Надо ли России бояться Китая? - читать онлайн книгу. Автор: Александр Беззубцев-Кондаков, Илья Дроканов cтр.№ 44

Это может показаться странным, но отцом китайской коррупции является философ Конфуций. Формально конфуцианство религией не является, оно никогда не имело своих церковных институтов, но зато на роль «священнослужителей» конфуцианства всегда могли претендовать государственные чиновники Китая. Труд «Лунь юй» («Суждения и беседы»), который начал составляться «апостолами» Конфуция еще при его жизни, стал для китайцев тем же, чем во все времена была Библия для христиан и Тора для евреев. Конфуцианство стало официальной идеологией Китая в период династии Хань (III век до н. э. — III век н. э.). Эта идеология формирует образ «благородного чиновника», воплощающего высочайшие моральные качества и жизненную мудрость. Как результат, конфуцианство создало основу для того, чтобы чиновничество возвысилось над законом, уверовало в собственную непогрешимость. Именно в этом представлении — корень коррупции. Эксперт из Китая, доктор юридических наук Фэнь Бао свидетельствует: «Взяточничество э Поднебесной было узаконено до середины XX века. Например, государственный чиновник во времена династии Цин имел право не принять посетителя» если тот пришел к нему без подарка. Мелкому клерку было положено нести гуся, тому, чья должность повыше, — целого поросенка. В России законодатели часто кивают на Китай: мол, жесткие меры применять ни к чему — взяточников толпами ставят к стенке, а чиновники как брали, так и берут. Скажу вам одно. Если бы в Китае не было смертной казни и сроков за взятки по 25 лет, у нас бы по-прежнему просители являлись в министерство с жареным поросенком в руках» [58] . А россиянин Владимир Попов в книге «Три капельки воды» приводит высказывание китайского промышленника: «3 моей практике не было случая, чтобы чиновник не взял; бывало, что поначалу отказывались, но это значит, надо было давать больше: я так и делал, и они брали» [59] . Уже один этот фактор заставляет задуматься о том, что система государственного управления Китая поражена тяжелым недугом. Факты коррупции свидетельствуют прежде всего о сращивании криминала и государственной власти. Джеймс Киндж пишет о том, что рядовому китайцу порой бывает непросто отличить «ряженого» бандита от настоящего представителя власти: «Средства массовой информации регулярно сообщают о случаях с криминальными элементами, которые разъезжают по стране, прикидываясь важными чиновниками и пользуясь услугами подхалимов… В стране, где униформа внушает не вызывающее сомнение уважение, число людей, подражающих офицерам полиции и военным, просто на удивление велико» [60] .

Многим европейцам, приезжающим в Китай, начинает казаться, что в этой стране вообще не действуют никакие законы, на каждом шагу иностранец сталкивается с явлением, которое наукообразно называется «правовой нигилизм», а проще говоря — «беззаконие», выражающееся в том числе в произволе представителей власти. Ханне Чен рассказывает, как европейцев в Китае шокирует, что «водители автобусов незаконно перепродают уже забронированныё места другим пассажирам. Служащие в государственных гостиницах предъявляют фантастические счета за несуществующие дополнительные услуги; даже в телефонные переговоры с заграницей закладываются значительные „колебания тарифа" — в зависимости от того, кто хотел бы поучаствовать в посредничестве, и от того, насколько наивен клиент. Ссылки на занимаемое клиентом высокое положение срабатывают мало. Иностранцы, правда, скорее могут рассчитывать на успех, чем соотечественники, и все же, в принципе, никого вообще не интересует, что является „законным". Разрешено то, что допускается полицией, чья благосклонность, по общему мнению, продается» [61] .

То и дело среди китайских чиновников начинаются повальные «чистки», чреватые самыми серьезными последствиями. Продажных чиновников могут ждать пожизненное заключение или смертная казнь, но даже эти суровые меры не приуменьшают масштабов коррупции. С учетом остроты проблемы в стране даже была создана спецслужба — Государственное управление по предотвращению коррупции, подчиняющееся напрямую правительству. В декабре 2007 года к смертной казни был приговорен бывший вице-губернатор провинции Аньхой Хэ Минсюй, который получил взятки в общей сложности на сумму 1,12 миллиона долларов США. Одновременно к высшей мере наказания был приговорен бывший народный прокурор муниципалитета Тянь-цзинь Ли Баоцзинь, который заработал на взятках 760 тысяч долларов. Тысячи чиновников увольняют с государственной службы за злоупотребления и коррупцию,

Однако борьба с коррупцией идет не только репрессивными методами — как кнутом, так и пряником: например, в 2007 году Центральная комиссия по проверке дисциплины при ЦК КПК издала указ, который предусматривал амнистию в отношении тех чиновников, которые добровольно сознаются в коррупции. И, как ни странно, результат превзошел все ожидания: всего за один месяц 1790 человек пришли с повинной, вернув государству взяток на 10,2 миллиона долларов США Весьма компетентный человек — бывший посол Российской Федерации в Китае Игорь Рогачев рассказывает: «Общая для наших двух стран проблема — это весьма развитая коррупция. В этом плане, как известно, происходит смычка власти и бизнеса, чиновников и предпринимателей- Взяточников в Китае находят на всех уровнях — от сельских администраций до центрального правительства. Высшая мера в уголовном кодексе КНР — это смертная казнь или смертная казнь с отсрочкой исполнения. Так вот, в самых серьезных случаях коррупции суд без колебаний выносят такой приговор. Но не зря говорится, что важна не строгость наказания, а его неотвратимость. Власть старается использовать внесудебные, прежде всего воспитательные методы, взывая к совести чиновников, напоминая о славных революционных традициях коммунистов-бессребреников» [62] .

Однако традиции бескорыстного служения государству давно сданы в архив — даже в такой стране, как Китай, где власть старается блюсти «чистоту идеи». По данным исследования, проведенного по инициативе Государственного совета КНР, практически все китайские миллионеры (более 90%) являются детьми государственных чиновников, также они занимают самые высокие должности на государственных предприятиях.

Ах! если рождены мы все перенимать,

Хоть у китайцев бы нам несколько занять

Премудрого у них незнанья иноземцев.

Воскреснем ли когда от чужевластья мод?

А. С. Грибоедов. Горе от ума

Французская газета «Le Monde» в 2007 году охарактеризовала политический режим Владимира Путина как «китайский путь» — то есть авторитарная власть, иллюзия многопартийности, декларируемая экономическая свобода при жестком государственном регулировании экономики [63] . По сути, Владимир Путин был назван новым Дэн Сяопином.