Встречи на перекрестках - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Примаков cтр.№ 48

Блейк действительно оказался очень умным, способным и обаятельным человеком. Он был прекрасно принят в ИМЭМО. Перейдя в разведку, я продолжал дружить с Георгием Ивановичем, так мы его называли. На всех торжествах в СВР Д. Блейк всегда был одним из самых желанных гостей. Да, собственно, о каких гостях может идти речь – он был плоть от плоти свой, и говорю об этом абсолютно без всяких натяжек.

Помню выступление Блейка перед командным составом СВР. Он сказал: «Если бы жизнь начинал снова, то хотел бы, чтобы она была той, которую прожил. Да, я верил в коммунистические принципы, хотя и отлично теперь понимаю, что, с одной стороны, это далеко не во всем то, что закладывалось на практике, и, с другой – очевидно, психологически человечество не доросло и еще долго не соединится с этими принципами».

Можно разделять или не разделять эту точку зрения, но совершенно ясно, что причина прихода Джорджа Блейка к сотрудничеству с советской разведкой была идеологической.

А как стало сейчас? Можно ли сказать, что после деидеологизации международных отношений единственной основой для привлечения иностранцев или сохранения их в качестве источников СВР является материальная заинтересованность? Отрицательный ответ на этот вопрос дала жизнь.

Как-то мне доложили: наш источник, работающий весьма длительное время в одной из европейских стран, передал в Центр, что в связи с отказом России от коммунистической идеологии он не находит больше смысла продолжать свою работу на нашу разведку. Источник был ценный. К тому же, судя по характеру его обращения, это был человек несомненно честный. В аналогичных случаях отказа от работы обычно связи незамедлительно замораживаются, проводится многосторонний анализ всего периода сотрудничества и «подавшее на развод» лицо исключается из агентурной сети.

Я попросил не спешить. Продиктовал ему письмо, в котором попытался показать, насколько и в новых условиях важна для стабильности в мире сильная Россия и как этого не хотят некоторые круги, работающие в защиту тех интересов, которые не имеют ничего общего ни со стабильностью, ни с установлением справедливого миропорядка.

Ответ пришел не сразу. Его автор сообщил, что готов продолжать сотрудничество, и еще в течение многих лет, как я знаю, делал очень важную для нас работу. Правда, после своего ответа он 7 ноября поздравил сотрудников разведки с годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции. Затем такие поздравления прекратились…

Вообще история разведки свидетельствует о том, что «идейная» основа работы с источниками никогда не была «исключительно чистой», не сводилась лишь к одной коммунистической идеологии и всегда содержала в себе политический элемент. В различные годы нам предлагали свою помощь люди, движимые, например, ненавистью к фашизму или стремлением сохранить мир. Да и сейчас многие не хотят жить в однополярном мире, испытывать на себе никем не «сбалансированный» односторонний диктат. Нас поддерживают и в стремлении найти политические решения урегулирования кризисных ситуаций, с симпатией относятся к российской политике противодействия терроризму, экстремизму, религиозному фанатизму в целом.

А теперь другой вопрос: может ли внешняя разведка участвовать во внутриполитических процессах в своей стране? Категорически уверен, что не должна этого делать. Речь при этом идет в первую очередь о невозможности для разведчика принадлежать к той или иной партии, политической структуре – даже во «внеслужебное время». Жизнь показывает, что бывает абсолютно невозможно отделить внеслужебное времяпрепровождение от реальных рабочих дел.

Собственно, это даже не российская специфика. Известно, например, что при правительстве Г. Коля БНД возглавлял человек, ранее принадлежавший к социал-демократической партии. Это ему нисколько не мешало служить государственным интересам (естественно, как он их понимал) и, во всяком случае, не расходиться с федеральным канцлером в его видении задач германской внешней разведки. Не думаю, что и в ЦРУ нет людей, внутренне симпатизирующих республиканцам, когда у власти находятся демократы, и наоборот. Но это тоже не приводит их к внутрипартийному соперничеству, которое особенно остро проявляется во время предвыборной кампании.

Внешняя разведка и как организация, как ведомство не должна принимать участие во внутриполитических делах. Но это можно обеспечить лишь в одном случае: если она не является частью любого правоохранительного органа, который в силу своих функций не может не вовлекаться во внутриполитические коллизии. Именно выделение СВР из КГБ привело к тому, что события октября 1993 года, вылившиеся в прямое столкновение парламента с президентом, задели «Ясенево» лишь «по касательной». Естественно, мы не затыкали уши ватой, следили за происходившим не как посторонние наблюдатели, но не вмешивались в события. Я не собирал директорат для вынесения политических вердиктов. Созвал лишь совещание руководителей подразделений СВР, дав указание усилить охрану территории штаб-квартиры, а офицерам не выходить в город с табельным оружием. Любая политическая заангажированность в тот момент нам дорого стоила бы – мы могли потерять значительную часть своего агентурного аппарата.

Такую позицию понимал президент. Кстати, СВР была единственной спецслужбой, куда он во время разворота событий ни разу не позвонил.

Это, еще раз повторяю, не имело ничего общего с сознательным «уходом в кусты». Накануне событий, как известно, президент подписал Указ № 1400 о роспуске парламента. Я узнал об этом за несколько часов до встречи с друзьями в клинике Владимира Ивановича Бураковского – блестящего хирурга-кардиолога, поистине большого человека, которого все мы очень любили и часто собирались у него после работы. Ехал к нему по Ленинскому проспекту, когда в машину позвонил Ельцин.

– Как вы относитесь к моему указу? – спросил президент.

– Мне кажется, что он не до конца продуман.

– Я ожидал другого ответа от директора Службы внешней разведки.

– Я сказал вам так, как думаю. Было бы гораздо хуже, если бы руководитель Службы внешней разведки говорил неправду своему президенту. Но мое отношение к указу – это мое личное отношение. И я уверен, что вы не заподозрите СВР в антипрезидентских настроениях.

Ельцин положил трубку и больше ни разу не возвращался к этому телефонному разговору.

То, что внешняя разведка не принадлежит к правоохранительным органам, ее полная самостоятельность важны еще и тем, что это дает ей возможность без всякой корректировки доводить свою точку зрения до политического руководства страны. Когда я был кандидатом в члены политбюро и, позже, членом Президентского совета и Совета безопасности, мне не раз приходилось читать закрытые сообщения КГБ о внешнеполитической ситуации. Во многом они не имели ничего общего с той информацией, которую передавало ПГУ, не обладая правом прямого выхода на руководство страны, минуя руководителей Комитета госбезопасности. И этим подчас пользовались те, кто в своих внутриполитических целях хотел представить положение в ракурсе, не отвечающем действительности. Сколько, например, наделали шума заявления о том, что ЦРУ имело в лице некоторых «перестроечных руководителей» своих «агентов влияния». Будучи директором СВР, я, отвечая на вопрос Генпрокуратуры РФ, дал задание тем подразделениям разведки, которые могли бы иметь подобные данные, тщательно проверить все материалы на этот счет. Ответ был однозначный – никаких данных такого рода не было и нет. А ведь ссылались на разведку.