Фидель Кастро - читать онлайн книгу. Автор: Максим Макарычев cтр.№ 128

Москва всячески подчеркивала, что выделяет Фиделя Кастро из других политических деятелей. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 мая 1963 года Фиделю Кастро было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ему ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Тогда же ему было присвоено звание почетного профессора Московского государственного университета.

Хрущев понимал, что в глазах советского народа Фидель Кастро выглядит «былинным героем современности», свергнувшим тиранический режим. Тягаться с ним в популярности у народа на тот момент было бесполезно. Поэтому Хрущев выбрал единственно верный способ общения с Фиделем – не поучал его, не настаивал на своей, «единственно верной», точке зрения, а с позиций старшего товарища и опыта прожитых лет подсказывал ему, как лучше поступить в том или ином случае.

Бородатый, а не гладко выбритый, в оливковом френче, а не в сером костюме и галстуке, выступающий страстно, а не по бумажке, – в короткий срок Фидель влюбил в себя практически весь Советский Союз. Это был неведомый новому поколению советских людей настоящий революционер, презирающий бюрократию и чопорность, убежденный боец за справедливость, как отважные командиры времен Гражданской войны. Это был словно сошедший со страниц романа Николая Островского кубинский Павка Корчагин.

1 мая Фидель стоял на трибуне мавзолея на Красной площади, с интересом наблюдая военный парад. На Красной площади он выступит три недели спустя, 23 мая, с двухчасовой речью и буквально заворожит аудиторию. Он так отличался от советских лидеров своей открытостью, демократичностью и, самое главное, неистовой уверенностью в правоте своего дела, обостренным чувством независимости!

Николай Леонов, бывший тогда личным переводчиком Фиделя, рассказал мне много трогательных историй, связанных с этим визитом. «В Кремле ему была выделена комната. Помню, однажды вечером, около 11 часов вечера, он говорит мне: „Пошли просто погуляем по Москве“. Я в шоке. Отвечаю: Фидель, мы же без охраны. Он уперся: хочу погулять по Москве. Я успеваю предупредить дежурного офицера охраны. Тот в не меньшем шоке, а Фидель уже готов к прогулке. Выходим втроем через Боровицкие ворота. Двенадцатый час ночи. Проходим первую троллейбусную остановку. Народ в изумлении, не верит, что перед ними тот самый живой легендарный Фидель. Спустя минуту на улице раздаются радостные возгласы, нас окружает все больше людей. На подходе к Манежной площади их уже десятки, сотни, толпа напирает, все возбуждены и радостны. Всех советских людей интересует только одно: как под боком у США, без всякой помощи извне, смогла победить социалистическая революция? Долго ли продержится? Продержимся, и будем жить, уверяет Фидель. У гостиницы „Москва“ людей уже тысячи, они все бегут и бегут. Офицер охраны в ужасе. Кажется, что от счастья публика готова разорвать Фиделя на части. Офицер через окно влезает в гостиницу, успевает по телефону вызвать подкрепление. Фиделя вот–вот „разорвут на сувениры“, нам с трудом удается прорваться в гостиницу и на время укрыться от возбужденной и счастливой толпы».

«Говорят, что он железный и непрошибаемый. А я сразу вспоминаю один красноречивый эпизод, – продолжал Николай Леонов. – Дело было на станции Зима, наш поезд направлялся на Братскую ГЭС. Узнав, что по одноколейке проезжает поезд с Фиделем, дорогу ему перегородили лесорубы. Поезд окружила целая толпа сибирских мужиков, которые отказывались уйти, пока не увидят живого Фиделя Кастро. Фидель услышал шум и вышел в тамбур в одной гимнастерке на мороз. Толпа встретила его ревом. Хотим слышать тебя, Фидель, крикнул кто–то из толпы. Кастро обратился ко мне: „Пока я переоденусь, мы потеряем время, я буду выступать так“. Никаких условий для митинга, ни трибуны, ничего. Фидель начал говорить прямо с подножки вагона. Мороз леденящий. Вдруг по рукам к нему в толпе буквально „плывет“ телогрейка. Кто–то крикнул: „Здесь же Сибирь, наденьте скорее!“ Растроганный Фидель надевает ее. „У меня же ничего нет взамен“, – говорит он, роясь в карманах. Вдруг находит три сигары в кармане брюк и передает их в толпу. Мужики берут сигары, закуривают их и, делая каждый по одной затяжке, передают их друг другу. Как трубку мира. Я вижу, как в глазах железного Фиделя появляются слезы. «Никто бы на Западе так бы себя не повел. Все, кому бы достались сигары, спрятали бы их в карман.

