Волк - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Якушин cтр.№ 35

Хозяева чайной будто видят сквозь стены и не заставляют себя долго ждать. Едва я спрыгиваю с подоконника на пол в номере, как раздается стук в дверь. Я открываю, и Сова в сопровождении Гриши входит в комнату, осматривается и констатирует:

— Знаешь, Григорий, я ожидала худшего. Но сразу видно, что работал специалист. Никакого тебе погрома. Всего лишь один труп и одна выбитая рама. Вот это, — она толкает ногой тело Чернокнижника, — убрать немедленно. Раму вставьте к утру. И все вымыть, чтобы никаких следов. — Кира Николаевна поворачивается ко мне. — Волк, я восхищена тобой. — Она впервые так называет меня. — Ты ровесник моему брату. Он еще дитя, а твоим делам уже счет идет. Ты становишься в определенных кругах популярным. Что ждет тебя дальше? Да, о деле. Жаль, что ушел Кабан. Он тебя в покое не оставит. Ты не возражаешь, если я уведу к себе твоих англичан вместе с товаром. Меня устраивают проценты, названные тобой.

— Согласен, — киваю я.

— Джон, — улыбается Кира Николаевна русскому еврею, — забирайте своих друзей, валюту, товар и за мной. Война кончилась, началась торговля.

Оставаться дальше в чайной нет смысла. Я подбираю пушку Кабана и кладу в карман. А ствол Чернокнижника сую за пояс сзади. Так оружие менее заметно. Потом беру за руку свою спасительницу, все еще находящуюся в трансе, и вывожу на улицу. От Дорогомиловского рынка до дома ходу минут двадцать, и мы идем с Лорой молча и не торопясь. Вот и 75-е отделение милиции. От него начинается наш переулок. И тут Стопарика начинает рвать. Причем ее не просто рвет, у нее выворачивает все нутро.

«Не дай бог, кто-то из отделения выйдет и обратит на нас внимание. Я с оружием залечу, — думаю я. — А ее заберут как пьяную, и потом выяснится, что она сбежала из колонии». Я быстро втаскиваю Лору под арку желтого дома, которая чуть дальше милиции, и стараюсь наклонить ее голову так, чтобы при рвоте она не пачкала свою шикарную юбку и кофточку. Хотя это уже бесполезно, впереди она уже вся в блевотине. Кое-как мы добираемся до дома, без свидетелей поднимаемся в лифте на восьмой этаж и направляемся к двери чердака. Я шарю слева дверной коробки, там должен быть фонарик. Вот он. Я освещаю висящий замок. Он закрыт, но это только для непосвященных. Когда, подцепив, я вытаскиваю верхние гвозди, замок падает. Мы проходим по чердаку ко второму, если считать от машинного отделения лифта, стропилу. При свете фонаря я снимаю у его окончания три кирпича с торца стены и открываю тайник. Здесь у меня лежала моя первая пушка, здесь и кое-какая заначка в виде золотых колечек с камушками, брошек, сережек. Промасленная тряпка на месте. Заворачиваю в нее оба ствола и укладываю в тайник. Затем беру два кольца с бриллиантами, пару сережек и ставлю на место кирпичи.

Мы спускаемся в лифте на третий этаж и тихонько заходим в квартиру. Я веду Лору в ванную комнату, снимаю с нее кофточку, юбку, нижнее белье, ставлю под душ и мою. Через минуту слышу оклик матери:

— Ген, ты?

— Да, мам, — отзываюсь я.

— Ужин на столе. Подогрей только, — говорит она. — Пойду спать, чувствую себя что-то плохо.

— Хорошо, мам, иди. Я все сделаю. Спокойной ночи, — отвечаю я.

После душа щеки Лоры начинают приобретать нормальный цвет, и она уже сама всовывает руки в халат матери, который висел тут же в ванной. Я веду Стопарика в нашу мальчишечью комнату и укладываю на свою кровать. Ни Валера, ни Володя и ухом не ведут. После чего я возвращаюсь в ванную, старательно стираю кофточку, юбку и белье своей спасительницы, а затем все вывешиваю на балконе.

