Приключение в наследство - читать онлайн книгу. Автор: Илона Волынская, Кирилл Кащеев cтр.№ 40

Пошатывающийся Охрим брел к крепостным воротам:

– Сюда того клятого посланца везти Охрим хорош, а пить с их старшинскими милостями рылом не вышел? Та и грець с вами, паны гордовитые, что я, сам выпить не могу? Еще как могу! – Его ноги сами собой выписали лихой крендель в снегу, подтверждая, что может, и еще как, – замковая стена выскочила навстречу и заботливо подставила захмелевшему казаку бугристую каменную грудь, к каковой он и приник и погрузился в раздумья: на что было и вовсе покидать гостеприимный шинок за замковой стеной? Воспоминания оказались не из приятных – Охрим охлопал себя по бокам: ни за пазухой, ни в поясе, ни даже в сапоге не оказалось и монетки. Тяжко вздохнув, он отлепился от стены и, кивнув караульному у ворот, поковылял дальше в замок. Снежок скрипел под сапогами, эхом отражаясь в опустевших замковых улочках, садился на шапку белой пушистой оторочкой, легкий морозец покусывал грудь под удальски распахнутым кожухом, выгоняя из тела хмельную расслабленность, а мысли делая трезвыми и мрачными.

Два года он таскается за Косинским по Волыни и Киевщине – а как был голотой, так и остался: ни в старшину не выбился, ни кошель не набил. Так и не поделенную добычу, где была и Охримова доля, посланец Острожского увезет, да навряд ли обратно по панским имениям раздаст, в княжью казну положит.

– Большие паны завсегда свое возьмут. И чужое тож не забудут, – пробурчал Охрим, снова приваливаясь к стене. Путь, обычно недлинный, теперь казался бесконечным, как путь в татарскую неволю. Хоть бы кто на двор вышел, плечо подставил, так нет же, пусто, как в крестьянском амбаре по весне. – А простому казаку по зиме хоть с голоду помирай!

Скрип снега всколыхнул тишину. Охрим поглядел на свои сапоги, убедился, что они здесь, а значит – идет не он.

– Ось ты-то мне и поможешь до постели добраться! – серьезно объявил он и шагнул вперед – из проулка меж сараюхами на двор у замкового колодца.

– Чтоб после жалеть не пришлось! – прозвенел голосок, и от колодца мышиным скоком пробежала девчонка. Слишком большая – почти до колен – кацавейка скрывала фигуру, нос девчонка кутала в платок, но Охрим ее сразу узнал! Охрим языком пошерудил на месте выбитого деревянным башмаком зуба. Как не узнать ту, из-за кого даже середь дурней, что пошли за паном Косинским, Охрима называют самым дурноватым! Когда Киев брали, много кого ранили, но одного Охрима подстрелил мальчишка! И утек! Да разве кто помнит, что это хлопцы его упустили? Все помнят, как пан гетман девку у Охрима отнял – будто Охрим ее сверх положенной доли добычи взять хотел! Жлобом нынче кличут, жмотом, а то и вором. И грошей нема, и обозвали. Вот Охриму и пекло за все свои беды до малой сотниковны добраться. Ну а после того как девка на гусятне на него напала… только и оставалось, что бегом за паном гетманом на бой с Острожским, чтоб не слушать, что «нашего Охрима не то что гуси заклюют, та й куры загребут». Бой Косинский проиграл, и вовсе без добычи остались. Охрим сам не знал как, но был готов поверить, что и тут клятая девка виновата!

Охрим проводил девчонку недобрым взглядом, но следом не пошел – та нырнула на поварню, а связываться с теткой Оленой ему даже сейчас не хотелось. День-два – посланник Острожского уедет, и тетка с ним, тогда он до поганки и доберется! А вот с чего это она ночь-полночь бегает? Охрим с интересом уставился на другой конец замкового двора.

Молодой хлопец сплюнул вслед убежавшей девчонке, повернулся на каблуках и, зло давя снег подошвами добротных сапог, зашагал прочь.

