Рублевка и ее обитатели. Романтическое повествование - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Блюмин cтр.№ 24

После кончины Льва Константиновича Зубалова в 1914 году славное дело благотворительности продолжили его супруга и сыновья. Помощь оказывалась и лучшим парижским музеям, и раненым русским воинам. Денежная поддержка направлялась и вдовам умерших в госпитале солдат. Вот письмо вдовствующей Ольги Ивановны Зубаловой, адресованное князю Александру Владимировичу Голицыну, руководителю госпиталя, размещенного в период Первой мировой войны в имении Зубалово (см. рассказ о князе в предыдущей главе):

«2 мая 1915 года. Главному врачу Зубаловского Одинцовского госпиталя. Глубокоуважаемый Александр Владимирович! При сем посылаю меню обеда для раненых, принятого в нашем госпитале в Москве и одобренного покойным моим мужем. Прошу Вас согласно его желанию впредь по возможности придерживаться такового. Кроме того, считаю нужным напомнить, что покойный Лев Константинович неоднократно выказывал желание, чтобы деньги из пожертвованного им капитала расходовались не только на чисто лечение, но и другие нужды солдат, как-то одежду при выписке. Уважающая Вас О.И. Зубалова».

Нам известно и то, чем кормили раненых солдат в госпитале над речкой Медвенкой. Продукты поставлялись из лучших магазинов Москвы. Вот образец меню, составленного заботливой рукой Ольги Ивановны Зубаловой:

«Завтрак, обед, ужин. Котлеты с макаронами. Картофель с мясом. Яблочный мусс. Мясо с кашей. Щи свежие или кислые. Щи свежие с мясом. Крупеник. Котлеты с отварным картофелем. Рассольник с мясом. Котлеты с кашей. Печенка жареная. Горох с мясом. Борщ с мясом. Каша пшенная. Котлеты с рисом. Вермишель с мясом. Щи кислые с мясом. Чай и хлеб ржаной». Как видим, очень неплохой рацион.

Обосновавшийся в Париже Яков Константинович Зубалов немалую часть своих доходов с нефтепромыслов также тратил на благотворительность. Дары Якова Зубалова в виде шедевров живописи и скульптуры Лувру, Малому дворцу, Музею декоративного искусства и многим другим музеям и коллекциям Парижа насчитывают 581 произведение. Издательство Альбера Моранса с предисловием Гийома Жано выпустило подробный каталог под названием «Дар Жака Зубалова французским музеям». В одном из залов Лувра висит мраморная доска, на которой рядом с именами знаменитых и щедрых дарителей со всего мира значится имя Якова Константиновича Зубалова.

В 1897–1900 годах в Париже возвели Малый дворец (Petit Palaice) — выставочный павильон проходившей во французской столице в 1900 году Всемирной выставки. Малый дворец находится близ моста Александра III через Сену, и сейчас в нем располагается городской музей изящных искусств. Дары Якова Зубалова парижскому Малому дворцу, в их числе полотна знаменитых импрессионистов и античная скульптура, оказались столь весомыми, что один из потрясающих воображение залов дворца по справедливости именуется Зубаловским залом. Умер Яков Константинович Зубалов в 1941 году и похоронен на кладбище Неий-сюр-Сен.

Обращусь далее к «Запискам князя Кирилла Николаевича Голицына», изданным в Москве в 1997 году. «Записки» интересны воспоминаниями, относящимися к началу 20-х годов XX века, когда еще некоторые из князей Голицыных «не мешали» советской власти и могли относительно свободно перемещаться по родной земле. Вот что пишет о знакомых нам местах нынешней Рублевки князь Голицын:

«А теперь обратимся к загородному владению миллионера-нефтяника. Оно так и называлось — „Зубалово“. Увидел я его, правда, издали в 1923 году. Случилось это так. Примерно через месяц после смерти моей матери в июне 1923 года нас с отцом потянуло к родным в Москву, так как в Петрограде никого из близких уже не осталось. Недолго думая, мы собрались и поехали в Москву. В самом городе никого не застали — Голицыны были на даче. Они сняли ее в селе Знаменском, расположенном на правом берегу Москва-реки напротив родового голицынского Петровского (нынешнее Петрово-Дальнее. — Г.Б.).

