Волк - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Якушин cтр.№ 48

— И где это вы нашли кирнуть?

— В столовой, — отвечаю я, — на банкет попал случайно.

— Странно, столовая от КП чуть ли не в километре. Какой черт вас туда занес?

— На вездеходе подъехали. Прямо к столовой.

— Что-то вы загибаете, солдат. Кто же это вашему вездеходу позволит по городку кататься?

— А мне откуда знать? — отвечаю я.

— Логично, — соглашается старшина. И уже командует: — Сейчас в душ, и больше чтобы ни-ни! Душ — от моей каптерки третья дверь налево.

Учебные классы для теоретических занятий располагаются в здании казармы, и первую неделю мы вообще не появляемся на улице. А потом начинаются практические занятия, приближенные к боевым, которые проходят при любой погоде и в любое время суток.

Приблизительно через месяц меня находит Воробьев и сообщает, что учеба заканчивается и он хочет показать мне святая святых Алмаза.

— Специально у командующего выбил на это разрешение, — подчеркивает старший лейтенант. — Для начала я скажу, что радиолокационная станция Алмаза сочетает две совершенно различные контрольные системы. В виде исключения наше верховное командование пренебрегло в данном случае соперничеством родов войск и разместило в одном подземелье локаторы и радиоразведку.

Воробьев подводит меня к бетонному параллелепипеду с вентиляционными люками без каких-либо архитектурных украшений. Над ним высится лес антенн. Наземные постройки низкие и неприметные. А купол радара сливается с холмистой местностью. Входная дверь серая, и стены по бокам явственно обозначают следы от опалубки. После спуска по короткой лестнице мы попадаем в ярко освещенный люминесцентными лампами длинный белый коридор, который уходит зигзагами в толщу земли. В обеих стенах — глубокие ниши, сужающиеся внутрь, к бойницам. Огибая углы и минуя бойницы, мы подходим к первому контрольному посту.

Сержант у перегораживающей коридор железной решетки проверяет наши документы — пропуска с фотокарточками и подписями. Он сверяет фотографии с нашими лицами, прокашливается и нажимает кнопку, открывающую ворота.

Я обливаюсь потом в зимнем облачении. Коридор заканчивается зажатым между двумя дверьми отсеком с красными и синими кабелями вдоль стен. Новая проверка пропусков, и вот взрывоупорная стальная пятитонная махина подается в сторону, открывая проход к главному престолу электронного собора под куполом на земле, под пятью этажами атомостойкого монолита над нашими головами.

После залитых резким светом коридоров оперативный зал выглядит сумрачным, таинственным, колдовским, как будто вместе со свежим воздухом сквозь фильтры в земные недра просачивается тайга.

Мы с Воробьевым снимаем верхнюю одежду. Мои глаза медленно привыкают к полумраку. Я вижу ряды светящихся экранов — зеленых, красных, синих, с прямолинейной разверткой, спиральной разверткой, панорамной разверткой. Старший лейтенант показывает мне приборные панели, сигнальные реле и консоли, которые тускло лучатся в полутьме всеми цветами. Электроника жужжит и шумит, словно звучащие раковины, но вместо низкого голоса моря здесь высокие звуки эфира.

Воробьев обращает мое внимание на светящиеся рядом с экранами индикаторов шкалы, с которых можно считывать цифровые данные. На круглых экранах тонкий лучик прощупывает стороны света. Старший лейтенант надевает мне наушники, а сам пробегает взглядом таблицы радарных профилей и действующих опознавательных сигналов. Он объясняет мне, что вращающийся лучик индикатора кругового обзора свидетельствует, что антенны радиолокационной станции наверху не дремлют, подчиненные воле электромотора. Одна из них позволяет определить курс и расстояние от станции. Радиовысотомер посылает свои импульсы на тридцать тысяч метров вверх, в стратосферу, а концентрические радиоволны поискового локатора прощупывают весь горизонт. И трехмерный результат выводится на экраны.

Вот светящейся электронной стрелой идет по дуге французский истребитель — идет на почтительном расстоянии от нашего воздушного пространства. Курс его отвечает уже известному вектору, радарный профиль его тотчас опознается, производится классификация по специальным таблицам, номер вылета в мозгу ЭВМ.

Я слышу радиообмен «самолет — земля», болтовню двух танкистов США, команды испанского наблюдателя артиллеристам своей батареи, очередные доклады надводных и подводных судов НАТО, которые они шлют на базу. Все это соединяется сеткой кадров, частот, метафор и символов в огромный электронный портрет Неведомого По Ту Сторону Границы.

Картина получается грозная. Громоздятся тактические ракеты, бомбардировщики дальнего действия, амфибии, самоходные орудия, полевые гаубицы, полки морской пехоты, вездеходы, минометы, полки ПВО, бронетранспортеры. Все это составляет норму электронного изображения.

Когда мы выходим на свет Божий, старший лейтенант протягивает мне руку:

— Якушин, мы испытали в эти дни многое, но оба оказались мужиками и…

Но мой грубый, циничный хохот прерывает его слова. Эта сцена мне кажется гротескной. На лице Воробьева проступает бледность, как перед обмороком, руки его начинают дрожать.

— Своим смехом вы не удивляете меня. Ничего хорошего от вас, видно, и ждать нельзя, — почти шепотом говорит Воробьев и уходит.

Я же попадаю в водоворот противоречивых мыслей. До сей минуты я считал, что самое худшее, когда меня отвергают другие люди, а сейчас я начинаю подумывать, что, может быть, истинное несчастье в том, что я сам себя не приемлю. У меня, кажется, появляется такое состояние после только что закончившегося разговора со старшим лейтенантом. Но во всем ли я могу винить себя? Зачем я занимаюсь самоедством? А Сема Савельев самоедством вряд ли занимается! Но разве можно пользоваться таким приемом для защиты самого себя перед самим собой же? А почему бы и нет?! Я виноват перед ним. Согласен! А он чистенький? Он, старший лейтенант, чистенький?! Как он на собрании повел разговор? Сучара он поганый, вот кто он!

Тихо, тихо! Давай, как было, по порядку. Но по порядку не идет. Распсиховался я все-таки. Я все помню, но так, словно перебираю фотографии в альбоме. Фото, запечатлевшее событие, которое было совсем недавно, оказывается в самом конце альбома, а любимая моя карточка, где я — трехлетний ребенок с плюшевым мишкой в руках — в самом начале.

Что же, буду листать события так, как они зафиксированы в моем альбоме-сознании. Но там есть еще какие-то миражи моего воображения, к тому же перегруженные всевозможными мифами. Муть какая-то! Увы, но другого ничего нет!

В спортзале наша батарея играет в баскетбол с четвертой батареей. По договоренности, большую часть каждой команды составляют салажата. Капитан нашей команды Савельев — солдат второго года службы. У него большое сильное туловище с короткими руками и ногами. По площадке он носится без устали, подгоняя то одного молодого бойца, то другого:

— У тебя из какого места руки растут? Ты как подаешь мяч?! Я тебе после игры точно голову отверну.