Сталинские соколы. Возмездие с небес - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Сапрыкин cтр.№ 8

5 октября новое тревожное сообщение. немцы заняли Юхнов.

Эскадрилье приказали совершить налет на наступающую с Мосальска немецкую мотомехколонну. Принимаем новый самолет, экипаж укомплектован. На долгое знакомство времени нет, в лицо друг дружку знаем – и ладно. Взлетели в 13.30, страха после вчерашнего не было, скорее сосредоточенность, первый раз в жизни я пожалел, что не летчик-истребитель, хочется немцев рвать руками. Впрочем, где-то я слышал, что ненависть затмевает разум, нужно успокоиться и делать свою работу. Видимость хорошая, осень еще не успела задождить. Колонну нашли, но бомбометание произвели с большой высоты, оценить результаты сложно. Маневрируя, легли на обратный курс. Сегодня вернулись без потерь.

6 октября в 8.45 вылетаем эскадрильей атаковать немецкие танки севернее Вязьмы. Нас сопровождает звено истребителей. Когда мы проделали только половину маршрута, самолеты других эскадрилий уже возвращались с ночных заданий. При подходе к цели нас попытались атаковать истребители. На боевом курсе не до маневрирования. Быстро сбрасываем бомбы, второй заход невозможен, и поворачиваем вглубь своей территории, меняя курсы, пытаясь обмануть истребители. Когда подходили к Можайской линии, нас атаковал одиночный фриц, вывалившийся из-за облаков. Сделав одну безрезультатную атаку, но получив дружный отпор из всех пулеметов, немец, потеряв интерес к повторным нападениям, отправился восвояси.

Я всматривался в расстилавшуюся под нами пожухлую природу, в которой все говорило о наступлении скорой холодной зимы – военной зимы. Что будет, если немцы возьмут Москву? Конечно, потеря столицы еще не означает поражения в войне! Москву уже брали и поляки, и французы, но были разбиты силой русского духа, так и не постигнув, не овладев широтой окружающих бескрайних просторов Матушки-Руси, в которой и мороз, и дороги, и вся природа словно восстает против любого завоевателя.

Эскадрилья вернулась без потерь, истребители выполнили свою задачу ценой потери двух самолетов и сбив один истребитель противника.

7 октября узнаем, что фашисты замкнули кольцо в районе Вязьмы, в окружение попали десятки наших дивизий, Ржевско-Вяземского рубежа обороны уже не существует, и войска срочно отводятся на Можайский рубеж. От Вязьмы до Внуково меньше чем двести километров, теперь не только бомбардировщики, но и немецкие истребители могут атаковать наш аэродром. Перевод бомбардировочного полка – дело хлопотное, на случай дальнейшего продвижения противника к Москве нас переводят из западного сектора в восточный – в Люберцы. Перелетели ночью. Под утро шесть самолетов эскадрильи загрузили медикаментами и боеприпасами. Нужно оказать экстренную помощь окруженным войскам западнее Вязьмы. Вылетели в сопровождении группы И-16. Выброску произвели на площадку у деревни Вергово, собрались группой в 11.30 – это уже хоть и осенний короткий, но достаточно ясный день. Когда уходили от площадки с набором высоты, были атакованы двумя парами «Мессершмиттов», до этого штурмовавших наши войска. Вокруг нас завязался воздушный бой, помогая своим истребителям огнем бортовых пулеметов, смогли прорваться и вернуться без потерь.

К 8 октября немцы окончательно отрезали все пути отхода нашей вяземской группировке, неужели сдадим Москву? В 16.00 уже темнеет, взлетаем нанести удар по немецким моторизованным группам восточнее Вязьмы, нужно пробить брешь для отхода наших соединений. Путь недолгий, по пути то здесь, то там замечаем отдельные группы нашей отступающей пехоты и преследующие их немецкие танковые и моторизированные части. Здесь нужен кинжальный удар штурмовиков, мы можем и на своих сбросить. Штурман командирского бомбардировщика вывел нас на большую отдельную колонну, идущую от Вязьмы, откуда-то снизу налетели фрицы. Один, не рассчитав дистанцию, приблизился к нашему ТБ боком в наборе высоты, как бы желая рассмотреть нас поближе, и тут же поплатился за самонадеянность. стрелки ударили по кабине, немец, сорвавшись в штопор, ушел к земле, самолет упал плашмя и даже не загорелся. Его напарник сделал заход с задней полусферы и дал длинную очередь, разбив наш первый двигатель, повредив обшивку на левой плоскости. Быстро сбрасываем бомбы перед колонной, разворачиваемся, немец делает второй заход, ведет огонь по кабине и стрелковым установкам, осколком или чем-то еще мне разбило очки, расцарапав лицо – повезло. С высоты два километра мы полого планируем в сторону своего аэродрома. И все-таки дотянули. Дотянули все самолеты. В нашем левом крыле дыра почти с метр, один стрелок убит, радист и борттехник – ранены. Но и мы хоть одного отправили на тот свет, отомстили! Погибшего похоронили на местном кладбище, парню и двадцати лет не было, звали его Петром, а откуда он, я так и не узнал.

