Фиаско 1941. трусость или измена? - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Верхотуров cтр.№ 38

Вокруг этого плана прикрытия было написано и сказано очень много, высказывались противоположные мнения. Сторонники Виктора Суворова всеми силами пытаются доказать, что это была «готовая к нападению» Красная Армия, которой оставались считаные дни для «вторжения в Германию». Марк Солонин даже считает, что нельзя говорить о прикрытии границы: «Иногда точное выражение «прикрытие мобилизации, сосредоточения и развертывания» заменяется внешне похожим «прикрытие границы». Эта небольшая на первый взгляд неряшливость в терминологии была и остается краеугольным камнем, на котором строится большая ложь о начале войны» [179] . Только это не более чем игра фразой. На деле прикрытие границы и недопущение ее прорыва противником – это и есть прикрытие мобилизации.

Военные историки, в том числе и военачальники, лично принимавшие участие в приграничном сражении, в один голос заявляют, что план прикрытия границы с задачей не допустить прорыва вражеских войск на территорию Советского Союза был нереальным. «Основным недостатком окружного и армейского планов являлась их нереальность», – отмечает Л.М. Сандалов [180] . Мнения, как видим, самые противоположные: от готовности к вторжению до нереальных задач даже для обороны.

Сторонники «капитала Ледокола», в том числе и Марк Солонин, приложили немало усилий к тому, чтобы сформировать негативное отношение к заявлениям военачальников, мол, они скрывали подготовку к нападению на Германию, которая не получилась, и теперь оправдываются. Мол, «правда скрывалась», «архивы закрыты» и «историю приходится восстанавливать по крупицам». Однако если внимательно почитать теперь уже широко доступные труды этих советских военачальников, то нетрудно увидеть, что под их мнением было свое мощное обоснование.

Вот возьмем 4-ю армию, которая стояла на направлении главного удара немецкой группы армий «Центр». Район, занимаемый армией, был весьма приличным: 150 км по фронту вдоль границы и около 100 км в глубину. Площадь, на которой была размещена 4-я армия, превышала 10 тысяч кв. километров. Аналогичное положение было в соседней 5-й армии, располагавшейся южнее и занимавшей район 170 км по фронту и 100 км в глубину (она была на главном направлении удара группы армий «Юг»). При этом численность 4-й армии составляла 68,7 тысячи человек [181] , в том числе 50 тысяч человек в первом эшелоне [182] , а численность 5-й армии – 142,5 тысячи человек [183] .

Перед самой войной 4-ю армию ослабили тем, что передали ей половину района прикрытия № 3 (в дополнение к району прикрытия № 4, занимаемому армией по плану прикрытия госграницы), из-за того, что 13-я армия, предназначенная для района прикрытия № 3, так и не была сформирована. Тут стоит указать, что Солонин утверждает, что якобы предвоенные планы развертывания были выполнены с большой точностью [184] . Разница якобы составляла пару дивизий, переданных их одной армии в другую. А вот Сандалов указывает, что целой армии так и не было сформировано и ее участок обороны поделили между соседями. И это указание непосредственного участника и руководителя сражений вдребезги разбивает гипотезу Солонина и о том, что предвоенные планы были выполнены «с большой точностью», и о том, что «развертывание армии было близко к завершению». Какое еще может быть «завершение развертывания», если на обороняемой границе отсутствовала целая армия?

Основная часть сил приграничных армий выделялась в первый эшелон и должна была оборонять приграничные укрепления. К ним подтягивались стационарные склады, рассчитанные на 15 суток ведения боевых действий. В глубине построения армий располагались резервы, если они были. Например, у 4-й армии резервов фактически не было, 100-я стрелковая дивизия, выделенная в резерв, располагалась в Минске и должна была подойти только на третий день мобилизации. В глубине построения армий не создавалось оборонительных линий, на которые пехота могла бы отойти в случае неудачи, весь расчет строился на линию долговременных укреплений и на второй эшелон из подвижных моторизованных соединений.

Другой непосредственный участник событий, А.В. Владимирский, заместитель начальника оперативного отдела штаба 5-й армии, располагавшейся южнее 4-й армии, отмечает: «Так, например, предусматривался только один вариант развертывания войск армии – на приграничном оборонительном рубеже. Совершенно не учитывалась возможность нападения противника до занятия этого рубежа нашими войсками, на этот случай не были предусмотрены и подготовлены запасные рубежи в глубине и возможные варианты развертывания на них войск армии. В плане не была четко выражена основная идея обороны, то есть на каком направлении необходимо сосредоточить главные усилия» [185] . Насколько можно судить, это решение было следствием явно недостаточной работы армейской разведки, которой не удалось полностью вскрыть группировку и намерения противника. Даже в 5-й армии, в которой к разведке относились весьма серьезно (в частности, с мая 1941 года на границе были оборудованы наблюдательные посты от штабов дивизий первого эшелона армий, с которых велось наблюдение за немцами), не удалось выявить полностью группировку противника. Армейская разведка считала, что против них выдвинуто 15 немецких дивизий, в том числе две танковые, тогда как в реальности была 21 дивизия, в том числе 5 танковых. Сосредоточение 1-й танковой группы перед армией вообще не было замечено [186] . Л.М. Сандалов пишет, что командованию было известно о развертывании против Западного особого военного округа 45–47 немецких дивизий, но не предполагалось, что противник нанесет главный удар в полосе 4-й армии [187] .

Однако были и другие причины, не связанные с работой разведки. Принятые немцами меры: строгая секретность, обширная программа дезинформации, переброска механизированных соединений и авиации в самую последнюю очередь и сосредоточение их в последние дни перед нападением – все это и привело к тому, что командование Красной Армии не смогло получить надежные данные о сосредоточении и намерениях противника, в особенности о направлениях возможного удара. Также стоит упомянуть, что очень ограниченные транспортные возможности не позволяли сосредоточить на границе больше войск и эшелонировать построение, подготовить в срок дополнительные рубежи обороны. По этой причине и был выбран самый простой вариант – развернуть стрелковые соединения в одну оборонительную линию вдоль всей границы.