Дождь Забвения - читать онлайн книгу. Автор: Аластер Рейнольдс cтр.№ 141

Тем не менее Флойд целый час слушал передачу и выключил, когда терпеть фальшь стало уж вовсе невозможно. Ниагара успешно достиг портала и вошел в него. Страхи насчет обрушения портала после вхождения корабля остались необоснованными. По крайней мере, пока враги воздержались от этого. Возможно, оставленный у портала персонал отказался следовать приказу и удержал горловину открытой. Хотя могло быть и так, что коллапс просто отсрочили до времени, когда умеренные захватят тоннель, – разумно держать как можно большую дистанцию между волной сжатия и летящим в тоннеле кораблем. Не исключено и то, что противник решил оставить портал открытым, вопреки риску погони. Ведь закрытие портала могло лишить доступа к АБО, а значит, сделать всю работу по захвату Земли-2 бессмысленной. Прогры из агрессивной фракции хотели стерилизовать Землю-2, а потом убедить остальных, что это было правильным и нужным делом. Затем, само собой, пошел бы разговор о том, кому какие достанутся территории.

Выключив приемник, Флойд снова подумал об Ожье. Она вошла в его жизнь всего неделю назад. А теперь немыслимо представить и минуты без нее. Все прочие заботы и тревоги казались нелепыми пустяками по сравнению с ее выживанием.

Вскоре появился Тунгуска, держа коробку с чем-то похожим на стопки бумаг.

– Флойд, хорошая новость – Ожье поправляется.

– Вы нашли новое тело для Кассандры?

– Пока нет. Машины Кассандры, похоже, заботятся лишь о том, как бы укорениться понадежнее. Возможно, решили остаться с Ожье, пока не минует кризис.

– Можно ее повидать? – спросил Флойд, вставая.

– Я сказал, что она поправляется, но не говорил, что она может общаться, – возразил Тунгуска, дружелюбно улыбаясь.

– И скоро она придет в сознание? – спросил Флойд, уныло садясь на кровать.

– К тому времени мы уйдем глубоко в тоннель. Наберитесь терпения.

– Вижу, настаивать бесполезно, – произнес Флойд, изо всех сил стараясь не выдать раздражения.

– Абсолютно. Мы делаем все возможное для исцеления Ожье, но в равной степени заботимся и о Кассандре, – сказал он, подойдя к кровати и ставя коробку у ног Флойда.

Тот посмотрел вниз: коробка полна пластинок. Вроде знакомые имена и названия студий.

– Надеюсь, это скрасит ваше пребывание здесь.

– Где вы все это взяли? – удивленно спросил Флойд.

– Груз, привезенный вами с Земли-Два.

– Я думал, мы его потеряли.

– Да, но это копии, воссозданные по сканам оригиналов. Скажите спасибо Кассандре за предусмотрительность.

Флойд вынул конверт. Семьдесят восемь оборотов в минуту. Луис Армстронг и креольский джазовый оркестр Кинга Оливера, «Чаймс блюз». Оригинал, выпущенный студией «Джаннетт», стоил тонну денег – конечно, если платить монетами. У Флойда была поцарапанная копия стоимостью чуть поменьше. И он ее прокрутил тысячу раз, пытаясь уловить, что Билл Джонсон выделывал на басах. Эта запись, видимо, позднейшая копия – Флойд такой раньше не видел. Конверт из необычного скользкого материала, на ощупь точно мокрое стекло.

– Это вы сделали? – спросил он, гладя диковинный конверт.

– Да. Без особого труда. Ведь у нас была вся необходимая информация.

Флойд наклонил конверт, и пластинка скользнула в руку – легчайшая, словно из пуха. Кажется, от малейшего прикосновения разлетится на тысячу кусочков.

– А я думал, ваша братия совсем не любит музыку. Судя по Ожье… И Сьюзен Уайт тоже не слушала.

– И Ожье никогда не говорила с вами об этом?

– Я хотел расспросить, да все некогда было. Тунгуска, а в чем дело? Музыка для вас слишком примитивное развлечение, вроде рисования на стенах пещер или резьбы по кости?

– Не совсем. Мы, жители Полисов, слушаем мелодии, хотя они сильно отличаются от привычных для вас. Но Ожье и большинство ее соплеменников просто невосприимчивы к музыке. К любой. И в этом есть наша вина. Мы украли у них музыку.

– Тунгуска, да как же можно украсть музыку?

– Думаю, от вашего внимания не ускользнуло, сколь сильно действует музыка на мораль воюющей нации. А теперь представьте, что источник воодушевления исчезает в одночасье. Мы уже создали вирус, способный быстро убить всех, если позволить ему предварительно заразить достаточное число людей. Но мы хотели не уничтожить противника, а обратить в нашу веру и усилиться благодаря этому. К тому же смертельный вирус нелегко распространить по всей зоне боевых действий. Как только он начнет убивать, будут созданы карантины, очаги болезни постараются изолировать с безжалостной эффективностью. Так что наши стратеги переделали оружие, заставив его поражать части мозга, отвечающие за речь. Предполагалось, что вирус успеет широко распространиться, прежде чем будет замечено и распознано его действие.

– Это вы зря, – буркнул Флойд.

– Но и такое оружие было забраковано, – продолжал Тунгуска с прежней невозмутимостью. – Оценки показали, что его применение приведет к десяткам миллионов смертей, поскольку развалятся основные социальные структуры. Люди не смогут нормально общаться. Поэтому вирус снова переделали. Результатом стала «А-музыка», нацеленная на определенные области правого полушария мозга, зеркальные левым частям, отвечающим за понимание и воспроизведение языка. Вирус сработал прекрасно, его жертвы потеряли всякую склонность к музыке. Они не могут сочинять ее, не способны играть, петь, даже насвистывать. Не могут и слушать. Для них это просто какофония, бессмысленное сочетание звуков. Некоторым музыка причиняет боль.

– Значит, и Ожье, и Сьюзен Уайт…

– «А-музыка» очень быстро распространилась по обществу ретров. Когда беду заметили, лечить было слишком поздно. Вирус укоренился. Его мутировавшие потомки распространяются и сегодня. Создан он был таким образом, что зараженные передавали его детям, а те – своим. И в конце концов подавляющее большинство оказалось лишено музыки.

– Но не все?

– Приблизительно одна десятая процента оказалась иммунной. Мы до сих пор не понимаем почему. Эти немногие считают себя счастливчиками. Их ненавидят, ими восхищаются – в равной степени.

– Но если вы отобрали у людей музыку, неужели не можете вернуть?

Тунгуска снисходительно улыбнулся:

– Мы пытались – ради нынешнего союза. Но нашлось очень мало добровольцев, согласившихся на вторжение в свой мозг. Большинство ретров не позволили бы нам даже вылечить сломанную ногу, не говоря уже про переустройство центральной нервной системы. А немногие смельчаки… Результаты были не слишком обнадеживающими. Если подопытные вспоминали, как музыка звучала раньше, то неизменно жаловались, что после восстановления она тускла, бесчувственна. Возможно, они были правы.

– А возможно, это обычное дело для всех, – заметил Флойд. – У меня-то никто музыку не отнимал, но, черт возьми, когда мне было двадцать, она звучала совсем не так.