Сталинские соколы. Возмездие с небес - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Сапрыкин cтр.№ 22

Война никак не оставит нас, да она и не может этого сделать. В штабе ходят слухи, что из экипажей бомбардировщиков объявлен набор в отряды смертников для разрушения мостов и переправ через Одер. Якобы такие отряды уже сформированы, но еще нужны добровольцы. От нас пока такого не требуют, хотя наши старенькие Хейнкели как раз подошли бы для подобной операции.

Я недавно проснулся и сразу решил написать вам. Сегодня ночью бомбили мосты над Одером. Так и действуем в составе одного звена. Когда взлетели около часа ночи, луны уже не было, но безоблачная ночь выдалась светлой. Взяли курс по направлению к Кюстрину. Шли низко, надеясь, что истребители противника будут выше и, не заметя нас на фоне ночной земли. Мы шли замыкающим экипажем, и когда я увидел что три первые машин промахнулись, снизился всего до тысячи метров. Мост, еще недавно обороняемый нашими пехотинцами и теперь захваченный русскими, был разрушен, но мы попали под сильный огонь с земли. Выйдя из-под огня, я удостоверился, что все члены экипажа живы и даже не ранены, что было большим чудом, так как в фюзеляж попало несколько зенитных снарядов. Правый двигатель дымил. С большим трудом мне удалось набрать три тысячи метров, после чего пришлось перекрыть подачу топлива в поврежденный мотор и следовать на аэродром. Самолет в очередной раз спас наши жизни.

Разрушение переправ и мостов – единственный способ как-то задержать русских. Говорят, в их армии много монголов и калмыков, творящих страшные зверства. Я очень переживаю за вас, надеюсь, что русские не возьмут Лейпциг.

Обнимаю, ваш Herzblatt!

Я в порядке. Вчера днем атаковали колонны русских в районе Судет. Несмотря на позднее утро и ясную погоду, нам удалось избежать встречи с истребителями. Благодаря достаточному опыту экипажей, наше звено уже третий вылет обходится без потерь.

Напишу через пару дней.

Сегодня Прага пережила страшный налет, я радуюсь, что вы еще не приехали, думаю, вам будет безопасней оставаться у тетушки Эрмы. Наш аэродром удалось защитить, правда, ценой большой потери истребителей, а вот город значительно пострадал. Пролетая, видели множество очагов черного дыма, жаль, красивый город, чем-то похожий на Лейпциг.

У нас небольшое пополнение. Поступило еще два самолета с экипажами. Начальство собирает все уцелевшие самолеты на оставшихся аэродромах, все, что осталось от Люфтваффе. Теперь у нас два полноценных звена.

Нас продолжают бросать на прикрытие тактических брешей, полеты не поддаются системе, когда есть топливо и нужно закрыть дыру, мы делаем редкие вылеты в помощь штурмовикам. Например, вчера пытались бомбить наступающие танки русских. Колонну мы так и не нашли. Несмотря на отсутствие успехов, вылет можно считать удачным, поскольку он происходил днем, и все вернулись. Буду надеяться, что нам хватит опыта и везения остаться в живых.

Наконец, наступил вечер трудного дня. Пять суток мы были прикованы к земле нехваткой горючего. Жалкие крохи топлива идут на заправку ударных самолетов, способных относительно безопасно атаковать плацдармы русских на большой скорости. Сегодня для нанесения удара по железной дороге в районе Бреслау смогли заправить четыре Хейнкеля из шести. Активность авиации противника была столь высока, что, несмотря на умелые действия нашей расчистки, мы потеряли два экипажа. Для точности бомбометания пришлось вылетать в пять часов пятнадцать минут утра, то есть над целью мы были при дневном свете. Удивительно, но потери нас уже не шокируют, мы привыкли.

Ощущение тревоги не покидает ни днем, ни ночью. Что будет дальше со страной, с нами. сдадимся на милость победителей или будем продолжать сопротивление, пока есть хоть малейшая возможность.

Я стал часто жаловаться на боли в сердце, доктор сказал, что это нервы, и посоветовал успокоительное. Хочется что-либо активно делать, начинаешь упрекать себя за то, что, может, не так хорошо сражался! А что мы можем еще, мы и так летаем на задание днем на устаревших машинах, наносим удары и умудряемся возвращаться обратно, правда, не все, чтобы опять вылететь, когда представиться возможность. Остается только идти в пехоту. Еще есть надежда, что-либо еще может случиться, и мы не проиграем эту войну, пусть и не победим, но хотя бы защитим свою землю, свои дома и семьи. Что-то еще может случиться. Если бы не это чувство тревоги, все бы нормально.

Целую, ваш Herzblatt!

Сегодня днем удачно атаковали наступающую колонну русских, обошлись без потерь. Летали на юго-восток по направлению на Братиславу в район Малацки. Кольцо сужается.

Прости, но писать больше нечего.

Погода портится, днем авиация не летала. К половине второго ночи дымка несколько рассеялась, и мы вылетели на бомбардировку русского передового аэродрома.

Ночью все сглаживается, передвижений не видно, война успокаивается, и кажется, что летишь в неком нейтральном пространстве, окруженным покоем и тишиной.

Теперь мы бомбим свои собственные аэродромы, в этом есть одно преимущество – экипажи хорошо знают ориентиры и подходы к цели. Редкие вылеты дают готовиться с особенной тщательностью, а значит, избежать необдуманного риска.

Атака на аэродром вышла отличной, правда, оценить результаты нет возможности. Бомбы упали точно на взлетную полосу, а далее, набрав нестандартные четыре тысячи двести метров, мы ушли от хаотичного огня русских, не ожидавших ночной атаки.

На обратном пути, пролетая линию фронта, видели ночной бой. вспышки огней, направленных в разные стороны, словно какая-то часть держала оборону в окружении. Когда подходили к своему аэродрому – его атаковали бомбардировщики союзников. Нет, война не дает забыть о себе.

Один из летавших экипажей привез своего пилота мертвым, Хейнкель на вынужденную посадил штурман, самолет еще можно восстановить, но этим никто не будет заниматься.

Я люблю вас!

Русские атакуют, мы их бомбим – тщетные попытки остановить наступающую со всех сторон орду азиатов. Сегодня днем летали в район Нойштадта искать продвигающиеся колонны советов. Нашему экипажу удалось выйти на аэродром, захваченный русскими, и уничтожить на нем несколько строений и один одномоторный самолет. С высоты в четыре с половиной километра было трудно различить его тип.

У нас пропало два экипажа, мы долго ожидали в надежде, что Хейнкели вернуться. По последней информации сделали вывод, что товарищи сбиты и сели на захваченной территории, значит, плен, если не помогут словаки. Нет, летать днем на Хе-111 – это самоубийство.

Ночью летали в тыл русских. Ночь выдалась прекрасной, на высоте шести километров встретили рассвет. Встающая заря в неподвижном зелено-голубом воздухе кажется таинством. Обожаю встречать в небе зарождающийся день, первые лучи света, внезапно вспыхнувшие из-за горизонта, кажутся иррациональной мистикой. Если бы я не разбил Хейнкель при посадке, вылет можно было бы считать удачным. Обидно избежать зениток и истребителей противника, но при этом разбить собственный самолет.

Отсутствие у противника большого количества передовых аэродромов позволило нашим немногочисленным истребителям переломить ситуацию в свою пользу. Мы пользуемся этим и почти каждую ночь совершаем вылеты.