Дрезденские страсти - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Горенштейн cтр.№ 50

Но где же взять такого нового социалитарного «суверенного индивида», который бы, отвергая «пустой парламентский формализм», стремился бы к полному социалитарному равенству под контролем «коллективной воли», обладая при этом в международном масштабе мировоззрением саксонских ребятишек? Но опять же Дюринг не так прост, как кажется Энгельсу. Он понимает, что невозможно построить социалитарное государство, не построив социалитарной семьи, в которой и происходит создание социалитарного «суверенного идивида». Покуда шла речь о социалитарном государстве будущего, Энгельс писал: «Это «солидное и критическое царство мысли» ужасно похоже на различные небесные царствия, где верующий всегда встречает вновь в преображенном виде все то, что услаждало его земную жизнь…» Но когда мы вступили в область «социалитарной семьи», то Энгельс вынужден заявить: «В самом деле мы здесь находимся уже не в царстве социалитата, а скорей в царстве «Волшебной флейты»… Какой ход вещей открывает здесь г-н Дюринг?»

«Ввиду важности размножения для укрепления, искоренения и смешения качеств и даже для творческого их развития надо искать последние корни человечного или бесчеловечного в значительной мере в половом общении и подборе и сверх того еще в заботе об обеспечении или предупреждении определенного результата рождений… Уроды истреблялись, правда, во все времена и при всяком правовом строе, но лестница, ведущая от нормального к уродству, связанному с потерей человеческого образа, имеет много ступеней… Если принимаются меры против появления на свет человека, который оказался бы только плохим созданием, то это, очевидно, приносит только пользу».

Пользу, безусловно, принесло бы. В такой семье никогда не создашь вышеупомянутого Райцина, у которого, по мнению чешских философов действительности, «угловатый череп и торчащие уши чудовища». Да и вообще можно было бы сильно сэкономить на душегубках и концлагерях, если взять под контроль половое размножение. Именно, под контроль г-на Дюринга и прочих подобных господ. Половым размножением г-н Дюринг, как и полагается расовому социалисту, занимается много и, чтоб придать этому вопросу особый серьезный смысл, именует его «половой композицией». Еще в разделе «Философия», полемизируя с Дарвином, «половой композитор» Дюринг усматривает большую поверхностность в этих вопросах знаменитого английского натуралиста. Сам же г-н Дюринг глубокомысленно утверждает: «Если бы во внутреннем схематизме полового размножения удалось отыскать какой-либо принцип самостоятельного изменения, то эта идея стала бы совершенно рациональной, ибо вполне естественна мысль объединить принцип всеобщего генезиса с принципом полового размножения в одно целое и рассматривать с высшей точки зрения так называемое самозарождение не как абсолютную противоположность воспроизведения, а именно как зарождение». Тут уж даже у насмешника Энгельса не выдерживают нервы: «И человек, который способен был сочинить подобную галиматью, не стесняется упрекать Гегеля за его “жаргон”!»

Судя но этому выражению, чувствуется, что Энгельс по-прежнему ведет с Дюрингом в значительной степени литературный спор о стиле, о научных терминах, о неясности и невежестве изложения, забывая, что в подобных теориях важна идея, а не содержание, то есть путь к этой идее. К тому же Энгельс либо не замечает, либо придает несерьезное значение следующему факту: если к социалитарному государству Дюринг подбирается с тыла – именно со стороны социалитарной семьи, то и к социалитарной семье он подбирается с тыла, именно со стороны своего, уже рассмотренного нами социалитарного искусства. «Греческое искусство, в идеализированной форме изображающее человека в мраморе, не в силах будет сохранить прежнее историческое значение, когда люди возьмутся за менее художественную, и поэтому гораздо более важную для жизненной судьбы миллионов, задачу – усовершенствовать созидание человека из плоти и крови. Этот род искусства не является просто работой над камнем, и его эстетика состоит не в созерцании мертвых форм».

«Что при вступлении в брак, – пишет Энгельс, – дело идет не о простом искусстве работы над камнем и не о созерцании мертвых форм, это он («суверенный индивид») знал и без г-на Дюринга. Но как приступить к делу? Как завоевать сердце девушки, а вместе с ним и ее тело? Речь ведь идет прежде всего, – иронизирует Энгельс, – о том, чтоб сбросить с себя дикость и тупость, господствующие в области полового общения и подбора, и принять во внимание право вновь рождающегося мира на возможно лучшую композицию – усовершенствовать созидание человека из плоти и крови, стать, так сказать, Фидием по этой части».

Действительно, – повторим мы вслед за Энгельсом, – как приступить к делу? Но поскольку в вопросах «половой композиции» речь идет об искусстве, а принцип социалитарного, свободного от евреев реализма нам уже известен из доклада идеолога-антисемита Ивана Шимони, то мы, пожалуй, согласимся с предположением Энгельса: «Может быть, г-н Дюринг уже имеет «схематически перед глазами» руководство к этому искусству вроде, например, тех, образцы которых – в запечатанных конвертах – циркулируют теперь в немецкой книжной торговле». Добавим лишь, что именно по этим образцам антиеврейского социалитарного реализма проводилась «половая композиция» в государственных борделях III райха для выведения чистокровной арийской породы с кольцом в орлином носу. Именно с высоты своей «половой композиции» Дюринг и бросает социалистический упрек современному ему «оевреившемуся парламентарному обществу»: «В обществе, основанном на угнетении и продаже человека человеком, проституция признается само собой разумеющимся дополнением к принудительному браку, созданным в пользу мужчин, и то обстоятельство, что ничего подобного не может существовать для женщин, представляет собой весьма понятный, но в то же время чрезвычайно многозначительный факт». Иными словами, в буржуазном обществе женщина может быть только содержанкой у мужчины, но не может сама содержать мужчину.

«Ни за что на свете, – заявляет Энгельс, – я бы не согласился на такую благодарность, которая выпадет на долю г-на Дюринга со стороны женщин за этот комплимент. Кроме того, разве г-ну Дюрингу совершенно неизвестен не столь уж редкий теперь вид дохода – стипендии от женщин их любовникам, Schürzenstipendien. Ведь г-н Дюринг сам был когда-то референдарием (референдарий – докладчик. В Германии низший чиновник – преимущественно юрист. Должность референдария часто не оплачивалась). Итак, референдарием. И живет он в Берлине, где уже в мои времена, то есть 36 лет тому назад, Referendarius, – чтобы не говорить о лейтенантах, – довольно часто рифмовался с Schürzenstipendiarius!»

Однако мы, посмеявшись вместе с Энгельсом, чтобы быть совершенно объективными и всесторонними, коснемся также и представлений Дюринга о любви в социалитате: «При наличии более высоких, истинно человеческих побудительных мотивов для благотворных половых связей… человечески облагороженная форма полового возбуждения, высшая ступень которого проявляется в виде страстной любви, представляет в своей двухсторонности наилучшую гарантию благополучного, также и по своим плодам, супружества».

Но можно ли не согласиться с Энгельсом, когда он пишет: «Как видит читатель, пошлейшие пошлости почтенного Рохова празднуют в книге г-на Дюринга свой столетний юбилей и преподносятся вдобавок в качестве «более глубокого основоположения» единственной истинно критической и научной «социалитарной системы»». Добавим лишь, что пошлейшие пошлости самого г-на Дюринга празднуют свой юбилей во многих книгах и прочих словесных творениях XX века.