– Сдается, хлопче, и тебя ця лазутчица Острожских достала! – покрутил головой Охрим, уже позабыв, и что сам выдумал историю про лазутчиков, чтоб заставить караулы гоняться за клятой сотниковной, и что после победы лазутчики в крепости князю больше не нужны. – А сам-то ты кто таков будешь? – Неожиданно тихо и легко он перемахнул колодезный двор и углубился в запутанную паутину проулков.

Хлопец шел торопливо, сильно подавшись вперед, словно ломился навстречу урагану, и не оглядывался. Охрим невольно ухмыльнулся: вот так и он когда-то уходил от родительской хаты, отправляясь на Сечь, – бегом и не оглядываясь. Хлопец, сдается, на лихое дело идет! Острое предчувствие удачи, что перекроет все недавние беды, охватило казака.

– А вот поглядим, кто над кем потом надсмехаться будет: вы над Охримом, али Охрим над вами! – погрозив кулаком кому-то неведомому, прошептал казак и, прижимаясь к стене, заспешил следом.

Мальчишка уверенно петлял проулками, так что Охрим, всегда считавший себя в замке человеком своим, начал понимать, что запутался. Только рисующаяся на фоне неба осанистая башня донжона не давала сбиться с пути. Хлопец свернул за очередной сарайчик… поспешающий за ним Охрим отпрянул: средь хозяйственных построек обнаружился захламленный дворик, а во дворике – пара тощих и унылых волов, запряженных в груженную с верхом телегу. Рядом маялся дядька, такой же понурый, как его волы: и худая свитка на тощем теле, и усы, похожие на крысиные хвостики, и фонарь в руке – все уныло обвисло. Тени от огонька в фонаре стремительно носились по двору, то сжимаясь в комок, точно прячется кто-то, то вырастая на стенах амбаров в жутких чудищ.

– Все загрузили, дядька? – торопливо спросил хлопец.

– Волов-то моих, кормильцев, мне вернут? – не отвечая на вопрос, сам спросил дядька, и было в его голосе глубочайшее неверие в такую удачу, точно спрашивал он по обязанности, ни в малой мере не надеясь, что и впрямь увидит своих волов еще раз.

– Да на что они нужны? – хлопец и дядька словно сговорились менять вопрос на вопрос.

– Но вот понадобились же! – кивая на груженую телегу, буркнул дядька. – Слышь, хлопче… Може, я того… с тобою поеду? За воликами своими пригляжу.

Хлопец взобрался на телегу, подхватил вожжи… наклонился и положил руку дядьке на плечо.

– Поверь мне, дядька… Вот не надо тебе со мной ехать! – проникновенно сказал он. – Целее будешь!

– Та шо мне самому целому быть, ежели волов нема? Разом с жинкой и детьми по весне с голоду помирать? – тоскливо вздохнул дядька, и его худая свитка и вислые усы снова затрепетали на ветру. – Ты хоть на дорогу гляди, хлопче, щоб волики мои, риднесенькие, не покалечились, – безнадежно попросил он. – Може, фонарь возьмешь?

– Ты что, дядька, сбрендил? – хлопец аж отшатнулся. – К пороху с огнем?

– Зброяр, а пороха боишься, – пробурчал дядька.

– Потому и боюсь, что зброяр, – наставительно сказал хлопец и решительно оборвал разговор. – Хватит уже болтать! Цоб-цобе! – негромко прищелкнул он языком и тряхнул вожжами. Тощие волы напряглись так, что сквозь шкуру аж ребра проступили, и стронули проседающую под грузом телегу с места. Дядька мучительно сморщился, телега заскрипела и покатила – не к главным, а к задним, почитай что потайным (хоть все и знали, где они), воротам замка.

Затаившийся Охрим черной тенью перемахнул площадь. Фонарь в руках у дядьки дернулся, тени снова заметались, то взбегая по стенам, то обрушиваясь в снег, но казак уже скрылся во мраке. Прячась в густой тени домов, он скользил следом за неторопливо катящей телегой, и сердце колотилось, как даже в бою не бывало. Груженая телега с порохом, а хлопец – зброяр, и только что этот зброяр встречался с той самой девчонкой! Уж не он ли так ловко в Киеве с пистолем управлялся? И куда он нынче порох-то везет, да еще целую телегу?