Легендарный Корнилов. "Не человек, а стихия" - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Рунов cтр.№ 11

Предстояли напряженные оборонительные бои, ведение которых требовало напряжения всех сил и средств. Но в ночь на 29 августа Брусилов получил телеграмму от командующего Юго-Западным фронтом генерала Н. И. Иванова, «что тратить боевые припасы, в особенности артиллерийские снаряды, следует очень осторожно, ибо в запасе их мало».

В 3 часа 29 августа в штаб к Брусилову прибыл начальник штаба 24-го корпуса генерал-майор Трегубов с просьбой разрешить 24-й пехотной дивизии остаться на занимаемых ею позициях и не отходить на высоты севернее Миколаева. К тому времени телефонная связь между штабами 8-й армии и 24-го армейского корпуса была нарушена, и Брусилов не знал о событиях, происходивших в полосе этого соединения. Поэтому, выслушав предложения Трегубова, он в первую очередь спросил его о том, почему командир корпуса не выполнил приказ командующего армией, полученный им еще в 21 час 28 августа. «На это мне начальник штаба корпуса ответил, что он диспозицию (приказ командующего армией. – Авт.) генералу Цурикову не докладывал, а приехал по просьбе начальника (48-й. – Авт.) дивизии генерала Корнилова». Услышав такой ответ, А. А. Брусилов «за совершенное преступление на поле сражения» снял Трегубова с занимаемой должности и пообещал предать его суду. При этом он приказан генералу Баиову немедленно выехать в 24-й корпус и принять должность начальника его штаба.

В этот день, 29 августа, левый фланг 8-й армии «к сожалению, потерпел крушение. 48-я пехотная дивизия была охвачена с юга, отброшена за реку Шерик в полном беспорядке и потеряла 26 орудий. (реально – 17 орудий. – Авт.). Неприятель на этом фланге продолжал наступление, и если бы ему удалось продвинуться восточнее Миколаева с достаточными силами, очевидно, что армия была бы поставлена в критическое положение».

По приказу Брусилова в район Миколаева также была направлена 12-я кавалерийская дивизия генерала А. М. Каледина. Чтобы остановить наступление противника, Каледин приказал спешиться трем полкам и занять оборону. Но так как даже эти силы не могли остановить наступление австрийцев, то Каледин решился на крайнюю меру и приказал контратаковать их в конном строю силами своего резерва (семь эскадронов). «Эта контратака спасла положение, – пишет Брусилов. – Наступавшие австрийцы в полном беспорядке ринулись назад и затем ограничились стрельбой на месте, но уже в наступление более не переходили». Но и в этом случае он не удержался от того, чтобы не упрекнуть генерала Каледина в том, «что он вначале спешил семнадцать эскадронов». По мнению командующего 8-й армией, лучше было бы, «выбрав момент, атаковать австрийцев всеми 24-мя эскадронами в конном строю».

Поздно вечером 30 августа австрийцы вновь перешли в наступление, «но далеко не решительное и более шумное, чем сильное». Это наступление, как выяснилось позже, было только имитацией накануне предстоящего отхода. В ночь с 30 на 31 августа противник начал отход в западном направлении. Войска 8-й армии, обессиленные предыдущими боями, не имели сил для преследования врага.

Тяжелые бои в полосе Юго-Западного фронта и его 8-й армии продолжались. 6 сентября противник нанес очередной удар по 24-му стрелковому корпусу, в состав которого входила и 48-я пехотная дивизия. Упираясь левым флангом в Миколаев, правым флангом корпус выдвинулся вперед и был охвачен австрийцами. Их атаки следовали одна за другой. Создалась угроза прорыва обороны на фланге 48-й дивизии. В этот момент генерал Корнилов лично повел в контратаку последний свой резерв – пехотный батальон, усиленный пулеметной командой. На короткое время он остановил противника. Но вскоре вновь обойденная 48-я дивизия вынуждена была отойти, оставив неприятелю пленных и орудия.

