.А. Гуинна.

Война длилась уже год — и будет продолжаться еще три года. Но Черчилль — с невероятной скоростью — оказался одной из ее первых политических жертв. Подобно лорду Байрону, молодой Уинстон встретил трагический поворот судьбы в борьбе против турок.

Но более всего из-за падения Черчилля ликовали немцы. Их газеты заполнили карикатуры и насмешливые статьи. В них говорилось о том, что Германия потеряла «самого ценного союзника». Все его известные цитаты теперь обращали против него. В одной из газет злорадствовали. «Фальшивая фраза «флот для Германии — большая роскошь», похоже, обернулась для его страны «большой роскошью». Если бы он попал в плен, то нам бы не пришлось даже отнимать у него «почетный меч», так как он сломался».