После восьмого октября наша эскадрилья была отправлена в Монино на переформирование. Впрочем, в работе моей мало что изменилось, разве что теперь вместо военного обмундирования и двух лейтенантских квадратов на голубых петлицах на мне форма пилота ГВФ. Задачи все те же – тыловые транспортные перевозки на АНТ-6. К концу ноября, в самый разгар битвы за Москву, когда уже стало понятно, что столицу враг не возьмет, нашу эскадрилью перевели из относительно спокойного Монино почти на линию фронта – на аэродром Кесова Гора в Калининской области. Нам была поставлена задача по снабжению осажденного Ленинграда. Весь декабрь мы совершали регулярные рейсы по доставке продовольствия и медикаментов. Чтобы избежать атак вражеской авиации, летали только ночью. Конечно, наши поставки были каплей в море от реальных потребностей блокированного города, внутренние ресурсы которого к зиме были окончательно исчерпаны. Базируясь вне блокадного кольца, мы не ощущали в полной мере трудностей, с которыми сталкивались жители и защитники, но даже наши скоротечные посещения Ленинграда позволяли судить об ужасающем положении людей. Элементарные продукты и питьевая вода стали дефицитом, хлеб был подарком, выработка электроэнергии почти прекратилась, голод, холод и смерть хозяйничали в городе. После того как поверхность Ладожского озера покрылась льдом и была восстановлена «сухопутная» связь с городом, воздушные поставки на АНТ-6 признали неэффективными, и в конце декабря, приняв бомбардировочные версии транспортного тяжеловоза и вновь надев военную форму, эскадрилья, включенная в состав 2-й смешанной авиадивизии, стала готовиться к боевым действиям на Ленинградском фронте. Идея использования тихоходного «старичка» с открытой кабиной в качестве зимнего бомбардировщика энтузиазма у личного состава не вызвала, но в армии приказы не обсуждают, и мы готовы продолжить битье фашистских оккупантов. Хорошо, что нас собираются использовать только ночью, а не как в начале войны, когда тяжелые бомбардировщики отправляли на задания днем и по тактическим целям, те немногие из нас, кто прошел этот ад и выжил, нехотя вспоминают недавнее прошлое.

Экипажи сформировали по смешенной схеме. пилоты – призывники из ГВФ, штурманы и техники – военные. 1 января 1942 года первый боевой вылет нашего составного экипажа, мой – восемнадцатый. Только что наступил Новый год, но нам еще далеко до праздников. Взлет эскадрильи назначен на 2.30. Наносим удар по позициям дальнобойной артиллерии, бьющей по Ленинграду из захваченного Горелово. Там до войны был аэродром наших истребителей, разведка доносит, что фашисты используют его как склад артиллерийских боеприпасов и оборудования. Координаты цели хорошо известны, Горелово расположено в 77 км от Ленинграда 59 градусов 46 минут северной широты и 30 градусов 4 минуты восточной долготы. Ночь выдалась ужасно холодной, мороз под тридцать градусов, глубина снега по периметру аэродрома до сорока сантиметров. Полосу расчистили и утрамбовали. Зимнее обмундирование не спасает от холода. Пока заняли места, запустили двигатели, взлетели, пальцы рук не чувствуют штурвала. Хочется снять перчатки и растереть пальцы, но на ветру это может закончиться полным обморожением. Открытые участки лица покрываются ледяной коркой. Электрические обогреватели за спинками сидений хоть как-то спасают нижнюю часть тела, но холод заставляет думать только о нем, замораживая любые иные мысли.