Мы дрались на истребителях - читать онлайн книгу. Автор: Артем Драбкин cтр.№ 72

В июне – июле 1943 года очень сильно пострадал Горьковский автозавод. Почему взъелись немцы на автозавод – непонятно. Вот его действительно они бомбили очень жестко. Ну и что? Пешком солдаты дойдут. По сравнению с автозаводом мы как будто в другом городе. Страх, конечно, был всегда – это я про себя могу сказать. Ведь, когда бомбили, это было в основном ночью – в это время суток мы светомаскировку должны были соблюдать. Более того, есть такое понятие – тревожный чемодан. Он существует в армии, и у нас тогда были тревожные чемоданы. Бух-бух – и готовишься бежать в бомбоубежище. Наш дом тоже считался бомбоубежищем, а трубы в доме – вентиляцией, чтобы люди не задохнулись. Еще в первое время мы бегали в щели, а потом обнаглели, привыкли и перестали бегать.

В августе 41-го я окончил Борисоглебское училище. Перед войной в нем была создана экспериментальная группа, в которую попал и я, изучавшая МиГ-3. Это мой любимый истребитель. У меня с ним связаны все мои несчастья и беды. Я на нем свою боевую молодость, да можно сказать, свою молодость провел, а когда как летчик окреп, я пересел в 1943-м году на «як». Возможно, он лучше был, но было уже легче воевать, да и опыт был и условия другие. МиГ-3 – машина своеобразная, но я считаю, что летчик со средней подготовкой мог на нем летать вполне успешно. Это был нормальный самолет с мощным высотным двигателем М-35А, который готовился как высотный перехватчик для ПВО, а на малой высоте он был, как утюг – скорость небольшая, тяжелый в управлении. Много неприятностей самолет доставлял на взлете, разворачиваясь влево. Если его не удержать, то можно и в обратную сторону взлететь. На самолетах первых серий стояли предкрылки – это беда страшная, чуть потянул – выскакивает с громким хлопком. Неприятно, когда во время боя все время раздаются эти хлопки, как будто по тебе попали, так мы их просто заклеивали. Зато на высоте он был бравым. Случился со мной такой эпизод. Весной 42-го взлетали с раскисшего аэродрома Раменское на сопровождение Пе-2. В нашем 122-м полку оставалось пять летчиков, а машин было штук 80 – выбирай, на чем хочешь летать. Тогда перевооружение проходило, и нам со всех полков пригнали самолеты. Там были «За Родину», «За Сталина» и «За партию большевиков». Это были три МиГ-3, врученные 23 февраля 1942 г. летчикам 172-го ИАП коллективом московского авиаремонтного завода № 1. Однако пилотов, летавших на МиГ-3, в этом полку не было, и машины менее чем через месяц передали в другую часть, судя по всему, в 122-й ИАП (который также входил в ВВС Западного фронта и летал на «мигах») – 31 марта 1942 г. МиГ-3, согласно документам, в 172-м ИАП уже не числились. Я летал на самолете «За Сталина», но в тот момент он был неисправен, и мне на выбор предложили два других именных самолета. Я помню ответил, что «За Родину» я полечу, а за «За партию большевиков» я летать не буду, поскольку он был очень тяжелый. Самолет с надписью «За партию большевиков» был тяжелее двух других «именных» «мигов», очевидно, потому, что на нем единственном из всей тройки стояла радиостанция, весившая немало. Хорошо, что энкавэдэшника в тот момент рядом не было. Так вот, сопровождать должны были девятку «пешек». Командир эскадрильи Романенко не смог взлететь. Пока выруливали, Миша Коробков перегрел свой мотор, взлетел – масло вдоль борта, он тоже сел, я остался один. Подошли «пешки», подстроился к ним, пошли, на краю Раменского встретили четыре «Хейнкеля-113» (видимо, имеется в виду Ме-109Ф, который по внешнему виду сильно отличался от привычного Ме-109Е. – Прим. ред.), который, на мой взгляд, был лучшим немецким истребителем, беда была его в том, что у него мотор был водяного охлаждения, и все радиаторы охлаждения были в плоскостях. И достаточно было спичечной головке попасть – радиатор пробит. Но по пилотажу это был блестящий самолет. Я один с девяткой. Высота была около тысячи метров. Мы летали без кислородного оборудования, которое снимали за ненадобностью. Передатчика на этом самолете не было, был только приемник. Так что сообщить о том, что меня атакуют, я не мог. Ну, с первого раза они меня не убили, но заставили ввязаться в бой на вертикали. «Пешки» ушли. Не могу сказать, что я был ас, но я сумел их завести на 7000 метров без кислорода. Парень я был крепкий, да и лет мне было всего 19… А на этой высоте МиГ-3 – это уже был самолет, и мне эти «хейнкели» были уже не страшны. Видимо, у них горючее было на исходе, и они смотались. Сбить я никого не сбил, но, если бы они остались, возможно, исход боя был бы другим.

