Переоцененные события истории. Книга исторических заблуждений - читать онлайн книгу. Автор: Людвиг Стомма cтр.№ 37

4. Четвертая фаза. Советский плацдарм на левом берегу оборонялся в условиях немногим лучших, чем раньше, но точно так же теперь защищались и немцы. Чем крепче затягивалась петля окружения, тем больше их методы обороны начинали напоминать подсмотренные у противника. Когда Красная Армия уничтожила аэродромы, сделав невозможной эвакуацию, и помощь с воздуха практически прекратилась, можно было поставить знак равенства между положением немцев в четвертой фазе битвы и советских солдат во второй. С той только разницей, что русские все это время были у себя дома, а немцы начали четко ощущать, что они на чужой земле, в тысячах километров от родных, которых они, вероятнее всего, уже никогда не увидят. Поскольку Гитлер всегда упрямо настаивал, чтобы на всех покоренных им землях, невзирая на прежние часовые пояса, было одно и то же время, Новый год у русских наступил на два часа раньше, чем у немцев. На правом берегу советские саперы запустили в небо красочные фейерверки. Двумя часами позже немцы ответили праздничной пальбой из автоматов и винтовок. Но звуки эти напомнили исключительно о войне и только еще больше их расстроили. Это пример одного из нескольких сотен эпизодов великой битвы, которые так и просятся в рассказ. И вот, наконец, капитуляция.

Гитлер, желая побудить Паулюса обороняться до последнего солдата, произвел его в фельдмаршалы. Тем ценнее оказалась теперь советская добыча. «В России, – дадим еще раз слово Бивору, – огромная радость по поводу победы была, с одной стороны, спонтанной, а с другой – умело направляемой сверху. Известие о капитуляции Паулюса встретили звоном кремлевских колоколов. По радио транслировали военные марши, а победные сообщения занимали целиком первые полосы всех газет». В Германии Геббельс дал журналистам следующие указания (цитирую Януша Пекалкевича): «В публицистических материалах на данную тему не может быть и речи о трауре, сентиментальности, а уж тем более кичливом бахвальстве. А в течение трех дней, когда нация будет чтить память героев, ей надлежит сосредоточиться и собраться с силами для продолжения борьбы. В этой связи не следует вывешивать флагов, а газетам запрещается использовать траурные рамки. Задача всей германской пропаганды превратить сталинградский героизм в миф, которому предстоит стать ценным элементом немецкой истории».

Миф и в самом деле возник. Только не германский. Многие авторы утверждают, что советская пропаганда выделила Сталинградскую битву, давая ей в прессе преимущество по сравнению с другими советскими победами еще в ходе военных действий, и все благодаря названию города. Как Гитлер, что в частности подтверждает Николас фон Белов, именно из-за названия видел в Сталинграде символ и как бы отождествлял город с личностью, так и Сталин якобы придавал «своему» городу некое особое мистическое значение. Однако никаких подтверждений этого тезиса не сохранилось. Ассоциация «Сталин – Сталинград» вышла из-под пера военных корреспондентов и писателей (в частности Эренбурга и Симонова), да и то уже после того, как победа стала реальностью. Можно даже утверждать, что Сталин поначалу недооценивал возможности пропагандистского использования битвы. В январе 1943 г. англичане направили в СССР отлично экипированную группу радиожурналистов для освещения последних победных дней битвы. В спешке не позаботились об официальном разрешении Кремля, получить которое казалось им весьма простым делом. Советские власти встретили их крайне недоброжелательно. Микоян писал в Политбюро по поводу английской аппаратуры: «Либо мы должны их попросить, чтобы забрали ее назад, либо отдали нам. Жду инструкций». Молотов ответил кратко и неопределенно: «Согласен». Вопрос решил Сталин: «Предлагаю конфисковать аппаратуру как контрабанду». Тем, понятно, дело и кончилось. Как видно, Сталина тогда мало волновало, услышат ли британцы о героизме советских людей, проливающих кровь за город его имени. Лишен пропагандистской патетики и приказ Верховного Главнокомандующего, где сообщается о победе:

«Представителю Ставки Верховного Главнокомандующего маршалу артиллерии тов. Воронову. Командующему войсками Донского фронта генерал-полковнику тов. Рокоссовскому. Поздравляю Вас и войска Донского фронта с успешным завершением ликвидации окруженных под Сталинградом вражеских войск. Объявляю благодарность всем бойцам, командирам и политработникам Донского фронта за отличные боевые действия. Верховный Главнокомандующий

Иосиф Сталин

Москва, Кремль, 2 февраля 1943 г.»

Потрясающая сдержанность в сравнении хотя бы с приказами Наполеона, издаваемыми после выигранных сражений, или, что ближе по времени, с приказами большевистских военачальников, например, Тухачевского. Таким образом, Сталинград стал общепринятым во всем мире символом героизма во Второй мировой войне не из-за названия. Всему виной драматургия. Я уже приводил схему: нападение – оборона – подмога. К этому имеет смысл добавить еще ряд элементов.

1. Современная, четко проведенная военная операция, понятная даже непосвященному.

2. Развитие событий с естественными кульминациями: немецкое наступление и бои в развалинах, встреча советских войск под Калачом, капитуляция, то есть именно официальная, театрализованная демонстрация победы.

3. Непосредственное и патетическое участие в сражении пехоты с переходом в рукопашную и поражающим воображение трагизмом, а иногда и комическими ситуациями.

4. Появление нехарактерных для большевистской системы людей – ярких личностей, индивидуальностей. Начиная со снайпера Зайцева и вплоть до стойкого командующего плацдармом генерала Василия Чуйкова, которого высочайше позволено было представлять этаким «своим парнем» и «отцом солдатам». Цензура даже пропустила анекдот о том, как он пьяным застрял между прутьями решетки на Волге, откуда его пришлось вытаскивать с немалым трудом.

Подобраны были все необходимые для воздействия на массовое сознание элементы общего сценария, как и неограниченное число частных сценариев. Не приходится удивляться, что вскоре они были написаны. Никакая другая битва Второй мировой войны не может похвастаться такой библиографией и фильмографией. В честь Сталинграда – единственного города на Восточном фронте – называли улицы, площади и станции метро в десятках стран мира. Сталинград прочно вошел в общественное сознание и de facto вытеснил оттуда конкурентов. Все военные действия Второй мировой войны ужались в памяти европейцев до Сталинграда, да разве что еще высадки союзников в Нормандии. Со временем Сталинграду приписали и переломное значение Московской битвы и стратегическое значение Курской. И пусть Сталинградская битва имела серьезные последствия, но не до такой же степени. Только кого интересует историческая правда, заранее проигравшая мифу, созданию которого так способствовали все указанные выше обстоятельства. Константин Симонов говорил, что пройдут поколения, и люди, в конце концов, забудут о войне, поскольку памяти свойственно самой исключать травмирующие воспоминания. А Сталинград останется, поскольку он превратился в легенду. Добавим, легенду – суммирующую целое. Победа над нацизмом и есть Сталинград. История остается историкам. Людям же нужны подытоживающие историю символы, а отнюдь не сложная реальность. По мнению многих военных и ученых историков (за исключением тех, кто считает, что все было предопределено заранее, и та или иная битва никакого значения не имели) после Сталинграда могло все еще сложиться как угодно. В общественном сознании нет такого релятивизма. Сталинград решил исход дела. И точка.