Странники войны - читать онлайн книгу. Автор: Богдан Сушинский cтр.№ 103

— Я понимаю, господин Скорцени, что теперь у вас возникло не меньше вопросов, нежели у бригаденфюрера СС фон Риттера. Но у нас еще будет время обсудить их. У нас еще есть время, не правда ли, господин барон?

— Ибо такова воля Германии!

— Мне нравится ваш оптимизм. Сейчас эта холостяцкая вечеринка завершится, и мы перейдем в гостиный зал, где накрыт скромный рыцарский стол при свечах и даже будут присутствовать несколько местных аристократок.

Скорцени усиленно демонстрировал удивление, но это ему плохо удавалось. Что бы он ни пытался изобразить на своем «лукавом личике», как однажды — любя и похлопывая его по плечу — позволил себе изъясниться Борман, все равно оно не способно было выражать ничего, кроме в общем-то несвойственной самому Отто и необъяснимой для окружающих свирепости.

«Кстати, почему в замке нет Бормана? — только сейчас обратил Скорцени внимание на эту дикую странность. — Ведь этого высокого собрания попросту не должно было происходить в отсутствие партай-фюрера. Так что бы это могло значить?»

— Ничего удивительного, — молвил он вслух. — Все вполне в рыцарском духе: время для турниров и время для застолий.

— Но еще до того, как мы окажемся за столом, мне нужно было бы сказать вам несколько слов.

— Позвольте оставить вас, господин рейхсфюрер, — тотчас же отреагировал фон Риттер.

— Не лишайте себя удовольствия, пиршествуйте, — остановил его Гиммлер. — Это мы со Скорцени, закоренелые трезвенники, вынуждены будем оставить вас.

Очевидно, Мария успела шепнуть Катеринке, что на самом деле они еще не женаты, потому что хотя хозяйка и постелила им в одной комнате, но девушку уложила на койке, а Николая — на полу. Правда, поначалу Крамарчука это не смутило: главное, что они рядом. И впереди целая ночь, у которой свои нравы и свои права.

В протопленной хате было непривычно тепло и покойно. Даже содрогающий землю гул тяжелых ночных бомбардировщиков, прошедших как раз над их крышей, показался таким же мирным и привычным, как раскаты далекого грома. Сержант даже не стал прислушиваться, будут ли они бомбить что-либо неподалеку.

Большую часть ночи они не спали. Мария, возможно, из-за того, что опасалась его агрессивности, а Николаю не давала покоя близость девушки. Потом, когда под утро Мария все же уснула и, сонная, отбросила одеяло, обнажив округлые плечи, слегка прикрытые распущенными волосами, Крамарчук не сдержался, подкрался к ее постели... Потоптался, погладил волосы... Но так и не решившись лечь рядом, огромным усилием воли заставил себя вернуться на свое место у печки.

«Как пес, — с тоской подумал он, глядя на вырисовывающиеся при лунном сиянии очертания тела Кристич. — Накормили, уложили у печки — и лежи, гоняй блох. Нужно было уговорить ее заночевать в том доме, который сегодня присмотрели... Дурак. Она бы туда не пошла. И вообще, сколько бы ты ни пытался остаться с ней наедине, рядом всегда будет третий — лейтенант Беркут».

Забывшись крепким предутренним сном, Крамарчук не слышал, как Мария оделась и вышла из дома. Но проснулся от ее крика: «Сержант, немцы!», от того единственного возгласа, который только и способен был моментально поднять его и заставить, ничего не уточняя, за несколько секунд влезть в сапоги, одеть гимнастерку и схватиться за шинель.

— Где немцы? Какие еще немцы?! — раздался сонный голос Гри-дича из-за прикрытой двери, ведущей в соседнюю комнату.

— На дороге. За холмами; у рощицы, — запыхавшись, ответила Мария, прислонясь к косяку двери. — Возятся с машиной. Их там всего трое. Наверное, там, на дороге, и ночевали.

— Ну и что, что их трое, возятся с машиной? — нервно переспрашивал Гридич. — Из-за этого нужно полсела поднимать на ноги?

— И то правда... — растерянно пробормотал Крамарчук, застегивая немецкую портупею с двумя кобурами.

— На дороге у села — враги. И пока они там, поднимать нужно не полсела, а всю страну.

— Да ты что, сдурела, что ли?! — послышался визгливый испуганный голос Катеринки. — Это же немцы! Тут партизан боишься, потому что нагрянут, обдерут, как липку, и только их видели. А немцы — так их власть!

Крамарчук сонно протер глаза, сплюнул и прилег на кровать Марии. Глаза слипались. Его подняли напрасно. Раннее утро. Только-только рассвело. Никакая сила не заставит его уйти отсюда, пока он не поспит еще хотя бы часик.

— Ты что, не слышишь, сержант?! — снова повысила голос Мария, не обращая внимания на Гридичей. — Я сказала: на дороге немцы. Их всего трое. А вас тут двое мужиков. Вы можете перестрелять их, а машину захватить или сжечь.

— Нет, вы только подумайте, что она говорит! Ты, кобылица нео-семененная! — Катеринка оттолкнула мужа и предстала на пороге в коротенькой измятой ночной сорочке. — Чего тебе неймется, дура? На что мужиков подбиваешь? Ну хорошо, убьют. А потом куда — на виселицу? Или, может, в леса прикажешь?

— Можешь держать своего вояку возле юбки, — на удивление спокойно ответила Мария. И Крамарчук сразу уловил: это спокойствие Беркута. Его манера обретать хладнокровие именно тогда, когда все вокруг начинают кипятиться и паниковать. — Но только своего. А мой — сержант. «Живым приказано сражаться» — таким, кажется, был последний наказ коменданта? А, Крамарчук? Или тоже хочешь пригреться у молодки под боком? — Она все еще говорила совершенно спокойно. Ледяным тоном, очень напоминавшим Крамарчуку голос их лейтенанта.

«Да она копирует его!» — открыл для себя Николай. Проходя мимо сержанта, Мария нарочно толкнула бедром его опущенную в полудреме голову, быстро извлекла из-под кровати шмайсер (как и портупею, Николай занес его в дом уже тогда, когда хозяева улеглись. До этого Гридичи не догадывались, что он вооружен) и снова отошла к порогу.

Крамарчук тоже поднялся и помотал головой, пытаясь стряхнуть с лица остатки сонного безразличия.

— Чего встал? Оставайся с ними. Не бойтесь, сегодня немцы сюда не придут. Сегодня еще отсидитесь.

— Отберите у этой ненормальной автомат! — вновь обрела дар речи Катеринка, как только Мария хлопнула дверью. — Она всех нас погубит! Мужик к ней за всю ночь ни разу не притронулся — вот она и бесится.

— Слушай, ты, мармеладка... — не выдержал Крамарчук, хватая свою шинель.

— В этот дом вы не заходили, — перехватил его Гридич уже в сенях. — Нас не знаете, со старостой не говорили, ясно?! И чтобы я вас больше не видел.

— Зайди, насморк прихватишь, — отстранил его Крамарчук. — По утрам сейчас холодновато.

— Оставайся, дурак! Она стрелять побоится! И пусть катится ко всем чертям! — вдруг закричал вслед ему Гридич. — В селе полно девок! От твоей — радости не жди!

«Ты прав, — ответил ему Крамарчук про себя. — В этом ты абсолютно прав, — твердил он, на ходу выхватывая из кобуры пистолет. — Нормальная женщина давно оказалась бы в моих объятиях. А нормальный мужчина давно плюнул бы на нее. Все было бы по-иному, не будь эта дивчина — медсестрой из дота. Вот такая, брат, закорючина».