Венценосные супруги. Между любовью и властью. Тайны великих союзов - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Франсуа Сольнон cтр.№ 101

Николай не всегда разделял восторженное мнение жены о Распутине. «Ты сама знаешь, — написал он ей 9 сентября 1916 г., — что мнения нашего Друга иногда слишком странные. Поэтому необходимо быть благоразумным, когда речь идет о назначениях на важные посты» [296] . Но Александра редко отступала. Из слабости или желания сохранить мир в семье царь, в конце концов, чаще всего сдавался, когда она требовала отозвать министра или генерала, но сохранял свободу самому назначать преемника, не задерживаясь на кандидате, которого предлагала императрица. Вот такая полузависимость.

Иногда Александре и Распутину приписывали чьи-то спешные отставки, но на самом деле у тех были более глубокие причины. Возьмем председателя совета министров графа В.Н. Коковцова, освобожденного от должности в феврале 1914 г. Царица считала, что он виноват в беспорядках и забастовках страны, и невзлюбила его. Со своей стороны, Распутин хотел отомстить за отчет, в котором граф ругал его поведение. Тогда старец обвинил его в том, что он обогащался за счет казны и губил крестьян, торгуя водкой (что составляло монополию государства). Сам В.Н. Коковцов полагал, что знал, кто подстрекал Николая II преследовать его: «Я отчетливо вижу, что его [царя] толкают под руку, что ему надоедали целыми днями и не оставляли в покое, пока не было принято решения отозвать меня». На самом деле Распутин играл только вторичную роль. Финансовая политика министра, соперничество с коллегами и нежелание дать Думе реальную законодательную власть стали причинами снятия В.Н. Коковцова. Распутин же не получил удовольствия видеть, как на место недоброжелателя ставили его кандидата — графа С.Ю. Витте, по отношению к которому царь оставался настроен решительно негативно [297] .

Развязывание войны в 1914 г. словно дало Божьему человеку право сообщать через Александру свое мнение о военных операциях. Неспешно мобилизованная русская армия поначалу добилась кое-каких удач в австрийской Галиции, но затем потерпела поражение в восточной Пруссии. Изгнанная из Польши, Литвы и Курляндии она несла огромные потери, оцененные в 1915 г. в 2,5 млн человек. Однако немецкое наступление, при всей своей успешности, не смогло одержать окончательной победы на русском фронте [298] .

Тогда Николай II решил взять на себя верховное командование армией и сместил генералиссимуса — своего дядю Николая Николаевича, двухметрового великана, которого солдаты обожали. Этот шаг, определивший течение войны и будущее монархии, был исключительным: его совершали всего двое из предков Николая: Петр Великий и Александр I [299] . Министры и императрица-мать умоляли его передумать: у Николая не было никакого стратегического опыта, и в случае поражения вся вина ложилась исключительно на его плечи. Царь совершенно не стремился к славе предков, он уступил жене.

Александра, давно завидовавшая влиянию великого князя на политические дела, не прощала ему того презрения, с каким он относился к Распутину. «Как ты не понимаешь, — писала она мужу, что предавая Божьего человека, невозможно получить небесное благословение; успеха в делах не будет». Царица набросала карикатурный портрет великого князя: неумный, упрямый, подвержен чужому влиянию, плохо понимал страну, уважать его можно только за манеры и громовой голос, он ненавидел «Друга», а это всегда приносило несчастье. Николаю, чтобы прогнать беду, надо занять его место верховного главнокомандующего. Император исполнил волю Александры 23 августа 1915 г., но пояснил причины своего поступка. «Внутренний голос, — сказал он, — побуждает меня принять решение и сообщить его великому князю Николаю независимо от всего того, что говорит наш Друг» [300] . Иногда царице удавалось передать Николаю II порцию мистицизма.

Царь обосновался в Ставке в Могилеве и назначил главу штаба, ответственного за проведение операций. Гражданская власть в Санкт-Петербурге оказалась в руках Александры. Никогда еще ей не доставалось столько полномочий и доходило до того, что она сообщала царю советы Распутина о войне. «Я должна передать тебе поручение от нашего Друга, — писала Александра 15 ноября 1915 г., — вызванное его ночным видением. Он просит тебя приказать начать наступление возле Риги, говорит, что это необходимо». 22 декабря она заявила: «Наш Друг все молится и думает о войне. Он говорит, чтобы мы ему тотчас же говорили, как только случится что-нибудь особенное». 6 января 1916 г. сообщила, что «он жалеет, я думаю, что это наступление начали, не спрося его. Он посоветовал бы подождать» [301] . Несмотря на то что его влияние на царицу и выходки раздражали высших представителей общества, Распутин строил из себя стратега, чем страшно злил главнокомандующего штабом.

Все было плохо: царь покинул собственную столицу, царица погрязла в мистике и вечно слушала этого Распутина, которому словно все нипочем [302] , дворцовые интриги, мелкие маневры министров, столкновения с четвертой Думой, трудности со снабжением, страх военной катастрофы, несмотря на успехи летом 1916 г. [303] Подобный климат — хорошая питательная среда для всяких слухов. Дворцовую тройку ругали на чем свет стоит. Меньше всех доставалось Николаю, а Александру и Распутина не щадили. Их называли любовниками, агентами на службе императора Вильгельма II, которые замыслили сепаратный мир с Германией и готовили к этому царя, опаивая его мистическим ядом. Общество предавалось подобным фантазиям, когда прогремела новость: Распутина больше нет, его убил 17 декабря 1916 г. князь Юсупов, сговорившись с одним из членов императорской семьи, великим князем Дмитрием, внуком Александра II.

Гибель Распутина обрадовала всех горожан [304] , а Александра была подавлена: явился святой, но его убили. Николай же, все еще находившийся в Ставке, напротив, казалось, почти не огорчился. Один из очевидцев сообщал, что, услышав известие, он удалился, насвистывая, словно почувствовал облегчение. Поразительное самообладание царя известно, но также известно, что постоянные вмешательства Распутина уже начали ему надоедать. «Прошу тебя, — недавно написал он жене, — не позволяй нашему Другу вмешиваться в выбор министров… Я желаю быть свободным в своем выборе» [305] . Александра же лишилась наставника, колдуна, пророка и спасителя сына. При жизни Распутина царевич справлялся с болями благодаря молитвам Божьего человека. Теперь старца не стало, и Александра предчувствовала, что дни Алексея сочтены. Отныне, написал воспитатель императорских детей, «была возможна любая катастрофа, любое несчастье. Начался период ожидания, — мучительного ожидания неизбежного горя» [306] .