Мне всегда везет! Мемуары счастливой женщины - читать онлайн книгу. Автор: Галина Артемьева cтр.№ 66

…Оказавшись в Чехословакии в 1979 году, мы с мужем пошли смотреть американский фильм «Марафонец» с Дастином Хофманом в главной роли. У нас не показывали такое количество американских фильмов. Естественно, мы с огромным интересом смотрели в братской стране то, что не могли увидеть дома. Фильм — замечательный. Сильный. До сих пор помню впечатление от него. Только в одном месте возникла у меня непонятная для окружающих реакция. Там старый эсэсовец пытал героя Дастина Хофмана.

Знаете как?

Он ему зубы без анестезии сверлил.

Все в зале оцепенели от ужаса.

А у меня начался неудержимый приступ смеха. И это — пытка? Чудесная бормашина, быстрая, суперсовременная, не с ножным приводом… Ну — сверлит… И даже не орет, не ругает, не унижает… Сверлит себе дедушка — бывший эсэсовец молодому человеку зубы… А парень терпит… Не выдает секрета.

Его бы к нам…

Но в завершение — о светлой стороне вопроса. Мне тут сказали, что в Швейцарии и в Германии врачи-стоматологи специально слегка не долечивают зубы или даже удаляют те, которые еще вполне можно спасти. Это делается исключительно с целью наживы, чтобы пациент лечился постоянно, а потом и занялся дорогостоящей имплантацией. Охотно верю. И могу с гордостью отметить: советские стоматологи портили наши зубы совершенно бескорыстно. Ура!

Лет с четырнадцати-пятнадцати я уже четко осознавала, что одной моей мечте, собственно, главной на тот момент, а именно — мечте о вольном ветре странствий, о свободных путешествиях по джунглям, горам, пустыням и океанам осуществиться не придется. Мы все — всей страной — были невыездными. За редкими исключениями, к которым я точно не относилась. Ну и что? С чем-то надо смиряться. Что-то надо принять.

А все-таки ужасно хотелось узнавать о других странах, понять, как отличается наша жизнь от жизни в другой стране, поговорить с людьми на другом языке. Понятно было и то, что информация о мире, простирающемся за границами нашей Родины, преподносится нам крайне скупо и односторонне. У нас продавались газеты и журналы на иностранных языках. Даже из капиталистических стран — Англии, Франции, Италии. Но только это были газеты тамошних компартий. К тому же языками тех стран я не владела. Не получалось успеть все, как бы я ни стремилась.

Но я придумала кое-что. Я стала покупать югославские и польские журналы. Среди югославских — чаще всего продавался журнал «Svjet» — то есть «Мир», и «Базар». А из польских получалось купить «Кобиету и жиче», что в переводе означало «Женщина и жизнь». «Свет» продавался, по-моему, по недоразумению. Его приняли за женский журнал мод. А это оказалось очень талантливое, интересное и честное издание, освещавшее все стороны жизни во всем мире. Что требовалось, чтобы начать читать эти журналы? Естественно, знание языков — сербско-хорватского (так тогда назывались эти языка) и польского.

А вот тут — главное желание. Это же языки славянские. У нас много общих корней. Интересно смотреть, как и почему в наших языках что-то совпадает, а что-то отличается. Я отправилась на улицу Горького в магазин «Дружба», где продавались книги народов социалистических стран, купила нужные мне словари и принялась читать. Какое же наслаждение я испытала, когда обнаружила, что понимаю прочитанное!

В итоге я стала пассивным пользователем двух языков. Что это значит? Значит: читаю на них легко и свободно, а вот говорить не могу. Эту задачу я перед собой и не ставила. Мои горизонты очень расширились благодаря регулярному чтению на сербско-хорватском и польском.

А потом я вот что придумала. Взяла и написала в журнал «Базар», который издавался в Белграде, (написала на сербском, сама!), что хотела бы переписываться со своими югославскими сверстниками, что мне 15 лет, что живу я в Москве, увлекаюсь такой-то музыкой, чтением… Наклеила марку, отправила письмо по адресу, указанному в выходных данных журнала. И забыла про это.

И вдруг стали приходить письма. Из Югославии. Пачками. Оказалось, что мое письмо с адресом опубликовали в журнале «Базар». И очень много оказалось моих сверстников, которые хотели бы переписываться со мной. Переписка эта стала частью моей жизни. Я действительно много узнала, с некоторыми ребятами познакомилась лично.

Вот что сейчас меня удивляет. Просто кажется нереальным. Мы с друзьями по переписке посылали друг другу всякие подарки, связанные с нашими увлечениями. Например, люди очень интересовались нашей музыкой. Кто-то просил прислать пластинки с записью Ойстраха и других наших корифеев классики. Был один любитель опер — я посылала ему коробки с операми. В магазине «Мелодия» в отдел классики очередей не было, и стоили пластинки совсем недорого. Некоторых интересовала наша эстрада. Я покупала самое интересное, все отсылала, и все доходило! Причем быстро! А в ответ мне приходили маленькие и большие пластинки «Битлз» и других наших кумиров. Кроме того, я регулярно получала от своих друзей журнал о популярной музыке, который назывался «Джубокс». Яркий журнал, полный портретов всех героев дня! К журналу всегда прилагались мягкие пластинки с самыми горячими хитами! Я получала самую свежую информацию о музыкальных событиях мира! А удивительно мне сейчас то, что все это исправно доходило, начиная с 1966 года! Без проблем. Почта работала исправно. И никто ничего не воровал.

Где те времена?

Я не так давно была в Париже и решила по старой памяти отправить очень красивую открытку своим детям по почте. На открытке написала крупно, разборчиво, надеясь на доброту почтальона: «Дорогим любимым детям от мамы. Я очень соскучилась!» Отправила — все честь по чести. Но, конечно, открытка не дошла. Больше я не экспериментирую.

Удивительное выдалось у меня лето в 1966-м году! Мне было пятнадцать лет (почти уже шестнадцать). И стало то лето прощанием с детством.

Танюся отправлялась по путевке в военный санаторий в Звенигород. Обычно в такие поездки она всегда брала меня с собой. Она устраивала меня на частной квартире у какой-нибудь санаторной медсестры, сама проходила курс лечения, а я вроде тоже отдыхала и была на ее глазах.

В то лето мне очень не хотелось ехать с тетей. Ну — не маленькая я. Что я там буду делать, в этом санатории? С бабками прогуливаться? Я предлагала остаться в Москве. Я бы ходила с подружками в парк, мы бы брали лодочку, катались, загорали бы на бережку. Мало разве я дома одна оставалась?

Но Танюся была непреклонна. Мы отправились в Звенигород. И оказалось там совсем не так, как я себе представляла. Во-первых, моих ровесников и людей чуть постарше (лет 20–25-ти) оказалось почему-то немало. Во-вторых, поблизости от санатория располагался международный студенческий лагерь МГУ, куда вся молодежь из санатория ходила ежевечерне на танцы.

Танцевать я обожала. Недаром каждый день упражнялась дома, пока старшие работали.

Первая моя санаторная знакомая, девушка Люба, казалась мне невероятно взрослой: она закончила третий курс физтеха, ей исполнилось двадцать лет. Невероятная разница в возрасте, если смотреть глазами пятнадцатилетнего подростка! Но у Любы подруг не появилось, вот она и общалась со мной.