Генерал Абакумов. Нарком СМЕРШа - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Степаков cтр.№ 21

Известно, что уже перед самым началом войны Красная армия столкнулась с «работой» гитлеровских диверсантов. Так, например, к моменту артиллерийской подготовки противника в Бресте и на железнодорожной станции внезапно погас свет и вышел из строя водопровод, в Кобрине произошла авария на электростанции, а проволочная связь войск со штабом Западного Особого военного округа прекратилась, на линии были вырезаны десятки метров провода.

В начальный период войны, когда не было сплошной линии фронта, разведка противника имела возможность забрасывать на нашу территорию значительное количество своей агентуры вместе с прорвавшимися из окружения частями или группами красноармейцев. «Из них нередко формировались сводные части и подразделения, – пишет историк А. В. Меженько, – которые ставились на прикрытие незащищенных участков фронта». Система мер борьбы особых отделов с вражескими разведчиками и диверсантами, проникшими в войска, включала оперативные, заградительные и профилактические мероприятия. Основная роль в контрразведывательной работе особых отделов отводилась агентурно-осведомительному аппарату и строгой системе проверки военнослужащих, выходивших из окружения. К примеру, с 15 по 18 октября 1941 года на участке Можайского укрепленного района было задержано 23 064 красноармейца, которые поодиночке и группами отходили от линии фронта в тыл и не имели при себе необходимых документов. Все задержанные были направлены на пункты сбора при заградительных отрядах, где проходили проверку сотрудниками особых отделов, а затем следовали в пункты формирования воинских частей или в распоряжение военных комендатур. Правда, трудность проверки заключалась в том, что у красноармейцев и младших командиров на фронте отсутствовали документы, удостоверяющие личность. По этой причине было крайне сложно на месте разоблачить вражескую агентуру.

Следует пояснить, что приказом НКО СССР № 171 1940 года для военнослужащих Красной армии была введена красноармейская книжка. Однако в соответствии с пунктом 7 этого же приказа в действующей армии она не предусматривалась. По мнению историка Меженько, из-за подобного просчета в начальный период войны среди вышедших из окружения наших бойцов находилось немало военнослужащих гитлеровской дивизии специального назначения «Бранденбург-800», один батальон которой «был укомплектован лицами, владеющими русским языком, перед которыми ставилась задача внедрения в подразделения Красной армии».

Исправить ситуацию должен был приказ НКО № 330 от 7 октября 1941 года о введении красноармейских книжек. В соответствии с приказом интендантской службе Красной армии в 15-дневный срок следовало изготовить и обеспечить действующую армию документами, удостоверяющими личность. Однако из-за целого ряда объективных причин до конца 1942 года большинство воинских подразделений так и не было обеспеченно красноармейскими книжками.

Поэтому в конце 1941 года приказом НКО № 0521 для более тщательной проверки военнослужащих Красной армии, находившихся в плену или в окружении противника, были созданы армейские сборно-пересыльные пункты (один на армию) и организованы спецлагеря. «Согласно положению об армейских сборно-пересыльных пунктах на них возлагался сбор, прием и отправка бывших военнослужащих Красной армии в спецлагеря. На пересыльных пунктах военнослужащие находились, как правило, пять – семь дней. В некоторых случаях организовывались армейские комиссии по выявлению обстоятельств пленения. На прошедших такую комиссию военнослужащих составлялись отдельные списки с ее решением, что облегчало дальнейшую процедуру проверки в спецлагерях, где эти функции выполняли особые отделы НКВД», – пишет А. В. Меженько.

В 1941–1942 годах было создано 27 спецлагерей, но в связи с проверкой и отправкой проверенных военнослужащих на фронт они постепенно ликвидировались (к началу 1943 года функционировало всего 7 спецлагерей). По официальным данным в 1942 году в спецлагеря поступило 177 081 бывших военнопленных и окруженцев. После проверки особыми отделами НКВД в Красную Армию было передано 150 521 человек.

Бывший окруженец Иван Сафонов, проходивший с декабря 1941 года по май 1942 года проверку в Урюпинском спецлагере НКВД № 256, оставил об этих днях в своем дневнике следующие строки:

«…14 декабря. Одна женщина сказала, что из села Погорелого приехала гражданка. По ее словам, неподалеку стоят красные части. В селе нас уже собралось шесть окруженцев. Идем по два, три и одному человеку. Удалось незаметно для фашистов перейти минное поле. Теперь мы у своих… На заставе нас взяли под стражу. Проверка. Дали газету “Красная Армия”, где узнаем, что второе генеральное наступление немцев на Москву приостановлено.

16 декабря. Еду в Старый Оскол. Отдел кадров Политуправления 40-й армии направил в город Урюпинск.

24 декабря. Приехал в город Урюпинск. Обмундировали. Рад, что опять ношу красноармейскую звезду.

5 января 1942 года. Подал документы в парткомиссию.

22 марта. Исключен из членов ВКП(б). Как тяжело, грустно переносить! Не знаю, что делать. Лучше бы смерть, чем исключение из членов ВКП(б), тем более в годы Отечественной войны… Я ни в чем не виноват, а переношу тяжелые минуты. На меня сейчас смотрит тот, кто не был в окружении, с недоверием. Кто бы знал, как тяжко жить, когда человек невинный попадает в группу тех, кому не доверяют… Партия, партия, как тяжко расставаться. Партия – это жизнь, радость моя. Идя по занятой врагом земле, я твердо говорил про себя: “Я – коммунист”. Коммунистическое сердце толкало быстрее идти к Красной армии на восток. И я это выполнил как коммунист. Хоть исключенный я, но осталась душа коммуниста. Не дождусь того дня, когда буду бить фашистов. Я знаю, что партия восстановит меня, и я снова буду ее членом.

26 апреля. Переживаю сильно. Зачем я попал в этот лагерь, невинно и напрасно!

12 мая. В 1:00 выехали со станции Юдино. Приехали на станцию Суслонгер Марийской АССР. В 14:00 прибыли в лагеря 31-й запасной стрелковой бригады 84-го стрелкового полка. Одна мысль: быстрее попасть на фронт. Там я бы показал свою преданность народу, партии. Фронт для меня дороже всего, ибо фронт решит мою судьбу. Весь день все немило. Как тяжело невинно оказаться вне партии, потерять звание младшего политрука. Назначили временно, до выяснения, заместителем командира взвода.

15 мая. Плохие дела с партийностью. Не могу понять, кто это дело запутал. Если меня пошлют на фронт, то я быстро буду в партии.

31 мая. Переведен в маршевую роту. Готовлюсь для отправки на фронт. Лучше смерть в бою, чем быть в тылу.

6 июня. Утро. День отъезда. Скорее бы, скорее бы! Мой лозунг и клич: “Вперед и только вперед! На запад! На разгром сволочных гитлеровцев, бешеных собак! За Родину!”»

Вскоре после начала победоносного советского наступления под Москвой командование вермахта было вынуждено искать новые методы борьбы с Красной Армией. Германскими спецслужбами была разработана операция «Цеппелин», ставка в которой делалась на массовую заброску за линию фронта разведчиков и диверсантов. Начальник VI управления Главного управления имперской безопасности, бригаденфюрер СС Вальтер Шелленберг [36] писал в своих мемуарах: