Ф. Г. Раневская. Женщины, конечно, умнее - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Шляхов cтр.№ 55

Кстати, Ростислав Янович был не меньшим шутником, чем Фаина Георгиевна. Обожал розыгрыши, веселые компании и вообще был человеком нескучным.

Общеизвестно, что Любовь Петровна Орлова чрезвычайно серьезно относилась к работе. Она не любила шутить над окружающими и никогда не принимала участия в розыгрышах. В спектакле «Милый лжец» давно, далеко не первый сезон, шедшем на сцене Театра имени Моссовета, ее партнером был Ростислав Янович Плятт. Любовь Петровна каждый раз приходила в театр задолго до начала, чтобы повторить роль вместе с Пляттом. И вот однажды она зашла к нему в гримерную за час до начала спектакля и увидела страшную картину: уставленный пустыми бутылками из-под спиртного стол и валяющегося на полу совершенно невменяемого Плятта. В ужасе она вернулась к себе в гримерную и позвонила администратору, который успокоил ее и пообещал дать на замену актера, виртуозно загримированного под Плятта. Спустя несколько минут перед Орловой предстал… абсолютно трезвый Плятт.

Схожим образом Ростислав Янович разыграл и Ирину Анисимову-Вульф. Дело было перед премьерой симоновского «Русского вопроса», когда Ирина Вульф, еще начинающий режиссер, ассистировала Юрию Завадскому в работе с актерами. В главных ролях были заняты Ростислав Плятт, Михаил Названов, Любовь Орлова.

За полчаса до начала спектакля Ирина Вульф направилась за кулисы, чтобы проверить готовность актеров к спектаклю. Заходит в коридор гримуборных и видит идущего шатаясь навстречу ей огромного Михаила Названова. Поравнявшись с Вульф, он пробурчал нечленораздельное приветствие. Ирина подумала, что он пьян, и, взволнованная, побежала вперед, в общую гримуборную Названова и Плятта. Там ее взору открылась ужасная картина: Плятт, закинув голову назад, медленно сползал со стула, демонстрируя кровоточащую рану на шее… Ирина пришла к очевидному выводу: в пьяной драке Названов зарезал Плятта, и в ужасе, на подкашивающихся ногах пошла к Завадскому. По дороге ей встретился совершенно трезвый Названов, сообщивший, что они с Пляттом хотели с ней посоветоваться перед началом спектакля. Взял ничего не понимающую Ирину под руку и повел обратно к себе в гримуборную, где им открыл дверь живой и бодрый Плятт. Комментарии излишни…

Советский художник-карикатурист Борис Ефимов в своем очерке «Не умею выражать сильных чувств, хотя могу «сильно выражаться», посвященном Фаине Раневской, писал: «Поразителен сценический диапазон Раневской — от таких поистине трагических ролей, как в спектаклях «Странная миссис Севидж» или «Дальше — тишина», вызывавших у зрителей буквально слезы, до комических образов Машки-спекулянтки в «Шторме» или матери невесты в чеховской «Свадьбе». Надо сказать, что нелегко давались Раневской эти сложнейшие психологические перевоплощения. Как-то после спектакля «Дальше — тишина» мы с женой и внуком Витей зашли за кулисы с цветами для Фаины Георгиевны. Я захватил с собой незадолго до этого вышедшую книгу своих воспоминаний.

— Спасибо вам, Фаиночка, огромное. Вы играли потрясающе.

— А вы думаете, это легко дается? — спросила Раневская и вдруг заплакала. — Ах, как я устала… От всего, от всех и от себя тоже».

В спектакле «Дальше — тишина», кроме Фаины Раневской и Ростислава Плятта, столь же блистательно играли Ирина Муравьева, Михаил Львов, Ирина Карташева и многие другие актеры. Но все же этот спектакль воспринимается зрителями именно как дуэт Раневской и Плятта, как рассказ о трогательной человечной любви двух пожилых людей, стоящих на краю пропасти одиночества, в которую их безжалостно сталкивают их же собственные дети.