Зажали бы. Теперь я понимаю, почему непобедим русский народ», – сказал команданте. Лишь спустя несколько часов наш поезд тронулся с места».

Фидель был поражен доброжелательностью и открытостью советских людей. На Байкале он гостил у геологов, несколько часов беседовал с ними на самые разные темы, угощался хариусом, научился пить водку из бутылки, за неимением стаканов. Вдруг к домику геологов подошел молодой человек, который вел с собой небольшого медвежонка. Он сказал, что идет через тайгу из самого Иркутска, чтобы увидеть «живого команданте». Познакомились, поговорили по душам, и парень спросил Фиделя, примет ли он в подарок от чистого сердца медвежонка. Немного поколебавшись, Фидель согласился. Он уже знал, что такое широкая русская душа. Тут же решили назвать зверя в честь великого русского озера, и Байкал отправился путешествовать с Фиделем Кастро дальше в специальной клетке.

(Байкал улетел со своим новым хозяином на Кубу. Жизнь сибирского медведя на тропической чужбине была сущим адом. Несмотря на то, что для Байкала были созданы все условия для проживания в одной из резиденций Фиделя, он чувствовал себя плохо, у бедного животного нарушился биоритм. В условиях постоянной высокой температуры медведь никак не мог залечь в спячку. Он стал беспокойным, агрессивным и умер через несколько лет.)

«В Сибири Фидель попросил остановить поезд и дать ему возможность посмотреть тайгу, пройтись по ней, – рассказывал мне Леонов. – Все были в недоумении, а он настоял на своем. Пришлось пойти с ним. А сибирская тайга – это не подмосковный лесочек, это настоящий бурелом, поваленные деревья, непроходимые кустарники, пни и кочки. Мы спотыкались, чертыхались, а Фидель прямо и упорно шел вперед, казалось, не замечая никаких преград, как былинный богатырь».

Конечно, Фидель испытывал определенный дискомфорт от официоза, стараясь отойти от узких протокольных рамок визита. В Ленинграде во время одной из встреч к Фиделю подбежала маленькая девочка подарить цветы. Кастро незаметно для других узнал номер ее детского садика, а чуть позже сказал изумленным организаторам визита, дескать, хочу посетить такой–то детский сад. Партработники отнекивались, предлагая отложить поездку на завтра, думая, что Кастро забудет. Показалось, что уговорили. А на следующий день Фидель Кастро опять принялся за свое – мол, поехали в детский сад. Поездку откладывали под всякими предлогами. Наконец, Фиделя привезли в садик, где его встретила та самая девочка, дарившая ему цветы. На фасаде здания была вывеска с номером детсада. Фидель попросил девочку показать ему детский садик, рассказать, где что находится. А девочка ответила могучему бородачу: «Дяденька, я тут еще ничего не запомнила, я здесь всего второй день». Фидель все понял, но промолчал. Оказалось, что девочка была из захудалого детдома, а организаторы сняли табличку с его номером и приколотили на фасад образцового детского сада.

«Ох и досталось советским партийцам от Кастро на заключительном банкете в Ленинграде! – рассказывал мне Николай Леонов. – Фидель попросил собрать узкий круг людей и сказал свое веское слово: „Я хочу выступить с критикой с позиций друга. Зачем вы устраиваете показуху, встречая меня, вашего искреннего друга и гостя? Вы много вещей делаете в приказном порядке. Вы прокладываете метро, а приостановили столь важные работы из–за меня, лишь бы проехал кортеж наших машин. Я не гордый. Мог бы поехать в объезд. Зачем надо устраивать бутафорию, тем более я понимаю, что Ленинград – это город–мученик, только–только восстанавливающийся после ран, нанесенных войной. Неужели он не имеет право показать свои недостатки? Вы принимаете меня, как арабского шейха. Так друзей не принимают“.