Вирус бессмертия - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Янковский cтр.№ 32

Председатель аэроклуба прыснул коротким смешком. За спиной взвыла лебедка подъемника, а впереди замаячило освещенное окно учебного класса. На стенах виднелись плакаты, демонстрирующие устройства парашюта. Дроздов распахнул дверь в помещение и пропустил Павла вперед.

– А ты, Пантелеев, поди Гринберга позови, – напомнил председателю энкавэдэшник.

– Позову, позову. Только нам ведь с тобой тут сидеть неизвестно сколько, а у меня с обеда маковой росинки во рту не было. Может, сгоняешь шофера своего колбаски купить?

– Где ее сейчас купишь?

– Ну пусть домой ко мне заедет. Тут ведь недалеко. Жена моя ему выдаст все, что надо.

Когда подвешенный на тросах куб медленно опустился через люк в стальную гондолу, директор камнеобрабатывающего завода забрал отцепленные ребятами стропы и поспешил к грузовику. Устроившись в кабине полуторки, он с облегчением выдохнул и приказал водителю:

– Трогай, Палыч.

– Как скажете, Геннадий Васильевич. – Шофер со скрежетом включил непослушную передачу.

Машина дернулась и, взвыв мостом, задом выкатилась в распахнутые ворота.

– Куда? – разворачиваясь, уточнил Палыч. – На завод?

– На завод, на завод, – директор снял шапку и вытер пот со лба. – Господи, так вот и поверишь в Бога, – вздохнул Геннадий Васильевич и оглянулся на водителя.

Но тот был сосредоточен на управлении полуторкой. Грузовик пробуксовал на льду и двинулся по разбитому заснеженному проселку. Геннадий Васильевич молча вздыхал время от времени. Ехали минут пятнадцать, пробивая светом фар кромешную темноту. Шофер боролся с колдобинами, машина грохотала колесами в заледеневшей колее.

– Так ее перетак! – злился Палыч. – Резину надо было давно менять!

– Где же я ее возьму? – недовольно буркнул директор. – Разнарядки-то не было. План!

– Какой, ядрить ее, план по таким дорогам? – ругнулся шофер.

Со злости он зазевался с перегазовкой, полуторка потеряла скорость и тут же затарахтела, завизжала забуксовавшими колесами.

– От, мать ее!

– Застряли? – вытянул шею Геннадий Васильевич.

Шофер молча поддал газу, но резина визжала и выла напрасно – засели всерьез.

– Сами не выберемся, – наконец смирился он с неизбежным. – Надо тягач цеплять.

– Эх ты, ну вот вечно так! – разозлился директор. – Только из одной передряги, сразу в другую. И где же нам тягач взять? В клубе у Пантелеева должен быть, наверно.

– Далеко уже отъехали, – напрягся шофер, понимая, что если кому и придется идти, то ему. – Может, до утра досидим? Часа четыре осталось, потом от Пантелеева грузовой «Студебекер» пойдет.

– Так ведь замерзнем за четыре часа!

– Пока мотор работает, не замерзнем, – успокоил шофер директора. – А для надежности можно и более верное средство употребить.

– А есть? – взгляд Геннадия Васильевича потеплел.

– Ну, куда же зимой шоферу без этого? – улыбнулся Палыч, извлекая из-под сиденья непочатую бутылку водки. – Погибель одна.

Он ловко распечатал бутыль и понюхал, чуть морщась.

– Закуски-то нет? – спросил директор.

– Да есть какая-то, – водитель порылся под сиденьем и поднял с промасленного пола побитую, чуть подмерзшую луковицу.

– Пойдет, – вздохнул Геннадий Васильевич.

Палыч разрезал находку и протянул половину начальнику. По очереди выпили прямо из горлышка, закусили. Потом выпили и закусили еще. Директор раскраснелся, фыркал, на лбу у него выступили мелкие капельки. Холод действительно отступил, но тревожное чувство, вопреки ожиданиям, не оставило Геннадия Васильевича, а напротив, навалилось с новой силой. Пришлось выпить еще. Сделалось легче.

– Что-то толстею я и толстею, – пожаловался он нечаянному собутыльнику. – Уже и не ем почти, а брюшко-то видел какое?

– Нервная небось работа? – посочувствовал шофер.

– Мастером цеха было проще, – вздохнул директор и сделал еще глоток. – Но другие от нервов худеют!

– Это у всех по-разному. Когда нервничаешь и сидишь в кресле, то, скорее всего, растолстеешь или того хуже – геморрой схлопочешь.

Снова выпили, покривились от луковой горечи.

– Геморрой, – пьяно рассмеялся Геннадий Васильевич. – Иногда его лучше в прямом смысле заработать, чем в переносном. Эх, если бы ты знал, Палыч, как меня этот день вымотал! Нет, надо еще выпить.

Скоро в бутылке осталась треть.

– Да, – с пониманием вздохнул шофер. – Начальство покоя не дает?

– Это… Тс-с-с-с! – Директор прижал палец к губам. – Никому этого знать не надо. – Он помолчал, затем добавил в задумчивости, продолжая размышлять вслух: – Какая бы, к чертям, разница? Базальт, не базальт? За каким, скажи, лешим Дроздову понадобился базальт?

– А что это?

– Ничего, это я так, о своем, – опомнился Геннадий Васильевич.

– А…

Допили остатки водки, и шофер выкинул бутылку наружу.

– О! – воскликнул он, собираясь захлопнуть дверцу. – Кажется, свет. Точно! Машина едет. Наверно, это ваш э-э… друг на «эмке».

Директор нервно заерзал. Легковушка осторожно объехала грузовик и остановилась чуть поодаль.

– Что случилось? – крикнул через приоткрытую дверь Сердюченко.

– Застряли! – ответил Палыч. – Резина совсем худая, так ее перетак!

– А ждете чего?

– «Студебекер» от Пантелеева.

– Ну, это вы не дождетесь, этим утром там другие заботы. Давай трос, я тебя дерну маленько.

За неимением троса Палыч достал из кузова одну из погрузочных строп и зацепил за «эмку». Урча моторами, швыряя из-под колес снег, обе машины натужно сдвинулись с места.

– Хорош! – высунулся из кабины Палыч. – Теперь выберусь. Спасибо.

– Не за что! Стропу не забудь подобрать.

Сердюченко сам отцепил конец и сел за руль. Вскоре желтый свет фар «эмки» скрылся за изгибом дороги.

Палыч повозился, сматывая и закидывая в кузов стропу.

– Повезло нам. – Он сел в кабину и осторожно тронул грузовик с места. – А то куковали бы неизвестно сколько.

– Да уж, повезло, – пробормотал директор. – Это точно.

Когда доехали до завода, он спрыгнул в снег и, пошатываясь, побрел к проходной.

– Черт бы побрал этот день, – пьяно поругивался он, поднимаясь по лестнице. – Прямо наказание, а не день. Сил нет.

Наконец Геннадий Васильевич добрался до своего кабинета и толкнул дверь. Внутри горел свет, а за директорским столом сидел заместитель – тощий, поросший щетиной на впалых щеках.