Красный монарх: Сталин и война - читать онлайн книгу. Автор: Саймон Себаг-Монтефиоре cтр.№ 18

– Садись, давай прокатимся!

Водитель провез их вокруг цветочной клумбы. Затем вождь вышел из машины и обнял настороженную Анну Реденс, которая держала шестилетнего сына Владимира. Сталин громко похвалил своего племянника. Тот действительно был хорошеньким, как маленький ангел.

– Давай помиримся ради такого чудесного сына, – предложил генсек. – Я тебя прощаю.

Кто-то вынес маленькую Гулю, первую внучку Сталина. Все начали громко восхищаться. Девочка испугалась, замахала руками и расплакалась. Ее быстро вернули в комнату.

Сталин сел за стол. Быстро принесли чай, торты, конфеты, шоколад. Иосиф Виссарионович посадил к себе на колено Владимира и начал открывать шоколадку. Маленький мальчик обратил внимание на «его прекрасные длинные пальцы».

После чая Сталин, не спавший всю ночь, отправился наверх вздремнуть. В обед на дачу приехали Молотов, Берия и Микоян. У вождя было прекрасное настроение. Сначала он бросал всем на тарелки кожуру от апельсинов, потом кинул пробку прямо в бокал с шампанским, чем вызвал веселый смех Владимира Аллилуева.

В тот день семья еще не могла знать, что скорое вторжение Гитлера, усталость и паранойя Сталина сделают этот день концом старой эры.

* * *

Небо все сильнее затягивали свинцовые тучи. Но Сталин убедил себя в том, что напряженная ситуация с Берлином вот-вот разрешится дипломатическим путем. Британский посол Стаффорд Криппс доставил в Кремль письмо от Уинстона Черчилля. В нем содержалось предупреждение о скором нападении Гитлера. Сталин решил, что Великобритания пытается заманить Россию в ловушку.

– Нам угрожают немцами, а немцам – нами, – сказал он Жукову. – Они стравливают нас друг с другом.

Вождь искренне верил, что войну можно оттянуть до 1942 года. Как всегда, Сталин пытался найти решение проблемы в книгах. Он очень внимательно изучал франко-прусскую войну 1870 года. Они с Ждановым постоянно цитировали мудрые изречения канцлера Бисмарка, говорившего, что Германия никогда не должна вести войну на два фронта. Британия оставалась непобежденной, потому что немцы не нападали на нее. «Гитлер не такой дурак, – говорил Сталин, – чтобы не понимать разницу между СССР и Польшей, Францией или даже Англией. Или даже всеми ими, взятыми вместе».

Жизнь вождя представляла собой непрерывную вереницу побед воли над реальностью. Он продолжал верить в то, что Адольф Гитлер, отчаянный азартный игрок, был рациональным политиком и придерживался бисмарковской теории великих держав. После войны Сталин как-то разговорился с небольшой группой своих сотрудников. Среди них находился и Деканозов, посол СССР в Германии в 1941 году. Размышляя вслух о бурном времени, в котором им довелось жить, и пытаясь объяснить свое поведение накануне войны, Иосиф Виссарионович сказал:

– Когда нужно принять какое-нибудь решение, никогда не ставьте себя на место другого человека, потому что вы можете сделать страшную ошибку.

Укрепление и перевооружение армии проходило ужасно медленно. Жданов и Кулик предложили убрать из укрепленных районов устаревшее вооружение и заменить его новым, разработка которого еще не была закончена. Георгий Жуков возражал. Он говорил, что на это нет времени. Сталин вновь поддержал старых друзей. Когда началась война, строительство укреплений не было закончено.

20 апреля писатель Илья Эренбург, еврей по национальности, которым восхищался Сталин, узнал, что цензоры забраковали его антигерманскую повесть «Падение Парижа». Они выполняли указание Сталина не провоцировать немцев и не злить Гитлера. Еще через четыре дня позвонил Александр Поскребышев. «С вами хочет поговорить товарищ Сталин», – сказал он и попросил набрать личный сталинский номер. Как только его соединили, начали громко лаять собаки Эренбурга, его жене пришлось вывести их из комнаты. Сталин сказал, что ему понравилась книга. Потом поинтересовался, не намеревался ли автор обвинить в ней фашизм. Эренбург ответил, что это трудно осуществить, поскольку ему не разрешают даже пользоваться словом «фашисты».

– Продолжайте писать, – весело разрешил Сталин. – Мы с вами попытаемся протолкнуть третью часть.

Сталин продолжал любить литературу. Ему нравились хорошие книги, но он постоянно спрашивал себя: а что подумают в Берлине? Беспокоился Иосиф Виссарионович, надо сказать, напрасно. Гитлер был выше литературных нюансов и тонкостей.

Приближение войны ощущалось даже в ближайшем окружении Сталина. Запах пороха был настолько сильным, что Жданов даже предложил отменить первомайский парад. «А вдруг немцы отнесутся к нему как к провокации?» – с тревогой спрашивал он. Сталин парад не отменил, но специально поставил рядом с собой на мавзолее Деканозова, посла в Германии. Он старался показать, что между Москвой и Берлином по-прежнему теплые отношения.

4 мая вождь послал еще один сигнал Гитлеру о готовности к переговорам. Он снял Вячеслава Молотова с поста председателя Совнаркома и сам занял его место. Своим заместителем во внутреннем политбюро Сталин назначил протеже Жданова, опытного экономиста Николая Вознесенского. Это был смелый шаг, потому что Вознесенскому тогда исполнилось всего тридцать восемь лет. Он так стремительно взлетел на вершину большевистского Олимпа, что нажил себе немало врагов. Среди наиболее обиженных был Анастас Микоян. Он считал Вознесенского толковым и образованным экономистом, но не практиком, а теоретиком. Этот красивый, несомненно умный, но очень высокомерный ленинградец наивно радовался своему новому назначению. Берия и Маленков с самого начала невзлюбили технократа Вознесенского.

– Сталин продвигает учителя, чтобы преподать нам урок, – прошептал Маленков Берии.

Иосиф Виссарионович возглавил правительство и руководил страной, как это делал Ленин, через заместителей. Свою внутреннюю политику он строил на соперничестве между Берией и Маленковым, с одной стороны, и Ждановым с Вознесенским – с другой. Выход на мировую арену заставил Сталина заняться своей одеждой. Он сбросил мешковатые брюки и кавказские сапожки, стал носить хорошо отглаженные брюки, которые, к счастью, не заправлял в зашнурованные клеенчатые ботинки на шерстяной подкладке.

Наконец Сталин начал готовить своих военных к возможности войны. 5 мая он принял только одного посетителя, Андрея Жданова, который был вторым лицом в партийной иерархии, да и то разговаривал с ним всего двадцать пять минут. В шесть вечера они отправились из Маленького уголка в Большой Кремлевский дворец. Там их ждали две тысячи офицеров. Вождь вошел в зал в сопровождении Жданова, Тимошенко и Жукова.

Сталин высоко отозвался о темпах механизации Красной армии. Разгром Франции он шутливо списал на разочарование в любви: самодовольство вскружило французам головы, и они с таким пренебрежением начали относиться к своим военным, что девушки считали ниже своего достоинства выходить замуж за солдат и офицеров. Была ли немецкая армия непобедимой? – спросил он и сам же себе ответил: нет, не была. Непобедимых армий нет, но война приближается.

– Если Молотов сумеет отсрочить начало войны на два-три месяца, – сказал Сталин, – нам очень повезет.