Двор красного монарха. История восхождения Сталина к власти - читать онлайн книгу. Автор: Саймон Себаг-Монтефиоре cтр.№ 2

Однако открытие архивов Сталина и многочисленных, ранее неизвестных источников пролило немало света на его характер: он перестал быть загадкой. Сейчас мы знаем, как Сталин говорил (постоянно о себе, причем часто с поразительной откровенностью), как писал свои знаменитые записки и письма, что ел, читал и пел. В контексте уникального окружения, которым являлось большевистское руководство, он наконец обрел черты реального человека. Под холодной маской скрывался необыкновенно умный и одаренный политик. Главным для него всегда было его собственное место в истории. Это был чрезвычайно нервный интеллектуал, зачитывавшийся романами и книгами по истории; беспокойный ипохондрик, страдавший от хронического тонзиллита, псориаза и ревматических болей, ставших последствиями деформации руки и ссылок в холодной Сибири.

Сталин был одиноким и во многом несчастным человеком, который мог быть разговорчивым и общительным. Он обладал завораживающим голосом и в любую минуту был готов пожертвовать личным счастьем в угоду политической необходимости и своей людоедской паранойе, разрывая все отношения, будь то любовь или дружба. Возможно, тяжелое детство стало причиной холодности, которая так удивляла всех, кто его знал. Он хотел и пытался быть ласковым отцом и любящим мужем, но несмотря на это сам же отравил все источники своих эмоций. Этот тоскующий любитель роз и мимоз твердо верил, что решением всех проблем для любого человека является смерть, и был одержим насилием и казнями. Атеист, всем обязанный священникам, Сталин видел весь мир лишь в двух ракурсах – греха и покаяния, – будучи «с юности убежденным марксистским фанатиком». Его мессианская самовлюбленность не знала границ. Он взвалил на свои плечи выполнение имперской миссии русского народа, но во многом до конца жизни так и остался грузином, принеся в северные московские широты южный обычай кровной мести.

Большинству политиков, людей, которые, подобно Цезарю, постоянно находятся на виду, свойственно самолюбование. Но у Сталина оно было на порядок глубже. Приемный сын Сталина, Артем Сергеев, вспоминал, что вождь сердился на своего родного сына Василия, так как тот использовал его фамилию.

– Но я тоже Сталин, – говорил Василий.

– Нет, ты не Сталин, – гневно возразил отец. – Ты не Сталин, и я не Сталин. Сталин – это советская власть! Сталин – это то, что пишут о нем в газетах и каким его изображают на портретах. Это не ты и даже не я!

Сталин сделал себя сам. Человек, придумавший себе имя, день рождения, национальность, образование и все свое прошлое, чтобы изменить историю и сыграть роль вождя, скорее всего, закончил бы жизнь в психиатрической клинике, если бы благодаря воле, удаче и таланту не использовал движение и ситуацию, которые смогли изменить естественный порядок вещей. Таков был Сталин. Движением оказалась большевистская партия, ситуацией – крушение русской монархии. После смерти Сталина в моду вошло считать его сумасшедшим, но это такое же грубое переписывание истории, как и при жизни самого вождя. Успех Сталина не случаен. Никто из живших в то время людей не чувствовал себя так хорошо и комфортно, как он, в мире заговоров и интриг, теоретических тонкостей, убийственного догматизма и нечеловеческой строгости ленинской партии. Трудно найти лучший синтез между человеком и движением, чем был у Сталина и большевизма: в этом зеркале отражались его добродетели и недостатки.

* * *

Надя разволновалась, одеваясь к празднику. Накануне, во время революционного парада на Красной площади, у нее разыгралась страшная головная боль, но сегодня все прошло, и она повеселела.

Как и Сталин, реальная Надежда Аллилуева сильно отличалась от своего исторического образа.

«Она была очень красива, – вспоминает Артем Сергеев, – но это нельзя разглядеть на фотографиях». Надежда Аллилуева обладала какой-то неотразимой притягательностью. Когда она улыбалась, ее глаза смотрели удивительно честно и искренно, но порой уходила в себя, становилась отчужденной, возможно, из-за психических и физических недомоганий. Ее внешнюю холодность периодически разрушали истерики и депрессии. Она отличалась хронической ревностью. В отличие от Сталина, обладавшего холодным остроумием палача, никто из знавших Надю не мог сказать, что у нее вообще было чувство юмора. Она была настоящей большевичкой и нередко играла роль доносчицы, рассказывая мужу о врагах. Символизировал ли их брак, брак людоеда и ягненка, связь Сталина с Россией? Наверное, символизировал, но только потому, что это был типичный большевистский брак двух истинных членов партии, вполне обычный для породившей его уникальной культуры, которая существовала в России в начале прошлого века. Но во всем остальном их брак можно с полным основанием считать трагедией бездушного трудоголика, который был самым неподходящим супругом для этой эгоистичной, зацикленной на себе и крайне неуравновешенной женщины.

Жизнь Иосифа Сталина представляется нам абсолютным слиянием большевистской политики и семейных реалий. Несмотря на кровавую войну с крестьянством и постоянно усиливающееся давление на руководство страны, это время было счастливой идиллией. Сталин и его соратники с семьями собирались в выходные на тихих дачах за городом, устраивали веселые ужины в Кремле и каждый год отдыхали на Черном море. Отдых на берегу теплого моря дети Сталина запомнили на всю жизнь. Для них эти месяцы стали самым счастливым временем в жизни. Из писем Иосифа Виссарионовича к жене ясно, что, хотя их брак был полон трудностей, они искренне любили друг друга.

«Привет, Татка! – писал Сталин Наде 21 июня 1930 года, используя ласкательное имя. – Я очень скучаю по тебе, Таточка. Я одинок, как филин. Сижу в городе. Никуда не выезжаю, пока не закончу работу. Вот завтра освобожусь и поеду на дачу к детям… До свидания! Не задерживайся слишком долго, поскорее возвращайся домой! Целую, твой Иосиф». Это нежное письмо Сталин написал в Карлсбад, где Надя пыталась избавиться от мучивших ее головных болей. Он скучал по жене и присматривал за детьми, как любой другой нормальный муж. Надежда Аллилуева заканчивает одно из своих писем просьбой: «Очень тебя прошу, заботься о себе! Я целую тебя так же горячо, как ты целовал меня при прощании! Твоя Надя».

Их отношения никогда не были простыми и легкими. Оба были очень вспыльчивыми, их ссоры и размолвки всегда носили очень драматичный характер. После одного из скандалов, в 1926 году, Надя забрала детей и уехала в Ленинград, сказав Сталину, что больше не хочет с ним жить. Он долго умолял ее вернуться, и она в конце концов вернулась. Можно сказать, что такие ссоры происходили часто, но нередко случались и периоды спокойствия и счастья. Конечно, счастье это было специфическим. Близости и уюта в обычном понимании этих слов в домах истинных большевиков не наблюдалось.

Сталин нередко вел себя агрессивно по отношению к жене и оскорблял ее, но тяжелее всего, наверное, ей было мириться с его равнодушием и отчужденностью. Надя была гордой и суровой женщиной, но у нее почти постоянно что-то болело. Друзья Сталина, Молотов, Каганович и другие считали ее почти «ненормальной», а родные Надежды Аллилуевой соглашались, что она ведет себя «слишком эмоционально – как у всех Аллилуевых, в ее жилах кипит буйная цыганская кровь».