Я сбил целый авиаполк. Мемуары финского аса - читать онлайн книгу. Автор: Эйно Антеро Луукканен cтр.№ 28

Основная часть эскадрильи в Лункула теперь находилась довольно далеко от линии фронта, и через неделю нас перевели в Кондопогу, чуть севернее Петрозаводска. В это время Британия и ее доминионы объявили Финляндии войну, но, несомненно, гораздо более важным событием стало начало военных действий между Японией и Соединенными Штатами. Началась широкомасштабная война на Тихом океане. Хотя для нас, сидящих в палатках на маленьком аэродроме возле Олонца под метровым слоем снега, эти события казались бесконечно далекими.

Позднее в этом же месяце я получил недельный отпуск. Когда я 28 декабря вернулся в Сортавалу, командир эскадрильи, который сам был в отпуске, взвалил на меня свои обязанности, правда, вдобавок передал штабную машину. Так как штатный шофер тоже находился в отпуске, я столкнулся с неприятной задачей – проехать более 500 километров ночью по диким заснеженным лесам при температуре ниже минус 30 градусов! Когда я сумел наскрести достаточно бензина для путешествия до Кондопоги по пути в Нурмойла, уже наступил вечер. Ночь была ясной, хотя и ужасно холодной, поэтому я все-таки двинулся в путь, причем до Кондопоги мне удалось держать среднюю скорость 60 км/ч. Но вот по дороге оттуда на Питкяранта и начались действительно серьезные проблемы.

Длинные склоны холмов обледенели, как укатанная лыжня, и так как мои шины не имели цепей, то мне приходилось применять все свое «искусство» шофера, чтобы двигаться дальше. Временами я съезжал к подножию холма, так как бешено крутящиеся колеса никак не могли захватить скользкую поверхность подмерзшего снега. Иногда я давал полный газ, в надежде с разбега взлететь на вершину холма, хотя часто это были напрасные попытки. На жестоком холоде я лопатой забрасывал песок под колеса, и мне стоило титанических усилий преодолеть холмистую часть дороги, после чего я вздохнул с облегчением, оказавшись, наконец, на гладкой равнине.

К этому времени яркая полная луна взобралась на небо и висела над заснеженными деревьями, превратив лес в подобие волшебной страны. Снег сверкал и искрился, словно тысячи маленьких драгоценных камней, разбросанных по земле. Глядя на это, никто не удивился бы появлению персонажей Андерсена. Природа не могла выдумать более потрясающей красоты, и я восхищался ею, когда подъехал в 02.00 к Нурмойла, проделав половину пути. Через несколько минут после прибытия я сидел на командном пункте, сжимая стакан восхитительно горячего чая. Но я не мог позволить себе роскоши долго сидеть у горячей печки, так как мне еще предстояла самая трудная часть путешествия. Три часа езды по дороге, которую лучше назвать лесной тропой через дикий лес, в котором нельзя было найти даже крошечной хибарки.

Через час я снова сидел за баранкой. Я прыгал, качался и скользил по ухабистой дороге, луна постепенно отходила за спину, и мои затемненные фары были единственными огоньками на много километров вокруг. В это время года в лесу особенно хорошо чувствуют себя волки, медведи и рыси, но никак не люди. Хотя в Нурмойла я переобулся, холод постепенно проникал в мое тело до самых костей. В 06.00 я наконец въехал в город Петрозаводск, но к этому времени мои зубы совершенно непроизвольно выбивали барабанную дробь. В городе было совершенно темно, луна наконец зашла, но, спросив направление у нескольких закутанных до бровей часовых, я все-таки добрался до штаба полка. Лишь там я вернулся к жизни с помощью нескольких чашек горячего крепкого чая.

Как только рассвело, я двинулся дальше, предстоял еще последний отрезок пути. С озера полз плотный ледяной туман, поэтому ни черта не было видно, но у меня и без того настроение было хуже некуда, слишком унылыми были деревянные домишки Петрозаводска. Даже в ярком солнечном свете они выглядели убого, а сейчас, покинутые, окутанные серой пеленой, они поразительно напоминали кладбище. Мой дух, подогретый чаем в штабе, снова рухнул в мрачные глубины уныния. Я постоянно проклинал зиму, войны, русских, но в особенности идиотов, не позаботившихся расчистить дорогу из Петрозаводска.

