Смерть внезапна и страшна - читать онлайн книгу. Автор: Энн Перри cтр.№ 102

– Итак, ее можно было назвать очень умелой? – спросил адвокат.

– Я уже признал это.

– А допускаете ли вы, чтобы сестра Бэрримор могла самостоятельно выполнить хирургическую операцию?

Медик в полном недоумении открыл рот, чтобы заговорить, но не вымолвил ни слова.

– Сэр Герберт? – поторопил его Оливер.

– Она была великолепной сестрой милосердия, – откровенно высказался хирург, – но не врачом. Поймите, различие между этими профессиями колоссальное. Его нельзя преодолеть просто так. – Он покачал головой. – У нее не было никакой школы. Она умела лишь то, что выучила благодаря наблюдениям на поле боя и в госпитале Скутари. – Стэнхоуп еще немного наклонился вперед в предельном сосредоточении. – Следует понимать разницу между настоящим образованием и знанием хаотичным, неорганизованным, не позволяющем связать причины и следствия. Нельзя предвидеть возможное осложнение, не зная анатомии, фармакологии и историй болезни, наблюдавшихся другими докторами, не отдав годы обучению, практике и усвоению всего комплекса вспомогательных и дополнительных дисциплин. – Он вновь качнул головой, на этот раз уже с легким ядом во взгляде. – Увы, мистер Рэтбоун, она, конечно, была великолепной сестрой милосердия – я не встречал лучшей, – но к врачам ее причислить было нельзя. И сказать вам по правде, – врач сверкнул глазами в сторону адвоката, – с моей точки зрения, все рассказы о том, что она выполняла операции на поле боя, исходили не от нее самой. Она не была ни хвастливой, ни лживой. Скорее всего, ее неправильно поняли или даже просто исказили ее слова.

По залу прокатился вполне отчетливый ропот одобрения. Некоторые зрители, кивая, поглядывали на соседей, а на скамейках присяжных двое мужчин даже улыбнулись.

Этот блестящий с эмоциональной точки зрения ход тактически затруднил следующий вопрос Оливера. Он уже усомнился, стоит ли задавать его, но решил, что подобную уклончивость наверняка заметят.

– Сэр Герберт… – Защитник приблизился к обвиняемому на пару шагов и поглядел вверх. – Свидетельство обвинения против вас основано на известном количестве писем Пруденс Бэрримор к сестре, в которых она пишет о своих глубоких чувствах к вам и полагает, что вы их разделяли и намеревались сделать ее счастливейшей из женщин. С вашей точки зрения, это реалистический взгляд, практичный и честный? Я привел ее собственные слова без искажений.

Хирург покачал головой, и на лице его отразилось смятение.

– Я просто не могу это объяснить, – самым серьезным и грустным тоном сказал он. – Клянусь перед Богом, что никогда не представлял ей даже малейших оснований заподозрить меня в нежных чувствах. Многие часы, даже целые дни, я пытался припомнить хоть какие-нибудь свои слова и поступки, которые могли бы произвести на нее подобное впечатление. И признаюсь откровенно: я не могу ничего придумать!

Он покачал головой, закусил губу и продолжил:

– Конечно, я бываю несколько небрежен в своих речах и манерах и иногда позволяю себе неофициальные разговоры со своим персоналом, но я действительно не могу представить себе причины, позволившей ей интерпретировать мои реплики как выражение личной приязни. Я говорил с нею как с сотрудником, которому доверяю и на которого могу положиться.

Медик замолчал и немного помедлил, прежде чем продолжить. Некоторые присяжные покачивали головой с симпатией и пониманием. По лицам их было видно, что они тоже находили в словах хирурга бесспорный резон. С глубочайшим сожалением в голосе подсудимый заговорил снова самым серьезным тоном:

– Конечно, я проявил невнимательность, но я не романтик по складу натуры. И уже двадцать лет провел в счастливом браке с единственной женщиной, к которой испытывал подобные чувства. – Он продуманно улыбнулся.

Наверху, на галерее, женщины с сочувствием подталкивали друг друга локтями.

– Моя супруга может поведать вам, что я проявляю не слишком много воображения в этой области жизни, – продолжал сэр Герберт. – Как вы можете видеть, я не красавец – ни лицом, ни фигурой. Я никогда не был объектом романтической привязанности со стороны молодых дам. Признаюсь честно, они легко могут найти… – он помедлил, подыскивая нужное слово, – более привлекательный предмет для подобных увлечений. У нас работает достаточное количество молодых медиков… одаренных, привлекательных и имеющих превосходную перспективу. Есть, конечно же, и старшие врачи, больше меня одаренные личным обаянием и манерами. Признаюсь вполне откровенно, мне даже не приходило в голову, что к моей персоне можно отнестись подобным образом.

Рэтбоун принял сочувственную позу: Стэнхоуп прекрасно справлялся с делом, и его помощь не требовалась.

– А мисс Бэрримор никогда не говорила вам чего-нибудь такого, в чем можно было усмотреть скорее ее личное восхищение вами, а не профессиональное? – спросил адвокат. – Как я полагаю, вы привыкли к видимым проявлениям уважения и благодарности со стороны ваших пациентов и персонала. Подумайте как следует, памятуя о случившемся.

Герберт пожал плечами со скромной виноватой улыбкой:

– Поверьте мне, мистер Рэтбоун, я неоднократно пытался это сделать, но уверяю вас: всякий раз, когда мне случалось проводить время в обществе сестры Бэрримор – не спорю, это бывало весьма часто, – мой ум был полностью обращен к медицинской стороне дела. Я никогда не думал о ней!

Он свел брови, словно пытаясь что-то припомнить, а потом продолжил свою речь:

– Я всегда уважал ее, чувствовал к ней полное доверие, полностью полагался на ее усердие и способности, но не испытывал к ней никакого личного интереса. – Хирург потупился. – Увы, я прискорбно ошибся, о чем теперь глубоко сожалею. Как вам известно, у меня есть дочери, но работа всегда отнимала у меня слишком много времени, и воспитанием их занималась мать. Поэтому я не очень хорошо знаком с нравами молодых женщин и не обладаю теми знаниями, которые хорошо известны мужчинам, имеющим возможность постоянно проводить свой досуг дома.

По залу опять пробежал одобрительный ропот.

– Я не хотел этого. – Врач закусил губу. – И, быть может, моя занятость послужила в конечном счете причиной этого трагического непонимания. Я… я не могу вспомнить никаких комплиментов, которые мог сделать сестре Бэрримор. Меня занимали лишь скорби наших пациентов. Однако, уверяю, – его негромкий голос сделался жестким, – я никогда, ни на миг, не испытывал романтических намерений в отношении мисс Бэрримор и не позволял себе никаких непристойностей, ничего такого, что могло бы послужить в глазах непредубежденной личности проявлением или выражением романтических поползновений. В этом я абсолютно уверен – как и в том, что сейчас стою перед вами.

Великолепное выступление! Рэтбоун подумал, что и сам не мог бы написать лучшей речи.

– Благодарю вас, сэр Герберт. Вы объяснили эту трагедию вполне понятным и доходчивым образом. – Оливер с прискорбием оглядел присяжных. – Мне тоже случалось попадать в подобные затруднительные ситуации. И смею утверждать, что они знакомы и джентльменам из числа присяжных. Мечты и упования молодых женщин иногда непонятны мужчинам, которые временами обнаруживают опасную, даже трагическую нечувствительность. – Он снова повернулся к свидетелю. – Прошу вас, оставайтесь на своем месте. Я не сомневаюсь в том, что мой ученый друг обратится к вам с вопросами.