На последнем издыхании я втаскиваю в комнату раскладушку, ставлю рядом со своей кроватью, кладу на нее матрас, бухаюсь на него и мгновенно отключаюсь. Просыпаюсь я от шлепков по щекам. Надо мной Лора.

— Вставай, пошли, — шепчет она. — На работу опоздаешь.

Стопарик уже одета. «Молодец, нашла свою одежду», — хвалю я ее про себя и трогаю у нее юбку — влажная. Я торопливо натягиваю брюки с рубашкой, прячу в чуланчик раскладушку с матрасом, и мы выскакиваем на улицу. Шесть утра — показывают часы у гастронома. Через сорок минут мы в каморке Лоры. Я споласкиваю лицо под рукомойником, выпиваю стакан кефира с белым хлебом и поднимаюсь:

— Мне пора.

— Я с тобой. Я боюсь. Теперь я тоже приговоренная, — нажимает на последние слова Стопарик. — Только знай, не из-за тебя я его… Он издевался надо мной, бил меня, продавал кому ни попадя!

После некоторого раздумья я соглашаюсь:

— Да, ты идешь со мной. Переодевайся и укладывай вещи.

Я сажусь за стол и пишу письмо дяде Кириллу, сообщая ему, что Лора мне очень дорога, но ей негде жить. Так, мол, сложились обстоятельства: у нее вытащили из сумки документы, и я прошу приютить ее, а если можно, то и устроить в колхозе на работу.

Вначале мы отправляемся на завод. Я отпрашиваюсь у мастера с работы, и мы едем на Курский вокзал. Я беру билет до Орла. Поезд уходит через два часа, и у нас вроде бы есть о чем поговорить. Но мы почему-то молчим. Сидим и молчим, как два идиота. И что интересно, хоть мы и не говорим, но два часа пролетают как одна минута. Наконец мы идем к ее вагону. Я передаю ей письмо для дяди, его адрес, а в ладонь ей кладу кольцо с бриллиантом и серьги:

— Ты там будешь в полной безопасности. А кольцо и серьги продашь, если будет тяжко.

И в этот миг какая-то сила толкает нас друг к другу. Мы обнимаемся и рыдаем. Нет, мы не плачем, мы действительно рыдаем. Сквозь слезы Стопарик протягивает мне сверток:

— Возьми валюту. Мне ее держать все равно при себе нельзя, еще попадусь.

Я машинально сую сверток в карман. Поезд трогается. Лора вскакивает на ступеньку вагона и стоит на ней, глядя на меня, пока проводник не втягивает ее в тамбур.

Дома на вопрос матери, кого я ночью приводил, я отвечаю, что девчонку из заводской самодеятельности. Мол, за городом живет, а на электричку опоздала.

Уже темнеет, когда я вхожу в Парк культуры и отдыха имени Горького. Сегодня здесь состоится наше первое фестивальное представление. Я приглашал на него Свету, но она, сославшись на неважное самочувствие, отказалась… Я думаю, из-за Тамары. Иду по аллее один. И понимаю, что мне плохо без Стопарика. Я к ней как-то привык, привязался.

Подхожу к пруду. Посреди его сценическая площадка. Завод ее два месяца строил. И вот она передо мной. Настроение мое поднимается.

«А чему, собственно, я радуюсь? — уже через мгновение злюсь я. — Кто я в этом представлении? Никто! А сколько я сил вложил с ребятами в наладку и подгонку механизмов этой махины. Ведь то, что сотворили мы, уму непостижимо».

Заводчане завершают последние технические работы и убирают со сцены кабели, обрезки металла, инструменты. А вот и мой враг. Профессиональный певец, как же его звать-то? Вроде бы Гоша. Он ругается с осветителем. Я подхожу к ним.

— Ген, — кидается ко мне светотехник, — скажи ты этому Гоше, что мы любую точку на сцене осветим, где бы он ни стоял. Объясни ему, что мы совмещаем свет и движение сцены.