Дождь Забвения - читать онлайн книгу. Автор: Аластер Рейнольдс cтр.№ 38

Флойд наблюдал, как старик дрожащими руками бросает хлеб в бассейн, приманивая уток.

– В коробке были чертежи с какими-то кругляшами, – сказал Флойд. – Наверное, те самые сферы.

– Ты выглядишь разочарованным, – заметила Грета.

– Я думал, это план чего-нибудь занимательного, вроде бомбы. Но обыкновенные слитки… – Он пожал плечами.

– Тут пишется, что шары нужны для художественной инсталляции. Но это может быть лишь легендой, скрывающей истинное предназначение заказа.

– Ничего не склеивается, – пожаловался Флойд. – Если ты американская шпионка, зачем заказывать отливки, для чего бы они ни предназначались, у немецкой фирмы? Сотня американских сделает то же самое.

– Хорошо, давай предположим на минуту, что Сьюзен и в самом деле шпионка. Чем еще занимаются шпионы, кроме шпионажа? Они следят за другими шпионами.

– Согласен. Но…

– А вдруг Сьюзен послали, чтобы она наблюдала за чужой операцией? Уайт добывает какие-то важные сведения о берлинском контракте. Всего она не знает, но хочет – и должна – выяснить. Потому отправляет письмо в «Каспар металз», представляясь лицом, связанным с организацией-заказчиком.

– Возможно, – неохотно согласился Флойд.

Грета бросила кусок хлеба уткам.

– Есть еще кое-что.

– Давай.

– В письме говорится о стоимости транспортировки готовых изделий. И вот что интересно: их везут в три разных места. Куда-то в Берлин, Париж и Милан.

– Я не припомню ничего похожего на адрес.

– В письме его и не было. Отправитель, наверное, полагал, что адреса известны корреспонденту.

Флойд задумался, при чем тут Милан.

– Но нам-то адреса неизвестны. У нас есть всего лишь пара линий на карте Европы.

Он вспомнил нарисованную букву «L» и аккуратно вычисленные расстояния между городами.

– Я пока не понимаю, что должны означать пометки на карте, но очевидно, они как-то связаны с работами, проводившимися на фабрике.

– И последнее, – сказала Грета. – Билет на поезд. Ночной экспресс до Берлина. Билет не использован.

– Дата есть?

– Продан пятнадцатого сентября. Отправление с Северного вокзала двадцать первого сентября. Она зарезервировала спальное купе.

– И погибла двадцатого, – заметил Флойд, вспомнив записи в своем блокноте. – Бланшар сказал, что коробку Сьюзен отдала ему то ли пятнадцатого, то ли шестнадцатого. Точней не вспомнил. Как раз в то время она покупает билет, которым так и не воспользуется.

– Интересно, почему она не взяла билет на первый же поезд до Берлина, а вместо этого заказала купе за пять дней?

– Может, у нее были другие дела или она позвонила на фабрику и договорилась о визите в определенный день. Так или иначе, Сьюзен понимала, что проведет в Париже еще несколько дней. При этом она осознавала опасность и приняла меры, чтобы документы не попали в чужие руки.

– Флойд, а тебе не кажется, что если ее убили из-за документов, то из-за них могут убить кого-нибудь еще?

Группа отошла от пруда с утками, под колесами инвалидной коляски хрустел гравий дорожки, ведущей к музею Оранжери. Над деревьями, растущими вдоль Сены, на Левом берегу сияла в солнечных лучах мокрая крыша Вокзала Орсэ. Вопреки названию, Вокзал Орсэ уже много лет не был вокзалом. Одно время носилась в воздухе смутная идея превратить его в музей, но в конце концов власти решили, что эффектнее всего переоборудовать старое здание в тюрьму для высокопоставленных политических узников. При виде тюрьмы Флойд ощутил, как шевельнулась память. С чем-то это связано… Но с чем?

Он бросил оставшиеся крошки немногочисленным уткам, оставшимся у берега после отъезда старика.

– Знаю, риск есть. Но не брошу расследование лишь потому, что кому-то оно может не нравиться.

Грета внимательно посмотрела на него и спросила:

– И какое отношение к твоему твердолобому упрямству имеет то, что недавно сказала Маргарита?

– Это просто работа: клиент заказал, я выполняю. И не более того. А такая работа, надо заметить, очень неплохо оплачивается.

– Значит, дело в деньгах?

– В деньгах и любопытстве, – признался он.

– За деньги не вылечишь свернутую шею. Собери все, что накопал, и передай властям. Пусть сами стыкуют улики.

– Вот и Кюстин так говорит.

– Может, он и прав. Подумай хорошенько и не лезь на глубину. Ты парень большой и крепкий, но никудышный пловец.

– На глубину не полезу, успею отойти в сторону.

Грета отрицательно покачала головой:

– Я слишком хорошо тебя знаю. Ты спохватишься, когда начнешь тонуть, и никак не раньше. Но к чему с тобой спорить? Я проголодалась. Пойдем на Елисейские Поля, там пекут хорошие блины. По пути можешь купить мне эскимо. А потом отвезешь меня на Монпарнас.

Флойд решил подчиниться и протянул ей руку. Они пошли к Елисейским Полям. Вдалеке ветер подхватил зонтик и понес высоко над землей.

– Как твой джаз-банд?

– Его не стало, когда ушла ты. Нас больше не осыпали приглашениями.

– Я всего лишь часть. И не самая важная.

– Ты чертовски хорошая певица и гитаристка. Без тебя от группы остались рожки да ножки.

– Вы с Кюстином хорошие музыканты.

– Хорошие. То самое слово.

– Ты не просто хороший. Ты лучше.

– Не я, а Кюстин.

– Правда, ты далеко не худший в мире бас-гитарист. Умел давать жару. Конечно, когда очень хотел.

– Ну да. Аккорды знаю, неплохо ритм держу.

– Так говоришь, будто в этом есть что-то стыдное. Сотня групп в Ницце с руками бы оторвали такого гитариста.

– Но я не умею ничего такого, чего бы ты не видела раньше.

– Не все хотят нового.

– В том-то и дело. Мы постоянно выдаем старый свинг на старый манер. Всегда один и тот же. Я уже устал от него. Для Кюстина взять в руки саксофон – сущая пытка.

– Так сделайте что-нибудь другое.

– Кюстин пробует. Ты же помнишь, он постоянно заставлял нас играть быстрое восьмитактовое, хотя мы упорно держались за старые медленные четыре четверти.

– Так, может, Кюстин уже задумал что-то новое?

– Да нет. Этим восьмитактовым он заразился от парня, игравшего здесь несколько лет назад. От канзасского героинового наркомана. Парню лет не больше, чем мне, а выглядит на шестьдесят. Звал себя то ли Ярдхаундом, то ли Ярддогом. Лабал безумные импровизации, делал вид, будто это новая волна и будущее. Но никто такого будущего не хотел.

– Кроме Кюстина.