Курьер из Гамбурга - читать онлайн книгу. Автор: Нина Соротокина cтр.№ 27

Далее пошел высокопарный бред о величии России, о великой миссии православного государства в деле освобождения христиан от мусульманского ига, об обязанностях перед Европой и «моим народом». Только и дело народу российскому турок сокрушать, спят и видят. У Павла тряслась челюсть, но он старался выглядеть достойно, поэтому был безукоризненно вежлив.

– Но я тоже хочу быть полезным России.

– Пока вы для этого слишком молоды. Учитесь, читайте книги, родите наследника, наконец. У вас столько дел, – закончила императрица с надменной усмешкой.

Павел, запершись в спальне, плакал, как отрок. Он во всех подробностях представлял сцену, как мать с новым любовником читают «Рассуждения о государстве» и глумятся над его трудом. К Павлу рвалась Наталья Алексеевна, но он ее не пустил. Не было рядом человека, которому он бы мог рассказать о своем позоре.

А потом этот человек наконец появился. Павел думал, что пустая случайность свела их в малой дворцовой гостиной в поздний час, но потом понял, что эта встреча было заранее тщательно подготовлена.

Никита Иванович выглядел измученным. Последнее время он работал, как вол. Надо было исправить ошибки незадачливого дипломата Григория Орлова. Слава Богу, долгожданный мир был наконец подписан. Уже прислана депеша в Петербург: все случилось 10 июля в деревне Кучук-Кайнарджи.

Но разговор шел не о мирном договоре с турками. Каким-то чудом Панин узнал и о «Записке» своего воспитанника, и о реакции императрицы. Теперь Павел имел возможность высказаться, а Панин умел слушать.

– Мне понятно ваше огорчение, – сказал он наконец. – Поверьте, я глубоко разделяю его с вами, а потому хотел бы коснуться еще одной важной темы. Вы не одиноки в своих думах о благе России. Есть люди, и их много, которые готовы поддержать вас в ваших стремлениях. Вы понимаете, выше высочество, о чем я говорю?

– Я понимаю, – после некоторой заминки ответил Павел и понял – ему не страшно. Обида на мать была столь велика, что он готов был на любую крайность.

4

Звонили колокола, но не в Воскресенском соборе, а где-то далеко, за Невой, но Глафира ясно их слышала. Кто вздумал звонить в столь неурочный час? Считай, что ночь на дворе. Это на Невской перспективе сейчас тесно от карет и еще снуют туда-сюда люди, не успев вовремя завершить дневные дела, а здесь, в березовой роще у монастырских стен, тихо, как в могиле. Да и колокольный звон, скорее всего, ей просто чудится, сливаясь с гулкими ударами сердца. Небо было темным. Ушли в прошлое, погасли белые ночи.

Глафира стояла возле закрытой калитки, изредка прикладывая ухо к щербатым доскам, пыталась расслышать шум шагов. Нет… тихо.

Сегодня наконец должна была состояться встреча с сестрой. Феврония устроила то, что обещала. Она вела себя с Глафирой, можно сказать, идеально, иногда даже угодливо, и не только исполняла любую просьбу девушки, но допытывалась настойчиво, какие еще у нее есть желания. Но Феврония не волшебница. Она не могла ускорить приезд князя К. из Англии, не под силу ей было и унять Глафирины страхи, связанные с масонами. Сосед Озеров пристал как банный лист, все время пытался вести задушевные таинственные разговоры, а в понедельник позвал на масонскую трапезу, присутствие на которой считалось чуть ли не обязательным. Глафира отговорилась крайней занятостью, мол, именно на это время у нее назначена важная деловая встреча. Выдумала, конечно, какие у нее могли быть встречи и с кем, но на всякий случай в урочный час съехала со двора. Доброму тоже нельзя застаиваться в конюшне.

Не могла Феврония также научить Глафиру, как жить дальше. Нельзя сказать, чтобы деньги так и таяли, Глафира была экономна, но всему в жизни приходит конец. Еще месяц-два, ну, три – с натяжкой, и Альбертов кошелек будет пуст. О том, чтобы сменить мужской костюм на женский, Глафира и не помышляла. Она не знала, как жить в Петербурге одинокой девушке. А пока с опаской обходила караульные будки, а также, полицейский сержантов и поручиков.

Записки в Смольный Феврония передавала исправно, так же четко получала ответ. Встреча с сестрой в Летнем саду произвела на Глафиру сильнейшее впечатление. Воображение поразила не только Варвара, взрослая, пригожая девица, но весь выводок белых дев. Словно невесты Христовы они чинно шли по аллеям парка, но при этом на лицах их не было и намека на монастырскую мрачность, веселы и приветливы. Глафира горько пожалела, что и ее не отдали в Смольное Общество. Говорили, де, возрастом не подошла, набирали совсем юных девочек, но, скорее всего, бутурлинская родня пожелала разлучить сестер, да так разлучить, чтобы они и не встретились. Вареньке уготовили стать фрейлиной при дворе, а для Глафиры сочинили судьбу скромной помещицы, которая и до столицы-то никогда не доберется.

Обязательным условием ночной встречи Феврония назначила для Глафиры женскую одежду. XVIII век был истинно сексуальной революцией, блуду предавались безудержно на всех социальных уровнях, но при этом настойчиво и многослойно твердили о добродетели и незапятнанной девичьей чести. В отличие от сексуальной революции ХХ века, двести лет назад понимали, чем увесистее табу и вето, наложенное на запретный плод, тем больше в нем витаминов и сладости.

Глафира показала свое платье. Феврония его отвергла, как слишком богатое.

– Если что, ты просто служаночка. Поняла?

– А если – что?

– Мало ли. Выследят, схватят, заарестуют.

– Как заарестуют? Кто?

– Ну, я это просто так, для острастки говорю. Как схватят, так и выпустят. Главное, тверди, что ты служанка и для барышни по ее просьбе баранки принесла или пряники.

– Так мне и пряники нести с собой?

– А чего особенного? И понесешь. Отдай той, что тебя встретит.

Глафира не только не услышала шагов за стеной, она пропустила сам звук открываемой калитки. Дверца отворилась слегка, и тут же раздался шепот:

– Вы здесь?

– Здесь.

– Как вас зовут?

– Глафира Турлина.

– Следуйте за мной.

Названное имя служило паролем.

– А вас как зовут? – не удержалась Глафира.

– Это не важно. А впрочем, если вам интересно – Наталья. Идите за мной по тропке, а когда аллеями пойдем, не выходите на свет фонарей. Мы должны держаться в тени.

– Куда мы идет?

– Вы задаете слишком много вопросов. Мы идем туда, где нас ждут.

В торце стоящих полукругом монастырских зданий находился неприметный вход без ступеней. Сенцы, за ними длинный, темный коридор, но по нему не пошли. Наталья уверенно толкнула дверцу у входа. Видимо, это было помещение привратника, а может, садовника. Во всяком случае, комнатка выглядела вполне обжитой. На столе, крытом крестьянской скатертью, одинокая свеча.

– Ждите, – сказала Наталья, усаживаясь на лавку.

Только здесь Глафира увидела, что провожатая ее необычайно, словно с картинки срисована, хороша собой. Одета девушка была в темное платье с белыми манжетами и белым же стоячим воротником. Выражение лица суровое, укоризненное, но укоризна обращена не столько к Глафире и даже не к тайной встрече, а к самому несовершенству мира. Ожидание стало тяготить строгую девицу и со словами: «Пойду встречу», она направилась к двери.