Харьков - проклятое место Красной Армии - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Абатуров, Ричард Португальский cтр.№ 50

Но я с уважением относился к Гурову. Высоко ценил честность и военную собранность. Я ответил этим людям: «Нет, хватит этого, сколько генералов там полегло. Хотите еще добавить того, кто вырвался оттуда? Это сумасшедший дом! Одних немец уничтожил, а тех, кто вырвался, мы будем уничтожать? Это плохой прецедент для наших войск: все равно гибнуть – или под пулями немцев, или тебя уничтожат свои».

Все было кончено. Городнянский, командующий армией, не вышел. Штаб весь погиб. Командующий 57-й армией Подлас не вышел, погиб. Штаб его тоже погиб. Командующий конной группой погиб, и сын-подросток его погиб (вместе с Л.В. Бобкиным погиб его двенадцатилетний сын. – Авт.). Погибло много генералов и полковников, офицеров и красноармейцев. Все они погибли.

Вышли очень немногие, потому что расстояние между краями в этой дуге было небольшим, и противник его плотно прикрыл. Окруженные войска были на большой глубине впереди. Технику они не могли использовать: не было горючего, не было припасов. А пешком выйти – велико расстояние. Они были частью уничтожены, а основная масса взята в плен» [162] .

На долю плененных советских воинов выпали нечеловеческие испытания. «25 мая, во время отступления, мы узнали, – писала бывший врач 973-го стрелкового полка 270-й дивизии М.Л. Коган, – что погибли командир дивизии Кутлин и комиссар Рахманинов. Бомбы падали не переставая, невозможно было поднять голову. Вокруг – огромное количество тяжелораненых и убитых. Отовсюду слышались крики и стоны. От нашей санитарной роты осталось несколько человек. Мы бегали от одного раненого к другому, перевязывали, успокаивали, но большего сделать не могли – наш обоз разбомбили, из медицинского оборудования ничего не уцелело.

К сожалению, и меня ранило в стопу, и я не смогла уйти с группой солдат, которые собрались и самостоятельно двинулись на прорыв. А потом я получила еще два ранения – к счастью, сквозные. Меня с тысячами других раненых, которые могли двигаться, немцы погнали в Барвенково. Если бы не наши солдаты, которые буквально несли меня на руках, то конвоиры пристрелили бы – много таких, ослабевших от ран и добитых фашистами, осталось на обочинах дороги…

В Барвенково нас загнали в здание бывшей школы, именуемой «госпиталем», где помощь раненым как-то пытались оказать наши врачи, тоже попавшие в плен, но у них практически не было ни перевязочного материала, ни медикаментов. Потом, когда из школы раненых перегоняли для эвакуации на вокзал, мне с подругой посчастливилось бежать. И начался долгий и тяжелый путь к фронту… Только в конце января 1943 года удалось пробраться к своим…»

Среди пленных находились и двенадцать красноармейцев из взвода младшего лейтенанта Н. Львова из 134-го стрелкового полка 41-й стрелковой дивизии. Некоторое время их держали на поле во временном лагере, обнесенном колючей проволокой. Днем людей под усиленной охраной гоняли на изнурительные работы.

Присмотревшись к лагерным порядкам, Львов задумал побег и поделился своими планами с товарищами по несчастью. Те с готовностью поддержали идею. На следующий день по сигналу своего командира несколько пленных набросились на охранников, прижали их к земле, вырвали автоматы и ударами прикладов прикончили. Воспользовавшись моментом, весь взвод бросился бежать. Однако вскоре немцы с собаками стали настигать их.

«Держаться кучнее, – скомандовал Львов, – животные нас разорвут, если их не перестреляем». Собак встретили автоматным огнем, перебили и по ржаному полю устремились к близлежащему лесу. Но путь преградили вражеские мотоциклисты. Беглецов разоружили и жестоко избили. Пригнав в село, заперли в сарае и выставили часовых.

Вскоре ворота сарая открылись, вошел офицер в форме полевой жандармерии. «Сейчас будете находиться под охраной, а утром всех вас расстреляем», – сказал он. Львов понимал немецкий язык и даже немного говорил. Он перевел его слова товарищам и добавил: «Отсюда нам выбраться вряд ли удастся. Но не будем расслабляться и примем смерть, как подобает советским воинам».

Когда стемнело, он подозвал троих бойцов и, встав на их плечи, принялся осторожно вынимать куски черепицы из крыши сарая. Двое наблюдали за часовыми. Когда те уснули, с помощью сделанных из обмоток веревок все выбрались наружу. Ночами долго пробирались на восток. На седьмые сутки перешли линию фронта и присоединились к своим.

29–30 мая из окружения выходили последние группы воинов Юго-Западного фронта. По наблюдениям советской авиации, затухающие бои в кольце шли в районах Лозовеньки и хутора Лозовский. Сводная группа 41-й стрелковой дивизии в составе до 600 человек на узком участке местности решительно атаковала ближайшие немецкие позиции. Группой смельчаков командовал начальник оперативного отделения штаба дивизии майор М.И. Ригонин. Бои шли днем и ночью. Потери были большие. На последнем этапе пробивались уже, как могли: самостоятельно, мелкими группами, нередко используя трофейное оружие. Многие погибли под огнем противника при переправе через Северский Донец. Из окружения вырвалось не более семидесяти человек…

Итак, к 30 мая 1942 г. закончились организованные боевые действия советских войск на харьковском направлении. Командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок в своем дневнике самодовольно подвел итоги последних дней боев в «котле»: «26 мая 1942:…Повсюду одинаковая картина. Постоянно сжимаемый противник хотя и делает еще тут и там попытки прорыва, но все они заканчиваются провалом. С одной из высот юго-восточнее Лозовеньки видно, как со всех сторон в направлении дымящегося «котла» ведут меткий огонь наши батареи по русским, которые пока еще слабо отвечают на него. Толпы пленных текут назад, а рядом с ними идут в атаку наши танки и части Первой горнострелковой дивизии. Потрясающая картина.

27 мая 1942. Сражение близится к концу… Поздно вечером поступил приказ, что фюрер требует атаковать противника между Изюмом и Савинцами и окруженных в Волчанском «мешке». Он хочет, используя успехи сражения, разгромить возможно большие силы врага еще до начала главной операции…

29 мая 1942:…На фронте никаких существенных боевых действий. Трофеи сражения возросли до 239 306 военнопленных, 2026 орудий и 1249 танков, сбито в общей сложности 540 самолетов. Наши общие потери составили ровно 20 000 человек» [163] .

Не следует, однако, принимать приведенные фельдмаршалом цифры на веру, особенно количество пленных и танков. В годы войны ни мы, ни наш противник не очень-то стеснялись в преувеличении вражеских потерь и преуменьшении собственных. В описании боевых действий 1-й немецкой танковой армии, например, сказано: «24 мая красные войска в результате непрерывного наступления соединений 6-й армии и армейской группы фон Клейста были стиснуты на территории 48 x 27 км. Лишь немногим частям противника удалось с ожесточенными боями вырваться из окружения и избежать полного уничтожения. 26 мая армия доложила об уничтожении главных сил красных. Главная предпосылка для летних операций была создана. Главнокомандующий ГА (группой армий. – Авт.) генерал-фельдмаршал фон Бок отметил успехи армии в специальном приказе. Особым признанием успехов командования и соединений подвижных войск, внесших основной вклад в успех операции, явилось присвоение фюрером Дубовых листьев к Рыцарскому кресту командующему 3-го тк генералу фон Макензену…