Когда появился аэродром возле Кондопоги, я был совершенно вымотан, однако горячий завтрак и два часа в кровати свершили чудеса. Я решил познакомиться с новой базой, а затем посетить сам городок Кондопога. Там я обнаружил, что целыми остались лишь несколько зданий, трубы сгоревших домов торчали из-под снега. Большая гидроэлектростанция была совершенно разрушена. Сквозь дыры в стенах я видел, что большинство агрегатов снято, а все оставшиеся старательно приведены в негодность. Возможно, самой примечательной вещью в Кондопоге был театр, который почему-то остался в полной сохранности. Наверное, в русских шевельнулось что-то человеческое, когда они не стали уничтожать это единственное сооружение культуры в районе. Рядом с театром стоял неповрежденный домик, в котором жили. Но его обитатели говорили только по-русски, мой ограниченный запас русских слов не позволил объясниться с ними. Я лишь кое-как понял, что вся остальная семья «где-то», а в Кондопоге свирепствует голод.

Почти сразу после моего прибытия началась ужасная снежная буря, которая закрыла аэродром на несколько дней. Светлое время длилось только с 10.00 до 15.00, и мы все страдали от хронической скуки. Так уныло закончился 1941 год и начался 1942-й. К 12 января ледяная хватка зимы немного ослабела, а метель утихла. Тяжелые катки привели летное поле в порядок, и я взял с собой еще 3 самолета, чтобы провести дальнюю разведку и получить возможность познакомиться с местностью. Мы полетели на север над городом Повенец и покатили вдоль рельсов Мурманской железной дороги. Она была построена в годы Первой мировой войны подневольными рабочими в ужасных условиях, тысячи пленных замерзли до смерти зимой, летом пропали в тундре и утонули в болотах. Местные жители не преувеличивали, когда говорили, что дорога построена на костях.

На линии был виден лишь маленький поезд, который пыхтел на север, а также плотный зенитный огонь из Сегежа и Надвоицы, которым нас встретили русские. Однако стреляли они неточно, и наши самолеты не получили ни царапины. Долетев до Соловецких островов в Белом море, мы повернули на Сороку, чтобы вернуться на базу. Когда мы пересекали линию фронта между Онежским озером и Выгозером, из-за туч выглянуло солнце. Это произошло впервые за много дней, и мы едва не ослепли, когда снежная равнина под нами засверкала в его лучах. Мы ничего не могли различить, все было укрыто ярким белым ковром, на котором выделялись только свежие воронки и черно-зеленые пятна лесов. Правда, иногда мелькали черные сгоревшие деревни. Город Медвежьегорск почти полностью скрылся под снегом, мы заметили только тени пары особенно высоких зданий. Через 10 минут мы приземлились на базу. Похоже, русские не собирались воспользоваться долгожданной летной погодой.

Хотя ночью мороз достиг 20 градусов, яркая луна выманила меня и Хассе Винда из палаток, чтобы заняться физкультурой. Под черным небом, усыпанным сверкающими звездами, мы устроили кросс в 10 километров по дорогам вокруг базы. В полной тишине раздавался лишь скрип снега под ботинками и наше тяжелое дыхание. Когда мы вернулись на базу, то были мокрыми от пота, и направились прямо в сауну. Немного позднее, хорошенько прогревшись, мы пришли к выводу, что никогда в жизни не чувствовали себя такими бодрыми.

Полковник Магнуссон прибыл из отпуска 10 января в разгар метели, и я вернулся в Нурмойла, чтобы сменить Олли Пухакка, который командовал Истребительной группой L в мое отсутствие. В тот же день из Центральной летной школы в Нурмойла прибыли два новых пилота, Микко Сирен и Пате Толонен. Им требовалось получше ознакомиться с «Брюстерами» и завершить боевую подготовку, когда позволят погода и русские. К моему огромному удивлению, заказ на лыжи для «Брюстеров» был отвергнут. Наши испытания лыж были настолько успешными, что я был просто шокирован и никак не мог понять, почему нам запретили их использовать. К счастью, у нас сохранились две пары лыж, и мы установили их на истребители, чтобы наши новички могли освоиться с полетами с аэродрома, покрытого снегом. Теоретический курс боевой подготовки казался ненужной тратой времени в таких условиях, новички повышали свою квалификацию над линией фронта, летая вместе с ветеранами.