От Пекина до Берлина. 1927 - 1945 - читать онлайн книгу. Автор: Василий Чуйков cтр.№ 96

На земле был ад. Грохот разрывов не смолкал ни днем, ни ночью. Ночное небо над Сталинградом кишело самолетами нашими и противника. В воздухе медленно горели, освещая все вокруг, осветительные бомбы. В конусах освещенного пространства неслись в разных направлениях и на разных скоростях разные самолеты. Сколько раз приходилось летчикам бросать свои самолеты в сторону мимо проносящихся во тьме дрожащих выхлопов пламени из патрубков моторов невидимых самолетов. Были случаи столкновения.

Огромные нефтебаки на берегу Волги, подожженные авиацией противника, изрыгали в небо столбы пламени и дыма высотой более тысячи метров. Трудно было дышать. Самолеты подбрасывало восходящими потоками.

В одну из темных ноябрьских ночей наши У-2 перебазировались в район Средней Ахтубы, на спешно оборудованный аэродром. Приземлившись, мы осторожно рулили на призывно помигивающие электрические фонарики. Нас поразила необычайная обстановка. К самолетам подъезжали автомашины с высокими бортами, с накрытыми брезентами кузовами. С них сгружали не бомбы, а что-то длинное и громоздкое. Техники с большим трудом подвешивали их на бомбодержатели.

Наконец разобрались. В мешки, около двух метров длиной, около метра в диаметре, упаковывались мины, снаряды, патроны, продовольствие и т. п. Эти мешки, подвешенные на бомбодержатели, нужно было сбросить нашим войскам в Сталинград. Других средств подвоза в это время в городе не было. Самолеты У-2 таким образом превращались в транспортные машины, в воздушных извозчиков. Два мешка, в каждом около 100 килограммов. Вес груза небольшой, но его габариты, форма груза не внушали доверия. Развернет мешок в воздухе, на взлете, самолет камнем пойдет вниз. Все аэродинамические свойства самолета терялись.

После подвески груза летчиков собрали на командный пункт, в довольно обширную землянку, с нарами по сторонам. На них развернули карты. Штурман полка майор Морковкин производил штурманские расчеты. Перед ним лежал план города, на нем жирными линиями карандаша отсечены от города три узких участка земли, три плацдарма.

Командир полка поставил боевую задачу: на самый малый плацдарм сбросить мешки с боеприпасами. Заходить с острова Зайцевский, сбрасывать с высоты 600 метров. Ориентирами будут костры в нишах крутого берега.

С нар встал комиссар полка старший политрук Остромогильский, который попросил задержаться на несколько минут.

Как сейчас помню его слова: «Там, в Сталинграде, бойцы 62‑й армии стоят насмерть. Они сказали: «За Волгой для нас земли нет!» И они все до единого погибнут, но слово свое сдержат. Они не отступят. Гитлеровцы стремятся во что бы то ни стало взять Сталинград, сбросить наши войска в Волгу. Но Родина приказала: «Ни шагу назад!» Поймите, товарищи, в Сталинграде решается судьба Отечества. Враг измотан и обескровлен, но и нашим героям-сталинградцам очень тяжело, они отрезаны ледоходом по Волге от своего тыла».

Мы проверили еще раз подвеску мешков, нашли все в исправности, можно лететь. При взлете выдерживать направление было легко. Прямо впереди ночной Сталинград обозначался огненно-оранжевыми пятнами пожарищ.

Подходя к Волге, высоту набрали до шестисот метров. Вот уже зеркальная поверхность реки. Все внимание приковано к высокому противоположному берегу. На узкой белой полоске между водой и высоким обрывистым берегом, у самого обрыва ярко горели три костра. Их видно только с реки и с левого берега. Противник не видит эти огни. Летим над островом Зайцевским, разворачиваю самолет к тому месту, над которым должен сбрасывать груз. Руки нащупывают в кабине шарики, за которые нужно дернуть, чтобы открыть замки бомбодержателей…

Самолет пересекает береговую черту. Волга осталась позади. Костры где-то под самолетом, их не видно. Точка сбрасывания приближается. Только теперь с высоты 600 метров можно оценить, как мала эта полоска земли, примыкающая к Волге. А там чуть дальше видны уже вспышки, блеск огня – это уже передний край. А мешки? Куда они упадут?! Штурман привык бросать бомбы. Как сейчас было бы легко, если бы под плоскостями висели бомбы. Он поразил бы цель наверняка. Но сейчас под крыльями висели неуклюжие, плохо обтекаемые мешки, и траектория их полета во многом зависела от направления и скорости ветра. От множества пожаров возникает множество воздушных потоков. Их хаотическое движение, конечно, не совпадает с направлением того ветра, по которому рассчитали точку бросания.

– Саша, не бросай, подожди! – говорю я штурману. Поворачиваю самолет влево и показываю рукой вперед. Там, на одной высоте с самолетом, совсем рядом, в какой-то невидимой точке скрещиваются сверкающие светлые трассы. В этот миг мы со штурманом отчетливо видим на фоне пожаров знакомый силуэт самолета У-2. В следующий миг от самолета отделяются две точки – два мешка, над которыми распустились два белых купола.

– Смотри… парашюты! – кричу я штурману.

Делаю крутой вираж над плацдармом, над двумя белыми точками, плавно спускающимися вниз.

Вот белые точки парашютов пересекли насыпь. Вот они плывут, удаляясь от берега, затем, изменив направление снижения, падают в Волгу. Мешки упали не к своим и не к противнику. Польза от полета нуль.

– Давай разворачивай на костры! – кричит штурман мне. – Разгоняй скорость, со снижением сбросим с двухсот метров, наверняка попадем к своим.

Под нами на высоком берегу насыпь. Высота уже не двести, а сто пятьдесят метров. К самолету метнулось несколько светящихся точек. Внизу – темный участок изрытой земли. Пора. Штурман рвет шарики. Самолет делает прыжок вверх, освободившись от мешков. Я прижимаю самолет ниже, мы над своими, чем меньше высота, тем труднее попасть в нас противнику. Мы несемся к Волге. Штурман забыл обо всем, он не отрывает глаз от двух шапочек-куполов, отчетливо видных на фоне пожаров. Один за другим они падают на изуродованную землю на высоком берегу недалеко от насыпи. «Вот так дали, – слышу голос штурмана. – Так и надо бросать! С высоты сто метров!»

Самолет уже над обрывом берега. Впереди широкая гладь Волги. Я уже хотел отдать ручку от себя, чтобы нырнуть с высокого берега вниз, до водной поверхности, чтобы на бреющем полете «продолжать путь, вдруг вижу сноп трассирующих пуль с высокого берега, где кончался фланг плацдарма. Немцы стреляли прямо в Волгу. Что это такое? Куда? Зачем стреляют?! С тёмной поверхности реки вынырнул самолет. Он несся прямо на три костра на бреющем полете. Мелькнув на белой полоске берега, он тут же исчез на темном фоне берега. И в тот же миг два белых купола парашютов развернулись и тут же погасли, распластавшись между кострами.

«Ну и черт, с бреющего полета сбросил мешки. Кто это?» – спрашиваю штурмана…»

Это письмо летчика Воробьева и его штурмана Сафонова.

А по Волге шла и шла шуга. И каждую ночь по два, по три раза экипажи У-2 совершали полеты через Волгу, сбрасывая нам груз. Боеприпасы, медикаменты, продукты плавно опускались на парашютах возле наших костров.

Самолеты возвращались на аэродромы с пробоинами, их тут же ремонтировали, и они вновь вылетали в ночные рейсы. Летчики добились снайперского попадания выбросов.