Жаркая луна - читать онлайн книгу. Автор: Мемпо Джардинелли cтр.№ 11

— Продолжайте, пожалуйста.

— Во дворе, как раз когда я смог наконец запустить мотор, появился доктор Теннембаум. Он даже испугал меня, так как я был уверен, что он уже спит. Он пригласил меня выпить вина, хотя сам был уже порядком… был очень пьяным, и я не согласился, но все-таки он влез в машину и попросил меня отвезти его в город, в Ресистенсию. Я не мог отказать ему, поймите, я не хотел ему перечить. Люди, когда они выпившие…

— Что случилось дальше?

— Потом мне стало плохо. Что-то с желудком, но не из-за алкоголя. Я остановил машину, и меня вырвало. Появилась патрульная полицейская машина и проверила наши документы. Не знаю, в котором часу это было. А потом мы подъехали к моему дому, и Теннембаум попросил меня одолжить ему машину. И я опять не смог отказать ему, о чем сейчас очень жалею. Доктор был взвинченным, пристал ко мне. Потом уехал.

— Полицейская машина подъехала к вам в три часа двадцать пять минут, — сказал Альмирон, и Рамиро подумал, не хочет ли он показать, что знает гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. — Так где же вы расстались?

— У моего дома.

— Сказал ли он вам, куда он направляется?

— В бар «Да Естрелья».

— Помните ли вы, в каком часу вы распрощались?

— Нет, но думаю, что было около четырех часов утра. Может быть, немного позже. Я еще почитал и потушил свет ровно в пять. Это я помню точно, потому что посмотрел…

— По словам судебного врача, смерть наступила около половины шестого. Что вы делали в этот час?

— Спал, естественно. — Рамиро улыбнулся. — Не знаю, смогу ли я это доказать, инспектор. Я один из подозреваемых, не так ли?

— Я не сказал, что Теннембаума нашли убитым. Просто мы стараемся уточнить некоторые факты.

— Понимаю. — И сразу добавил: — Инспектор, я знаю, что вы сейчас допрашиваете меня, но позвольте и мне задать вам несколько вопросов: вы думаете, это дело связано с мятежниками?

— Нет, я этого не думаю, — отмахнулся Альмирон.

«Значит, для этого кретина все это не так серьезно, — удивился Рамиро. — Что за страна: один убитый ничего не значит! Чины и повышения они приобретают, преследуя мятежников».

Альмирон смотрел на него вопросительно.

— А другой вопрос?

— Что?

— Вы сказали, что хотите задать мне несколько вопросов.

— Ах да. Как вы думаете, мог ли Теннембаум покончить с собой?

— Не знаю. Не нахожу причин. Но и на несчастный случай не похоже. — Альмирон подумал минуту, как будто сомневаясь, стоит ли говорить то, что он хотел сказать. И он произнес: — Есть следы, удостоверяющие, что машина некоторое время стояла на обочине дороги. Ни один самоубийца не останавливается, чтобы обдумать что-то в последнюю минуту, а уж пьяница и подавно не продумывает плана своих действий за сто метров до места столкновения.

— Но что же это?.. Убийство? Но вы сами сказали, что не верите, что Теннембаума кто-то убил.

— Но я не сказал, что отрицаю это.

— Понимаю.

Альмирон встал.

— Вас отвезут домой, доктор, и простите за беспокойство. Прошу вас не выезжать из города, не сообщив нам. Думаю, что вы не хотите ничего больше добавить к сказанному, не так ли? Кто-нибудь, может быть, видел вас или вы еще что-нибудь делали…

Рамиро на секунду задумался. Он вспомнил водителя грузовика, но ему некуда было отступать из-за запутавшей его лжи.

— Нет, — сказал он, — мне нечего добавить.

Около шести часов Рамиро говорил по телефону с Хуаном Гомулкой, который был как будто в хорошем настроении, слушал пластинку Леона Хиеко, после того как проспал сиесту [5] , как он сам ему об этом рассказал. Но его мирный голос, его веселье исчезли, когда Рамиро объяснил ему, что его разбитая машина находится, должно быть, в полицейском гараже. Тот начал кричать, ругаться, сказал, что между ними все кончено, что Рамиро воспользовался его добротой. Рамиро слушал его стенания, со всем соглашался и обещал оплатить ему все расходы, как только сможет это сделать. Гомулка клялся, что никакие деньги в мире не возместят ему моральных убытков, потому что починил «форд» своими собственными руками, все части были подлинными… я тебе этого никогда не прощу, мне не хочется жить!..

Рамиро повесил трубку и принял холодный душ. Потом он оделся и отправился на конечную остановку автобусов. Он сядет в автобус, который отвезет его в Фонтану, он не мог не присутствовать на похоронах Теннембаума. Потом он отыщет кого-нибудь, кто привезет его назад, или сядет в другой автобус, а потом проспит двадцать четыре часа кряду. Что же касается истории с убийством, то ему оставалось только мысленно просить у судьбы удачи.

На похоронах было много народу, и все обсуждали, какой ужасной смертью погиб бедняга… досужие разговоры. «Как будто смерть не ужасна сама по себе…» — подумал Рамиро. Были и намеки на то, что могло произойти нечто другое, и под этим подразумевалась возможность убийства или самоубийства. Никто не верил, что это просто несчастный случай, и это всех возбуждало. Рамиро смутился, когда заметил, что в его присутствии разговоры становились тише. Впрочем, подумал он, может, это мания преследования.

И когда он поднялся по лестнице в дом, обходя столовую, где стоял закрытый уже гроб с телом Теннембаума, Рамиро пришло в голову, что никогда еще ему не хотелось так походить на Минайа Альвара Фаньеса [6] , на того, «кто все делает с величайшей осмотрительностью». Наверху он не осмелился подойти к вдове и подумал: «К черту Минайа». В эту минуту Арасели увидела его и решительно направилась к нему. На ней было легкое черное платье, стянутое в талии, с широкой юбкой ниже колен. С черными, гладкими, свернутыми в жгут волосами она была похожа на картину Ромеро де Торреса [7] . Рамиро подивился, откуда взялась такая красота и такая хитрость в ее взгляде, когда она его поцеловала. Ей было тринадцать лет, но, черт возьми, как она выросла за эти последние часы! Ему стало страшно.

Когда наступила поздняя ночь, жара стала совсем невыносимой. Многие ушли, вдова не переставая плакала в своей спальне. Рамиро собрался уже попрощаться, когда Арасели уверенно взяла его под руку и сказала:

— Пойдем походим.

И пошла к выходу, не дождавшись ответа.

Они уходили от дома по немощеной дорожке, и Рамиро упорно молчал, чувствуя, как смотрят ему вслед, понимая, что поступает неблагоразумно. Но в то же время он называл себя параноиком — у людей не было причины плохо думать о девочке, которой всего тринадцать лет и у которой только что умер отец; или о Рамиро, который был ей чем-то вроде старшего брата, учившегося в Париже и только что вернувшегося в Чако.