Песочные часы с кукушкой - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Белякова cтр.№ 47

– Нет, не ненавидит, – Адам снова взял ее за руку и легонько пожал пальцы. – Просто… все дело в нашем проекте. Слишком многое надо успеть, и я не могу отвлекаться, он так сказал.

Джилл заплакала. Вернее, она только сейчас с удивлением отметила, что по щекам ее текут слезы – и то лишь оттого, что стало щекотно. В груди что-то щемило, и в мешанине чувств, теснившихся внутри, самым сильным было, пожалуй, непонимание.

– Но почему? Ты ведь не работаешь круглосуточно? Что ты делаешь, когда заканчиваешь дела? Как наши встречи могли помешать? Может… – От того, что ей удалось нащупать хоть какое-то объяснение, стало почти физически легче. – Может, он думает, что ты выдашь случайно какие-то секреты, а я расскажу об этом в статье?

– Не знаю. – Адам покачал головой. – Он не говорил. Просто запретил видеться.

– Несносный, ужасный, бессердечный человек! – Теперь Джилл рассердилась. – Я бы дала ему слово… подписала бы документ, если надо! Нельзя же так поступать с человеком. А ты – ты что, никак не мог возразить?

– Я не могу ему возражать, – мягко улыбнулся Адам.

– Почему?

Юноша задумался. Но не так, будто сочинял лживый ответ, это было видно по его лицу; а так, будто пытался подобрать слова, которые Джилл поймет.

– Я ему обязан жизнью. Он мой…

– Отец? – Изумилась девушка. – О… тогда понятно. Но…

Сотни мыслей пронеслись в голове. Внебрачный ребенок, ответственность и чрезмерная забота, и, хоть Адам уже достиг совершеннолетия, все же был связан узами почтительности и послушания. Для того, чтобы пойти против воли родителя, требуется не только самоуверенность, но и решимость идти до конца, и, если надо будет, настоять на своем ценой хороших отношений с отцом… Такого она Адаму, безусловно, не желала. Если он рассорится с отцом из-за нее, это ничем не поможет, и она будет чувствовать себя ужасно. Возможно, будет корить себя всю оставшуюся жизнь.

И все же… до чего можно дойти в заботе о своем ребенке? Где та грань, которая отделяет искреннюю любовь от жестокого диктата, когда стремление оградить превращается в ограничения? Своих детей у Джилл не было, родителей она потеряла рано, и могла судить лишь по отношению к ней дяди и тети, да по книгам – и ей казалось, что мистер Шварц явно перегибает палку. Возможно, он исходит из неких религиозных побуждений?

– Мистер Шварц – еврей? – Спросила она.

– Не знаю. – Адам, с явным волнением наблюдавший за ее лицом, будто ждал опасных проявлений гнева или отчаяния, пожал плечами. – Он никогда не говорил мне о том, к какой религии принадлежит, или к какой национальности.

– Наверное, он не одобряет меня, потому что я – не еврейка… – Почти уверенно сказала Джилл.

– Нет, – с обескураживающей честностью тут же поправил ее Адам, – он сказал, что ты «помеха нашему проекту».

– Я уже ничего не понимаю, – простонала девушка. – Что за проект?

– Не могу сказать. Он секретный.

– То есть… – Джилл усилием воли заставила себя убрать руку из ладони Адама. – Ты меня любишь…

– Моя жизнь не имеет смысла без тебя. Даже когда ты вдалеке, мне достаточно знать, что ты – где-то.

– Не перебивай, – всхлипнула Джилл. – Ты меня любишь, и я тебя люблю, и ты хочешь быть со мной, но не способен нарушить запрет мистера Шварца?

– Да, все верно.

– Я, пожалуй, пойду. – Джилл встала с кресла, чуть покачнулась, но, когда Адам подставил ей локоть, чтобы ухватиться, вздернула подбородок и отвернулась, продолжая говорить уже себе под нос, не глядя на молодого человека: – Мне надо подумать… Я… дам тебе знать, когда решу, как нам быть.

Изо всех сил стараясь не зарыдать, Джилл вышла из гостиной; пока шла, она спиной чувствовала взгляд Адама, направленный на нее. Но не обернулась, даже выйдя на улицу – лишь чуть вздрогнула, когда чуть погодя (он совершенно точно стоял на пороге, и смотрел ей вслед) хлопнула дверь, закрываясь.

Карл Поликарпович отходил от дома Шварца в состоянии странном – вроде бы решение было принято, и сомнений уже не было, но в голове шумело, вертелись обрывки фраз из недавнего разговора, и неотступно преследовало его чувство, что Яков вроде как крест на нем поставил, разочаровался. Возможно, даже обиделся. Справиться с обуревавшими его эмоциями на ходу Карл Поликарпович не мог и потому, завернув за угол и увидев кофейню, призывно манящую уютным светом апельсиновых абажуров, направился туда. Столики у огромного застекленного окна, выходящего на улицу, были заняты; да он и не хотел сейчас, чтобы мельтешили перед глазами, потому даже порадовался, что ему, извинившись, предложили скромный столик в уголке кофейни, почти у входа. Заказал винегрет и крепкого чаю. Официант вернулся скоро и в дополнение к основному заказу поставил перед Клюевым блюдце, на котором возлежала булочка с изюмом.

– За счет заведения, новое лакомство, попробуйте.

Чай был сладкий, черный – но без молока, как Клюев любил. За едой фабрикант расслабился, успокоился и тревожащие его необъяснимые страхи отступили.

Колокольчик над дверью тренькнул, и Карл Поликарпович неосознанно поднял голову, посмотреть на вошедшего. И удивился, узнав в миловидной барышне, что влетела в кофейню так, будто за ней несся сатана, ту самую молодую журналистку, которая часто бывала у Шварца, и к семье которой они раз приезжали с визитом. Девушка застыла на пороге, словно бы не совсем понимала, где находится.

– Мисс Кромби! – Махнул ей рукой Клюев. – Как я рад вас видеть! Присоединяйтесь, пожалуйста.

Девушка неуверенно обвела взглядом зал и подошла к столику фабриканта.

– Да садитесь, садитесь. Как это будет по-английски? «В ногах правды нет».

Мисс Джилл опустилась на стул напротив Клюева и сняла перчатки. Пробормотала что-то вроде «Добрый день» и уставилась в стену.

– Вот так встреча, – добродушно сказал Карл и подвинул к ней меню. – Заходили на Николаевскую?

Девушка кивнула, двигаясь как-то заморожено. Клюев отметил и покрасневшие веки, и румянец на лице, вздохнул.

– Случилось у вас что? – С непритворной теплотой спросил он. Затем, вспомнив, какие намеки слышал от Жака пару месяцев назад, понимающе похлопал мисс Кромби по руке. – А, понимаю. С женихом своим поссорились, Адамом? Так это дело обычное, не берите в голову. Бывает у всех влюбленных, пройдет пара дней, и забудете про размолвку…

Вначале девушка посмотрела на него отстраненно и холодно, как и полагается английским леди, когда им задают слишком личные или же неуместные вопросы. А потом, к полному смятению Карла Поликарповича, ресницы ее задрожали мелко-мелко, и она заплакала навзрыд.

– Ох, матерь божья, царица небесная… – Забормотал Клюев по-русски, смущаясь эдаким взрывом, но вынуть из кармана платок и протянуть девушке все ж догадался. – Полноте… то есть, come down, мисс…

«Вот так-так, ткнул пальцем в небо, а попал по больному… – подумал он. – Неужто и впрямь дела сердечные?».