(Романенко Степан Иванович, майор. Воевал в составе 122 и 272 ИАП. Всего за время участия в боевых действиях сбил 6 самолетов противника лично и 2 в группе. – Прим. М. Быкова).

Коробков Михаил Евстафьевич, старший лейтенант. Воевал в составе 122 ИАП. Всего за время участия в боевых действиях лично сбил 4 самолета противника.

В кабине этого МиГ-3 с надписью «За Родину» на борту – Виталий Рыбалко, 122 ИАП. Высотный мотор АМ-35А позволял развивать 640 км/ч на высоте 7800 метров, но у земли, по выражению летчиков, это был «утюг»

– Какое вооружение стояло на МИГ-3?

– Вариантов было достаточно много, но подвески с крупнокалиберными пулеметами Березина я не помню. Подвешивали нам РС-82. Я один раз командира своего выручил. Это было в феврале 1942 г. под Малоярославцем. Шли с разведки, мы еще звеньями летали: Миша Коробков, я – слева, Бажнов – справа. Развесили уши, успокоились – дом рядом, сомкнулись, веселенькие, чуть не с песней. Я голову повернул, а сзади в 15 метрах 110-й («Мессершмитт-110»)! Их было два, а нас трое, они были уверены, что собьют. Но на мгновение я опередил их взглядом, отвернул в сторону. Миша был опытный пилот – тоже в вираж, а Сережу Бажнова они сбили, с ходу. Все! Прозевали! Разворачиваюсь, смотрю, они за ведущим погнались и вот сейчас огонь откроют, а у меня четыре РС было. Я их туда, не прицеливаясь, ахнул. Был, конечно, шанс своего сбить, но все равно еще мгновение, и его бы сожрали. Смотрю, они сразу отвернули, но мы за ними не погнались – горючего было только до дома дотянуть, не до боя. С РС мы на штурмовку ходили. Почти весь 41-й на штурмовку летали и на разведку. Несколько раз летали мы на прикрытие, но эти вылеты в памяти не отложились. При этом нам штурмовки и разведки не засчитывались, поскольку это, можно сказать, была не основная наша работа. По количеству выполненных вылетов на штурмовку войск многие истребители, будь они штурмовиками, должны были получить одну, а то и две «Звезды».

Вот на такой штурмовке меня и сбили первый раз. Дело было 23 ноября 41-го года. Мы штурмовали колонну, когда вроде ни с того ни с сего заклинило двигатель – в него попал зенитный снаряд. Я постарался как можно дальше протянуть к линии фронта, но высота была небольшая, и я посадил машину на фюзеляж. После этого почти две недели скитался без еды в мороз по лесам, ориентируясь на шум артиллерийской стрельбы, натыкаясь на немцев. Только 5 декабря меня еле живого с обмороженными ногами подобрали разведчики какой-то стрелковой части. Помню, что, услышав русскую речь, я заплакал… Ноги были обморожены настолько, что стоял вопрос об ампутации, но организм был молодой – выкарабкался. К тому времени я уже числился без вести пропавшим… Второй и последний раз меня тоже зенитки сбили в 43-м году в районе Можайска. Один раз как уж я прилетел домой – не знаю. Сел, рулю, все смотрят, а я не могу понять, выяснилось – у меня киля нет и в фюзеляже дырка сантиметров 30. Тоже зенитки. В воздушных боях мне не попадало. Один раз только сложно было, но выкрутился.