Последний часовой - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Игоревна Елисеева cтр.№ 78

Около десяти, перед тем как идти к жене пить кофе, Николай поднялся из кабинета в библиотеку. Большая комната, украшенная дубовыми панелями. Книжные шкафы темного дерева. Богатые корешки с позолотой. На втором ярусе справа, если хорошенько поискать, подшивки газет. Лондонские, конечно, ничего не сообщали. Мы в тот момент союзники. А вот среди парижских… Бедный Константин. Ему была посвящена целая брошюра. Николай нашел пыльную пожелтевшую книжицу со слепым шрифтом. Дешевизна печати говорила о чудовищном тираже, каким разошлась страшная история. Глас улицы – глас народа.

Молодой император спустился со второго яруса за стол, вынул из солидного шкафа первый попавшийся фолиант, вложил в него тоненькую книжицу и повернулся к свету. Он не хотел, чтобы кто-нибудь, войдя в библиотеку, увидел, какое именно издание читает царь.

«Желая забыться после убийства отца, – гласило вступление, – принц Константин посещал праздники и маскарады. На балах 1802 года ярко взошла звезда красавицы-негоциантки мадам Араджио». Ха! Больше делать нечего великому князю, как таскаться на танцы по подписке для прачек и горничных!

Николай заставил себя читать дальше. «Принц давно пренебрегал своей супругой, немецкой княгиней, которую не любил и интимные подробности жизни с которой в медовый месяц обсуждал с презрением на людях». Несчастная Анна! Что было, то было. Константин действительно унижал ее публично, видимо, мстя за неудачи в спальне. «Он бил супругу, понуждал смотреть, как стреляет из пушки крысами, выбирая для пальбы экземпляры побольше и пожирнее». Правда. Однажды маленький Никс случайно застал такую забаву, его рвало.

«Среди этих потех, столь сродных русским, брат императора сумел снискать расположение гвардейцев. Петербургских янычар, от которых всегда зависела жизнь и смерть государей сей обширной деспотии. Вооруженная сволочь набивалась в роскошный дворец принца на набережной Невы, где все от ступеней до люстр было выточено из самого дорогого итальянского мрамора. Там устраивались оргии, по размаху не уступавшие празднествам Калигулы и Нерона. Нередко рабы, прислуживавшие на них, страдали от вспышек жестокости и исчезали бесследно. Однако принц забыл разницу между бессловесным невольником родной земли и гражданкой иностранной державы.

Пораженный красотой Араджио, он сначала засыпал ее подарками, изливал чувства в нежных стихах и песнях менестрелей под окнами. Но когда дама осталась холодна, приказал следить за ней. Обнаружилось, что негоциантка имеет поклонника, к которому тайно ездит от мужа в один и тот же час в одной и той же карете. Дьявольский план мести созрел в голове у новоявленного Калигулы. Его отвергли! Ему предпочли другого! Ничего подобного прежде не случалось. Высокое положение делало домогательства принца чем-то вроде приказа для самых знатных дам сего развращенного двора. Они исполняли самые грязные прихоти монаршего брата со священным трепетом и умилением».

Николаю сделалось противно. Он терпеть не мог французские памфлеты. Лживые и претенциозные одновременно. Их авторы лучше самих обитателей Зимнего знали, какие тут царят порядки. Почему-то никто не спешил исполнять его, Никса, прихоти. Во всяком случае, когда он был великим князем.

«Принц чувствовал себя оскорбленным. Простая французская гражданка с негодованием указывала ему на дверь! Он приказал лакеям нанять ту же карету, того же кучера и в назначенный час прислать за Араджио. Дама без боязни села в экипаж. Но когда она увидела, что ее везут не в ту сторону, было уже поздно. Ни крики, ни мольбы не тронули похитителей. А прохожие на улицах, привычные к подобным сценам, только отворачивались и ускоряли шаг.

Плачущую и извивающуюся женщину доставили в Мраморный дворец. Лакеи внесли ее по роскошной, освещенной тысячами свечей лестнице, распахнули дверь и бросили к ногам своего идола. Принц сидел у камина. Он был безобразно пьян. Испуганная, пребывавшая в полуобмороке дама лежала на полу. Ее платье было порвано, открывая трепещущие прелести. Но злодей оказался настолько расслаблен вином, что не смог даже покуситься на предмет страсти. Он грубо пнул несчастную сапогом, выругался и вышел из комнаты. “Возьмите ее, она меня недостойна!” – бросил он своим рабам. Развратная челядь кинулась мстить за своего господина. Толкаясь и теснясь над распростертым телом, сначала адъютанты, а затем слуги насладились нетронутыми объедками со стола хозяина».

Нетронутые объедки! Автора, автора!

«Пьяные, как принц, озверевшие негодяи не сразу поняли, что их жертва давно не подает признаков жизни. Испугавшись, они кое-как привели несчастную в чувства, напялили на нее платье и отнесли обратно в карету. Араджио привезли домой и кинули у дверей. По ступеням за ней тянулся кровавый след. Не отвечая на расспросы родных, даже не приходя толком в сознание, бедняжка умерла на следующий день в страшных муках. Было назначено следствие, и, хотя весь Петербург знал виновного, никто не посмел заявить об этом гласно. Единственным наказанием стало удаление брата царя из столицы и отъезд за границу его несчастной жены принцессы Анны, которая от омерзения более не смогла оставаться под одной крышей с извергом».

Вот такая история. Николай закрыл памфлет. Пить кофе расхотелось. Император спрятал книжицу в шкаф, вышел из библиотеки и послал дежурного камер-пажа сообщить Александре, что работы много, его ждать только к обеду.

* * *

Англия. Брайтон.

Проглотить обман может каждый. Попробуйте его разжевать! Встреча двух ослепительных дам из лондонского высшего света на кривой улочке Брайтона – уже само по себе событие примечательное, и газетчики заплатили бы уйму денег за ее описание. Но еще больше дала бы каждая леди за молчание.

Маленькие городки на юге Англии с римских времен слывут курортами. Теплые источники, близость моря, немного больше солнца, чем принято в хорошем обществе. Графиня Ливен действительно страдала грудью. Впрочем, как и все, кто привык дышать холодной влагой британской столицы.

Достаточно было взглянуть на Долли, чтобы понять: сельская тишина и сухой пар античных купален – ее спасение. Тонкая, исключительно белая кожа, какую редко встретишь у континентальных брюнеток, просвечивала вокруг глаз. Синевато-сиреневые тени залегли не столько знаком возраста, сколько усталости и дурного самочувствия. Поэтому ничего удивительного в явлении супруги русского посла на брусчатой мостовой Брайтона не было. Разве что дама шла пешком, вместо того чтобы следовать в экипаже.

Зато ей навстречу на вспененной арабской лошадке неслась, сверкая радужным оперением, райская птичка – Каролина Лэм. Заметив ее, Долли посторонилась и хотела бы миновать отрезок пути неузнанной, но куда там! Столкновение казалось неизбежным. Вообще-то горбатые улочки Брайтона с выбоинами и пучками травы, торчавшей из-под вставших дыбом камней, менее всего подходили для скачки. В последний момент Каролина с риском для жизни удержала кобылу.

– Дорогая! Что вы здесь делаете?

– А вы? – Госпожу Ливен никогда не сбивала с толку тактика «Лучшая оборона – нападение».

Каролина смешалась.