Макаров чешет затылок - читать онлайн книгу. Автор: Павел Улитин cтр.№ 11

4319

странная подборка

Старику просто не спится. Машина мчится по шоссе. А чего вы в глаза прямо не смотрите? А чего вы все переглядываетесь? А чего это он зачастил к нему? А чего это они все время вместе? Вот какие вопросы решал могучий азиатский ум. Золотая дремотная Азия опочила на твоих куполах. Россия боролась с трупом Джугашвили. Труп победил. Один он все понимает. В четверг после дождика. Оттого-то, знать, и весел дом, в котором я живу. Тишина в коммунальной квартире, долги забыты, все уехали на дачу. А они считают, что 4000 в месяц – это по его способностям и по его труду. Такой у него труд. Такие у него способности. И нет предела его растущим потребностям. Ампир, конечно, совьетИк. Нищему показали пачку денег и думают, что у нищего будут добрые чувства. И вот такой тоже требует: ты пробуждай во мне добрые чувства.

А милость к падшим можешь не пробуждать.

Ты вот мне дай такое, чтоб я мог почувствовать. Чтобы У МЕНЯ создался ОБРАЗ. Чтобы я мог прочитать. Скажем, где-нибудь в поезде /в мягком вагоне/. Скажем, где-нибудь в самолете /перед посадкой В /. Тогда ты получишь от носорога пятерку по поведению. Именно по ПО. Куча долго не разгоралась. Не так-то просто поджечь муравьиную кучу. Столб комаров поднялся тучей кверху,

и туча была кровавая. Они напились ее кровью. Месть была азиатская. Но она уже ничего не слышала. Хохот в темноте зрительного зала. Последнее слово суицида было написано раньше. Эту амбивалентность на любом заборе в любой день можно исследовать.

4320

странная подборка

Пробовал и так. Пробовал. А вы пробуйте иначе. Это же цикута. Это же амба. Это же все. Но как он не видел этого раньше? Теория и техника моментальных подборок: 5 минут? Да, но я работал всю жизнь для того, чтобы сделать эту вещь за 5 минут. Доктор Кибернетович: заносит его. Да, тебя не заносит. Интонация неподражаема. Доктор любит, чтоб все было ясно. До свидания, господин Ученый! Мы еще встретимся, господин Ученый! Кошмарное видение. 40 000 писем с требованием расстрелять Синявского и Даниэля. 1416 монументов с деревянными мечами и живыми девочками вдруг задвигались на зеленом поле. Запахло площадью небесного спокойствия. Японские эксперты утверждают, что он уже умер [46] . Никаких признаков того, что он жив. И вместе с тем, все признаки того, что он доживает последние дни и в эти последние дни хочет мысленно увидеть – ЧТО? Гигантский глобус и желтая старческая рука тянется, пытается покрутить земной шар не в ту сторону. Он все время вертелся с запада на восток, а он хочет его покрутить с востока на запад. Старику просто не спится.

ТРАВА ПОД СНЕГОМ

9

Когда страдал, когда мучился?

ВЕРБУЮ БОЕВИКОВ

Штурмовиков?

ДА РАЗВЕ Б

Я ТАК ПИСАЛ!

Когда-то.

Опять 25!

Страдал оттого, что она не ему улыбнулась. Мучился, когда она не с ним заговорила. Лучше всех об этом Павел Сухотин. Сбылась мечта идиота. По врагам Революции огонь! По врагу революции – пли! Никто и не догадывался. Никому и в голову не приходило. Зачем ломать голову? Тут не успеваешь действовать, а осмыслять будут потом. Вербую боевиков. А эти чистюли просто боятся. У них никогда не будет врагов. Она была в красном платочке. Ты сегодня гм – гм – гм? Вас вчера гм-гм-гм? Странно, что так мало слов по существу. Все это неинтересно – так называемые новости.

В одной комнате, имелось в виду. Ну кто теперь будет читать Рылеева? Некому рассказать про табакерку. Местонахождение неизвестно. Так это у них называется. Андрей Ворабей, не пугай голубей, клюй семечку, да помаленечку. Разве б я так? Вот именно. А из того «тошно перечесть» пора бы сделать все выводы. Читать вслух по-английски не тошно? Тогда надо читать. А все остальное пока в сторону. Опять не место для даты. Я вас любил когда-то. Спасибо за «когда-то». Для костра в пепельнице, конечно, лучшая бумага. ГТ, ТГ. Снимите шляпу. 5 минут молчания. 23.11.65

А делается это просто. Берется готовый текст и удаляются неподходящие слова. Совсем не надо делать то, что вы делаете. ГТ, ТГ.

ОС и ДС

Я что хотел сказать?

Я забыл. Вот так и всегда.

Что-то такое крутилось

на уме, но мне заморочили

голову и я забыл. Ну вот. Опять.

Опять пойдешь по

улице и потом, когда уже

будет поздно, вспомнишь.

Вот что я хотел сказать.

Хотел сказать и забыл.

Ну на этого читателя я

работать не собираюсь.

Для этого читателя уже

написаны книги, и он уже

их прочитал и больше ни —

чего читать не собирает —

ся. А индекс не для него.

Как эта расклейка. Как

любое типографское офор —

мление. ЧУЖАЯ ЗАБОТА.

Какой шрифт у последней

Америки? Ремингтона?

Как РЫЧАГИ. Были наши ра —

дости, стали ваши.

ТРАВА ПОД СНЕГОМ

10

А результаты были ужасные. «Луна и грош» по-русски звучит так плохо и несолидно, что стыдно признаться, что это твоя любимая книга.

БЕССТРАШНЫЙ НОВЫЙ МИР

А сокращенный перевод на французский романа Сенкевича «Кво вадис» звучит так, как будто он написан не Сенкевичем, а Вольтером.

Фонтан, если сдерживать, прорвет мощным напором в одном месте: вот для этого и устраивают много отверстий для тонких струй. Им не позволяли даже невинный авто-эротизм. И результаты? И результаты были ужасные. В бесстрашном новом мире речь идет в первую очередь об эротическом подавлении и терроре. Метафора смешанная и растянутая на целый абзац. Трепотня. Чужая потому что. Своя трепотня – это всегда глубокая мысль. 27.11.65

А Ленин приветствовал «10 ножей в спину революции» Арк. Аверченко. И советовал всем прочесть. Ну он же ничего не понимал в литературе и в партийности литературы. А вот тов. Жданов все понимал. Поэтому и покончил с собой.

Для старушки Риты Райт – книги Абрама Терца – покушение на гитлеровского гауляйтера Гейдриха в оккупированной Чехословакии. Они все нам напортили! Да она сама – благородная женщина! – выступит общественным обвинителем на открытом процессе.

Фраза Вольтера звучит кокетливо и жеманно. Придраться в переводе не к чему, все как будто правильно, а книга получается СОВСЕМ ДРУГАЯ.

Как будто он этим дорожил. Не такое погибло. Этот переплет с цифрой 1885. Хмык. А может и не погибло. А может. Веселая Вакханка улыбнулась. Это она запомнила. Кто что сказал, не подписав письмо, это ее любимые рассказы. Угроза миновала. Не он хорош сам по себе. А на большее никто и не рассчитывал. А потом был просто промежуток. А потом был узкий промежуток. Но записная книжка полетела в огонь. Я вам сейчас все объясню. Трогательная уверенность, что ваши объяснения кому-то понадобятся. Трогательная уверенность, что всегда можно все объяснить. А где ж твое заклинание?