Фидель Кастро - читать онлайн книгу. Автор: Максим Макарычев cтр.№ 139

Фидель Кастро по–прежнему избегал контактов с прессой, а однажды, раздраженный очередным вопросом об аргентинце, резко заявил, что кубинское правительство вовсе не обязано отчитываться о его местонахождении. Получая сводки с «африканских фронтов», он знал, что Че удалось создать элитный отряд из местных бойцов, который успешно сражается против карателей, возглавляемых американским наемником Хором, по прозвищу «Сумасшедший Майк».

Фидель прекрасно понимал, насколько тяжело приходилось в Африке Че Геваре. Не только из–за местной африканской специфики (конголезцы, например, не шли в бой без благословения местного колдуна и нередко в страхе разбегались, столкнувшись лицом к лицу с противником), но и из–за присущего аргентинцу качества говорить людям в лицо всё, что он думает. Не важно – был это друг или враг.

Помимо этого личного качества Че, было много других факторов, препятствовавших успешному продвижению отряда. «Было очень много препятствий, когда Че приехал в Африку в апреле 1965 года. Там было полно белых наемников, южноафриканцев, родезийцев, бельгийцев и даже кубинских контрреволюционеров, которые работали на ЦРУ. Африканские силы были недостаточно подготовлены. Че пытался привить им культуру войны, потому что только тогда воины непобедимы. <…> Че попросил прислать помощников из Гаваны, чтобы они оценили ситуацию. Если понадобилось бы послать еще войска, мы бы сделали это. Но в то время не было перспективы, не было возможностей для развития революции, и мы попросили Че вывести войска. Он почти шесть месяцев находился в Конго, потом поехал в Танзанию…» [492] – рассказывал Фидель.

Между тем западная пресса продолжала распускать слухи о том, что случилось с Че Геварой. Сообщалось, что между Че и Фиделем произошла крупная ссора и главнокомандующий убил аргентинца. Причем, по одной из версий, Фидель якобы убил своего друга из–за его «просоветской», а по другой, из–за «прокитайской ориентации». Одна из газет, со ссылкой на секретного агента в Гаване, утверждала, что Че находится в местной психбольнице из–за того, что ему стал видеться Камило Сьенфуэгос, который якобы призывал его к экспорту революции [493] .

Только 3 октября 1965 года Фидель Кастро нарушил молчание. Он огласил письмо Че. С тех пор ведутся споры, зачем Фидель это сделал, ведь Че просил обнародовать письмо в случае его смерти или победы революции в одной из стран. Некоторые аналитики полагают, что после обнародования содержания письма Че Гевара, как человек чести, вернуться на Кубу уже просто не мог. Фидель же домыслы на эту тему считает «подлой клеветой» [494] .

Кадры кинохроники передают гнетущую тишину, когда на трибуну поднялся Фидель Кастро и заговорил: «В нашем Центральном комитете отсутствует человек, который в максимальной степени имеет все заслуги и обладает всеми качествами, необходимыми для того, чтобы входить в этот орган. Этого человека, однако, нет среди членов нашего Центрального комитета. Вокруг этого факта враги сумели раскинуть целую паутину клеветы. Наши враги пытаются сбить людей с толку, посеять беспокойство и сомнения. Что же касается нас, то мы выжидали, ибо было необходимо вы–ждать<…>

Всяческие предсказатели, переводчики, «специалисты по Кубе» и электронные машины работают без сна и отдыха, чтобы разгадать эту загадку. Чего только не говорят: Эрнес–то Гевара стал жертвой «чистки», Эрнесто Гевара болен, у Эрнесто Гевары расхождения с руководством и т. д. и т. п.

Народ, разумеется, верит и доверяет нам. Но наши враги пускают в ход подобные вещи, главным образом за границей, чтобы обливать нас ушатами клеветы: вот он, страшный, зловещий коммунистический режим, люди исчезают бесследно, исчезают необъяснимо. Что касается нас, то мы в свое время заявили народу, когда он стал замечать отсутствие этого человека, что в нужный момент мы скажем ему всё, а пока что у нас есть причины выжидать <…>

Чтобы пояснить это, мы зачитаем здесь письмо – вот здесь собственноручно написанное письмо, а здесь – перепечатанное на машинке – письмо товарища Эрнесто Гева–ры, которое говорит само за себя. Я раздумывал, следует ли рассказывать здесь об истории нашей дружбы, нашего товарищества, о том, как эта дружба завязалась и при каких обстоятельствах и как она развивалась. Но это не нужно. Я ограничусь тем, что прочту письмо.

Здесь не поставлена дата, потому что это письмо должно быть прочитано в тот момент, когда мы сочтем это наиболее своевременным. Но, если придерживаться строгой действительности, это письмо было передано 1 апреля этого года, то есть ровно шесть месяцев и два дня назад» [495] .

Кастро зачитал перед тысячами собравшихся адресованное ему лично письмо Че:

«Фидель!

В этот час я вспоминаю о многом, о том, как я познакомился с тобой в доме Марии Антонии, как ты мне предложил поехать с тобой, о нашей напряженной подготовке.

Однажды нас спрашивали, кому нужно сообщить в случае нашей смерти, и тогда нас поразила действительно реальная возможность такого исхода. Потом мы узнали, что это на самом деле так, что в революции, если она настоящая революция, или побеждают, или погибают. Многие остались там, на этом пути к победе.

Сейчас все это имеет менее драматическую окраску, потому что мы более зрелы, но все же это повторяется. Я чувствую, что я частично выполнил долг, который связывал меня с кубинской революцией на ее территории, и я прощаюсь с тобой, с товарищами, с твоим народом, который уже стал моим. Я официально отказываюсь от своего поста в руководстве партии, от своего поста министра, от звания майора, от моего кубинского гражданства. Официально меня ничто больше не связывает с Кубой, кроме лишь связей другого рода, от которых нельзя отказаться так, как я отказываюсь от своих постов.

Обозревая свою прошлую жизнь, я считаю, что я работал достаточно честно и преданно, стараясь укрепить победу революции. Моя единственная серьезная ошибка – это то, что я не верил в тебя еще больше с самого первого момента в Сьерра–Маэстра, что я недостаточно быстро оценил твои качества вождя и революционера. Я прожил замечательные дни, и, будучи рядом с тобой, я ощущал гордость от того, что я принадлежал нашему народу в самые яркие и трудные дни Карибского кризиса.

Редко когда твой талант государственного деятеля проявлялся так ярко, как в эти дни, и я горжусь также тем, что я последовал за тобой без колебаний, что я мыслил так же, как ты, так же видел и так же оценивал опасности и принципы. Сейчас требуется моя скромная помощь в других странах земного шара. Я могу сделать то, в чем тебе отказано, потому что ты несешь ответственность перед Кубой, и поэтому настал час расставания.

Знай, что при этом я испытываю одновременно радость и горе, я оставляю здесь самые светлые свои надежды созидателя и самых дорогих мне людей <…> Я оставляю здесь народ, который принял меня, как сына, и это причиняет боль моей душе. Я унесу с собой на новые поля сражений веру, которую ты в меня вдохнул, революционный дух моего народа, сознание, что я выполняю самый священный свой долг – бороться против империализма везде, где он существует; это укрепляет мою решимость и сторицей излечивает всякую боль.