Бессердечный - читать онлайн книгу. Автор: Павел Корнев cтр.№ 45

– С какой стати? – и бровью не повел дядя.

– По поводу налета на банк, – подсказал я.

– Доказать мою непричастность к этому прискорбному происшествию не составит труда.

– Полагаю, у них появились некие вещественные доказательства. Улики, если угодно.

– Улики? – негромко рассмеялся граф. – Бросьте! Сыщики не располагают ничем таким, что не могли подкинуть в мое разгромленное имение злоумышленники!

Я кивнул, начиная понимать, какую именно линию защиты избрал мой предусмотрительный родственник.

– И если уж об этом зашел разговор, – неприятно улыбнулся дядя, – где были в ночь налета на мое имение вы?

– На этот счет не беспокойтесь, у меня железное алиби, – спокойно ответил я. – И не стройте из себя невинность, ваше участие в этой афере давно уже для всех – секрет Полишинеля.

– Не считайте меня идиотом! – фыркнул граф Косице. – Наличие у вас чека красноречивей любых слов.

– Именно, – кивнул я. – Итак, какое второе условие?

– Сущий пустяк.

– Сущий пустяк? – Я спрыгнул с подоконника, взял со стола документы и начал просматривать их, заподозрив некий подвох, но нет – все подписи и печати оказались на своих местах, к формулировкам претензий также не возникло.

– И ради этого пустяка, – проворчал я, убирая бумаги в карман, – вы согласились пожертвовать двадцатью тысячами годового дохода?

– Заранее предупреждаю, – предупредил граф Косице, – если мы не придем к соглашению, я объявлю этот документ оформленным под угрозой насилия, и мэтр подтвердит мои слова.

– Ближе к делу! А лучше расскажите о шкатулке. Алюминиевой шкатулке с черной рунической молнией на крышке. Точнее – о ее содержимом.

– Просто чтобы не осталось недосказанности, – поморщился дядя, – извлечь выгоду из ее содержимого могу я и только я. Вам придется довольствоваться двадцатью тысячами годового дохода или побираться милостыней, когда я ославлю вас на весь свет как самозванца и мошенника.

Еще не так давно подобная угроза могла напрочь выбить меня из колеи, но сейчас я лишь презрительно хмыкнул и повторил вопрос:

– Что было в шкатулке?

Граф как-то странно глянул в ответ, потом достал бумажник и выложил на стол старый пожелтевший фотоснимок, неровно оборванный снизу.

– Смотрите сами, – разрешил он.

На снимке стройная дама в старомодном платье держала за руку светловолосую девчушку лет девяти-десяти на вид. Женщину с худощавым волевым лицом я узнал – это была графиня Косице, моя бабка. Девочка походила на нее как две капли.

Мама. Это мама.

Я посмотрел на оборот и долго вчитывался в посвящение: «Детка моя, Диана, помни: твое будущее – в твоих руках».

Внизу стояла лаконичная подпись: «Эмиль», дальше шел ряд непонятных чисел.

«Эмиль?!» – накатило вдруг внезапное озарение.

Тот самый Эмиль Ри, герцог Аравийский, родной брат императора Климента?!

Но к чему тогда обращение: «Детка моя»? И как у канцлера вообще оказалась эта фотография?

Вспомнились слова главаря налетчиков: «Из уважения к памяти Эмиля Ри», – и окончательно пошла кругом голова.

Граф Косице, который следил за мной с легкой полуулыбкой, с некоторой даже ленцой кивнул:

– С прискорбием признаю, что моя мама не всегда хранила верность папеньке. Диану она зачала от другого мужчины.

Дядя полагал, будто мне неизвестна личность этого «другого мужчины» – да мало ли в империи Эмилей! – и я его в этом заблуждении разуверять не стал. Спросил только:

– Как вы это узнали?

– Случайно подслушал разговор. Незадолго до гибели мамы этот господин внезапно посетил наше имение, – на лицо графа набежала тень, но он сразу взял себя в руки и продолжил: – Речь шла о Диане. Затевалось некое рискованное мероприятие, и возникла необходимость обеспечить ее будущее.

Я даже фыркнул от возмущения.

– Вы собираетесь присвоить мое наследство? Это даже не бесчестно, это просто за гранью добра и зла!

Граф только пожал плечами:

– Я ничего не присваиваю, я заключаю с вами сделку. И заметьте – беру весь риск на себя. Если отец моей сестрицы не принял необходимых мер, я вытяну пустышку, а вы получите двадцать тысяч годового дохода при любом раскладе!

– Эти деньги и без того мои! Это даже хуже, чем просить первородство за миску чечевичной похлебки!

– Это деньги моего отца! – возразил дядя, хлопнув ладонью по столу. – Соглашайтесь или не получите ничего!

– Я сам отыщу свое наследство!

– Чушь собачья! – рассмеялся граф Косице. – Я оторвал часть шифра! До второй части фотокарточки вам не добраться.

Предусмотрительность дяди неприятно поразила; я присмотрелся к шифру и спросил:

– Что вам от меня надо?

– Книгу из вашей библиотеки.

– Какую именно? – уточнил я и улыбнулся, хмыкнув: – Удивительно еще, что вы не попытались ее украсть.

У дяди дернулось веко, и я догадался:

– Ах вот оно что! Вы пытались!

– Посылал трех человек, – подтвердил граф. – Не вернулся никто.

Трех человек? На леднике лежал лишь один взломщик, куда делись остальные? Неужели лепрекон и в самом деле скормил их бездомным животным?

– Вы поразительно аморальны, – поморщился я.

– Можно подумать, вы образец добродетели!

– Ладно. Что за книга вам нужна?

– Понятия не имею, – заявил вдруг дядя. – Посмотрите на снимок, ее держит ваша мать.

Девочка на фотокарточке и в самом деле держала в руках какую-то книгу, но ни названия, ни рисунка на обложке разглядеть не получилось.

Я отошел к окну, сдвинул на кончик носа очки и напряг зрение. Нет, не видно.

– Как отыскать книгу, не зная ее названия? – возмутился я тогда. – Вы издеваетесь?!

Граф досадливо поморщился.

– Не вижу в этом никакой сложности! – заявил он. – Диана в жизни ни одной книги не выкинула и при переезде забрала всю библиотеку с собой. Отобрать эти книги по экслибрисам – дело пары часов. Вряд ли многие из них могут быть интересны десятилетним девочкам. В конце концов, сравните обложки. Не удивлюсь, если на книге обнаружится посвящение от некоего Эмиля, но если нет – часть кода на фотографии я оставил, это будет последней проверкой. При расшифровке должен получиться текст, а не бессвязный набор букв.

– Что значат эти цифры?

– Номер страницы, номер строки, номер слова, – объяснил дядя. – Пишешь первую букву, ищешь дальше. Все ясно?

– В юности у вас был чрезвычайно острый слух, – усмехнулся я, разглядывая фотографию.