Неудачные действия дивизии генерал А. И. Деникин, командовавший в то время соседней 4-й бригадой, в мемуарах объясняет тем, «что дивизия и ранее не отличалась устойчивостью. Очень скоро, – продолжает он, – в руках Корнилова она стала прекрасной боевой частью». В последующем, командуя взаимодействующими соединениями, генералы неоднократно встречались. И тогда уже Антон Иванович Деникин отметил такие черты Корнилова, как «умение воспитывать войска, личную его храбрость, которая страшно импонировала войскам и создавала ей среди них большую популярность, наконец, – высокое соблюдение воинской этики в отношении соратников – свойство, против которого часто грешили многие начальники».

В ноябре 1914 года 48-я пехотная дивизия генерала Л. Г. Корнилова пробилась в Венгрию. Бок о бок с ней действовала и 4-я стрелковая бригада генерала А. И. Деникина. Думается, что если бы их прорыв развили главные силы 8-й армии, то результат проходившей тогда Галицийской битвы был бы куда более значителен. Но прорыв Корнилова и Деникина не смог поддержать командир 2-й Сводной казачьей дивизии генерал Павлов, шедший за ними во втором эшелоне армии. Вместо того чтобы, вырвавшись на оперативный простор Венгерской равнины, с ходу взять слабо прикрытый Будапешт, а затем создать непосредственную угрозу Вене, соединения 8-й армии по приказу генерала Н. И. Иванова повернули на север. В итоге инициатива в Венгрии была утеряна. Опомнившиеся австрийцы и пришедшие им на помощь германцы дружно навалились на дивизию Корнилова и бригаду Деникина.

Австрийцы на Ужокском перевале

Вечером 27 ноября поступил приказ на отход 48-й дивизии в северо-западном направлении. Ей пришлось отступать по единственно свободной крутой горной дороге, занесенной снегом. Австрийцы перерезали путь у местечка Сины. Чтобы дать возможность своей артиллерии пройти через селение, Корнилов, собрав до батальона пехоты, повел его в контратаку. На другой день дивизия прорвалась из кольца окружения, не оставив противнику ни одного орудия и приведя с собой более двух тысяч пленных.

Позже об этих событиях генерал А. И. Деникин писал следующим образом: «Ген. Брусилов питал враждебные чувства к ген. Корнилову… В своих воспоминаниях, написанных при большевиках, Брусилов возвел на 24-й корпус и в особенности на Корнилова несправедливые обвинения. 24-му корпусу якобы было приказано им «не спускаться с перевалов». Корнилов же «из-за жажды отличиться и горячего темперамента… по своему обыкновению, не исполнил приказа своего корпусного командира и, увлекшись преследованием, попал в Гуменное, где был окружен и с большим трудом пробился обратно, потеряв 2 тысячи пленными, всю артиллерию и часть обоза»… Брусилов, по его словам, хотел предать Корнилова военному суду, но по просьбе командира корпуса генерала Цурикова ограничился выговором в приказе… им обоим».

Оценивая сложившуюся ситуацию, А. И. Деникин считал, что причина поражения дивизии Корнилова заключалась в том, что «войска 24-го корпуса проникли глубоко в расположение противника… Операция сулила большой успех, но над ней уже нависла катастрофа. Движение дивизии Корнилова почему-то ничем не было обеспечено с востока, с этой стороны чем дальше уходил, тем больше угрожал ему удар во фланг и тыл… Опасность положения 48-й дивизии сознавал и Цуриков и снесся с Брусиловым по телефону в ночь на 23 ноября. Брусилов в этом разговоре неожиданно заявил, что движение на Гуменное вовсе не входит в его расчеты, и приказал было отозвать дивизию обратно на перевал, но после взволнованного доклада Цурикова решение свое отменил. И Корнилову приказано было занять Гуменное. Но Брусилов и теперь ничего не предпринял для обеспечения этого движения с фланга. Между тем у него были свободные части за Ростокским перевалом и на соседнем Ужокском перевале (восточнее), которые можно было вовремя использовать. Наконец, за 48-й дивизией шла конная дивизия (2 казачьих полка), которая почти не принимала участие в операции, и, несмотря на многочисленные просьбы Цурикова, не была ему подчинена.