До 1917 года попасть в Петровское можно было двумя путями: либо по Александровской железной дороге до станции Одинцово, либо по Виндавской — до станции Павшино. В 1923 году добраться до Знаменского можно было единственным путем — по Белорусской дороге до станции Немчиновка и далее по проложенной от этой станции ветке протяженностью в 14 километров до станции Усово. Состав из четырех пассажирских вагонов 3-го класса совершал по этой ветке редкие — один раз в сутки — челночные рейсы: Немчиновка — Усово— Немчиновка. Полагаю, что сейчас ветки этой не существует, а в начале 20-х годов на ней было даже две промежуточных остановки.

Станция Усово помещалась тогда в старом товарном вагоне без колес, одиноко стоявшем возле путей. Там перед отправлением поезда продавались билеты. А приехавшему в Знаменское предстояла от Усова прогулка пешком — около трех километров. Когда мы с отцом отправились в этот путь, то оказалось, что рельсы не заканчивались у вагона с билетами, а, минуя его, шли дальше — некоторое время рядом с дорогой в Знаменское, и примерно через полкилометра, повернув влево и пройдя еще 150–200 метров, упирались в наглухо закрытые сплошные железные ворота какой-то необычного вида усадьбы. Кирпичная арка ворот продолжалась в обе стороны высокими кирпичными же стенами, за которыми видны были деревья и самый верх причудливого здания с башенками, похожего на замок. Дальше дорога на Знаменское довольно долго тянулась вдоль этой высокой стены до того места, где стена поворачивала и под прямым углом уходила в глубь леса.

На усадьбах у помещиков иногда практиковалось сооружение оград, но в большинстве случаев их возводили в тех частях усадебной земли, которые граничили с проезжими дорогами. Иногда невысокими оградами отделяли постройки парадные от служебных, но даже в очень богатых поместьях, сколько я знаю, не обносили сплошной стеной участки леса или лугов. Вообще, русские помещики не имели обыкновения отгораживаться от крестьян.

Однако здесь, между станцией Усово и Знаменским, с дореволюционных времен стояла не просто усадьба — это было загородное владение Зубалова, которое он укрепил не хуже, а может быть, и лучше своего московского дома. И эти укрепления сыграли свою роль в истории владения. Именно благодаря мощной стене, железным воротам и „персональной“ железной дороге, „Зубалово“ в советское время стало одной из первых „высоких резиденций“…

В 30-х годах мы с семьей жили в Дорогомилове. К Большой Дорогомиловской улице с запада примыкало Можайское шоссе, а на востоке, минуя Бородинский мост и Смоленскую площадь, она вливалась в Арбат, пересекала Арбатскую площадь и через бывшую Знаменку достигала Кремля. Этим путем для поездок за город пользовался „великий“, „гениальный“ и „любимый“… Не лишенные юмора москвичи прозвали этот путь „Военно-грузинской дорогой“, а иные, пораженные обилием разного рода агентов, которые стояли и прохаживались здесь по тротуарам, дали ему и другое имя: „Шпикадилли“.

Не раз доводилось мне видеть здесь и главное „действо“ — проезд „самого“! В первый раз, помнится, он промчался мимо меня на „линкольне“ с борзой на радиаторе. Позади, едва поспевая, мчался наш первый газик, до отказа набитый охранниками. Впоследствии машины менялись: „линкольн“ сменился „паккардом“, а газик — ЗИСом-101. Иногда уличное движение препятствовало „самому“ мчаться на большой скорости — тогда еще не было принято вообще перекрывать движение. Однажды, помнится, из-за нерасторопности милиционера автомобиль был вынужден не только замедлить ход, но даже на несколько секунд вовсе остановиться. Я был шагах в пяти от автомобиля и успел разглядеть все хорошо. „Он“ ехал один, сидя не на заднем сиденье, а посредине автомобиля на откидном кресле. Лицо его было обращено вперед, и „любимый профиль“ рисовался весьма четко.