Успех спектакля был огромен. Зрители, плача, устраивали овации. Фаина Георгиевна комментировала восторг публики со своим вечным сарказмом: «Ко мне после спектакля входит пожилой, такой сверхинтеллигентный театрал. Голова слегка трясется. А я усталая, еле дышу. Он говорит: «Великолепно, великолепно! Извините, ради бога, но сколько вам лет?» А я говорю: «В субботу сто пятнадцать». Он: «Великолепно! Великолепно! В такие годы и так играть!»

Актер Игорь Старыгин вспоминал: «Я выходил на сцену с Раневской и Пляттом в спектакле «Дальше — тишина». Это была для обоих последняя большая работа. У меня была крошечная роль официанта. И я не смог ее играть, попросил снять меня с постановки. У меня поднос плясал и руки тряслись. От жалости к ним, от страха за них…»

«Горе героини Раневской вместе с нею оплакивал навзрыд весь зал, — писала журналист Галина Щергова. — Лицо актрисы тоже было залито слезами. Слезами трагедии, соединяющей артиста и зрителей, как бывало это во времени Еврипида и Софокла.

После спектакля я зашла к Фаине Георгиевне в гримуборную. «Вы были в зале? Спасибо, что не предупредили. Я так боюсь знакомых на спектакле!» — сказала она. Не кокетничала. Бесстрашная в жизни Раневская боялась глаза, сглаза знакомцев».

Актер Константин Михайлов вспоминал: «Ее творение в спектакле «Дальше — тишина» на памяти у всех, кто его видел. К тому же спектакль снят на пленку. И хотя это далеко не тот спектакль, что был в театре, где он каждый раз дышал, звучал заново, представление о нем все-таки можно получить и от телевизионного показа. Поэтому рассказывать о спектакле я не буду, а припомню только один эпизод. Сначала я не был занят в этой пьесе, но со временем мне предложили ввод на небольшую роль. Она не требовала многих репетиций. Одна из них состоялась у Фаины Георгиевны дома. Мы прошли с ней нашу сцену по тексту, а когда попытались в комнатных условиях наметить мизансцену, она остановила меня и попросила: «Вот на этой фразе, Костя, случайно взгляните в мою сторону и поймайте мой взгляд, а я приму это за обращение ко мне и… Понимаете? Это может быть единственным для меня комедийным моментом, понимаете? А то у меня во всей роли нет ни одного смешного кусочка, совсем нет юмора…» Да, ей трудно жить на сцене без юмора, подумал я, в душе она чувствует себя комедийной актрисой».

Спектакль «Дальше — тишина» был впервые показан в 1969 году.

В 1978 году записали телевизионную версию спектакля. Съемки на телевидении не понравились Фаине Георгиевне: «Вчера возили на телевидение. Вернулась разбитая. Устала огорчаться. Снимали спектакль «Дальше — тишина». Неумелые руки, бездарные режиссеры телевидения, случайные люди.

Меня не будет, а это останется.

Беда».

Ах, как же мы должны быть признательны кинематографу и телевидению, благодаря которым мы и по сей день можем наслаждаться творчеством великих актеров, давно покинувших этот мир…

Пьеса «Уступи место завтрашнему дню» в Советском Союзе получила несравнимо большую известность, нежели у себя на родине — в Соединенных Штатах. И это несмотря на то, что еще в 1937 году режиссер Лео МакКэри снял по ней одноименный фильм. Кстати говоря — весьма неплохой. Никакого сравнения со спектаклем «Дальше — тишина», но тем не менее. Правда, все достоинства фильма не смогли привлечь зрителей, и картина с треском провалилась в прокате. Тем не менее Лео МакКэри любил «Уступи место завтрашнему дню» гораздо больше других своих фильмов, и любил вполне заслуженно. Его ошибка была в том, что, чрезмерно увлекшись искренностью и глубиной сюжета, он снял слишком «заумный» на взгляд американского зрителя фильм. Взрывные эмоции, пронзительная горечь, незаслуженная жестокость и клокочущий в глубине души гнев не пришлись тогда ко двору Его Величества Кинопроката США. Для сведения: лучшим фильмом 1937 года в США был объявлен мюзикл «Великий Зигфилд» режиссера Роберта З. Леонарда, рассказывающий об известном деятеле индустрии развлечений, бродвейском шоумене и импрессарио Флоренце Зигфилде. Сейчас эту картину помнят лишь искусствоведы, и то благодаря тому, что она стала первым мюзиклом в истории кинематографа.