Большая охота - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Янковский cтр.№ 83

Доверяя управление Ольге я, тем не менее, постоянно был вынужден вертеть головой, чтобы не пропустить удар ракетной платформы, вероятность которого повышалась с каждой секундой. У меня уже был опыт поражения ракет на лету, но биотехнологические ракеты бывают очень разными. Одни выращивались платформой внутри пусковых шахт по мере отстрела. Эти имели двигатели, работающие на нитроклетчатке биологического происхождения, а боевая часть состояла из нитрожира. Другие ракеты так же выращивались внутри шахт, но по структуре были скорее киборгами, чем животными. Для их создания платформа использовала механические конструктивные элементы, видимо, упакованные в натальный контейнер вместе с зародышем самой платформы, выращивая вокруг них основную живую плоть. Среди этих конструктивных элементов мог быть жидкотопливный двигатель или даже первые модели водородных генераторов, которые нередко находили на пожарищах уничтоженных биотехами городов. А могли быть… Правда, это произошло лишь однажды… Могли быть ядерные фугасные элементы, которые вращивались в боевую часть биотехнологической ракеты. Однажды, сразу после войны, один из городов был поражен именно ядерным взрывом. Но мнения специалистов расходились: одни говорили о ядерном элементе внутри биотеха, другие уверяли, что удар нанесла старая донная ракетная установка, оставшаяся с тех времен, когда ни одного биотеха еще не было создано. Просто включилась, сработала и поразила цель.

Я был больше склонен верить второй гипотезе, поскольку, если бы биотехи обладали ядерным вооружением, они бы от человечества уже давно ничего не оставили. С другой стороны, как говорится, надейся на лучшее, а готовься к худшему. Хотя что тут готовиться? Если бы существовала платформа, снабженная ядерными ракетами, если бы она посчитала нас достойной целью для поражения, то противостоять такой атаке мы бы не смогли. От близкого ядерного взрыва мы бы превратились в пар вместе с гравилетом, даже не успев испугаться. Так что я всматривался вдаль чуть более нервно, чем мне хотелось.

За двадцать минут боя нам с Ольгой удалось уничтожить более семидесяти торпед, часть из которых я поразил выстрелами, а большая часть взорвалась самостоятельно в попытке нас сбить. Ударными волнами от близких взрывов из кабины вынесло остатки акриловых панелей, так что духота нам не грозила, однако при наборе скорости на атакующих маневрах врывающийся в кабину поток встречного воздуха здорово мешал ориентироваться, вышибая слезы из глаз. Но я продолжал расчищать акваторию от биотехов.

Команда «Кочи», благодаря нашим с Ольгой усилиям получила возможность обходиться без сложных маневров, потому что я догадался уничтожать торпеды не секторами, как поначалу, а бить лишь те стаи, которые прорывались на опасную для батиплана дистанцию. Учитывая, что корабль остался фактически без пилотов, такая поддержка с воздуха лишней не была. Заметив и ощутив ее, Борис, по всей видимости, приказал не использовать реактивные торпеды, а ограничил огонь применением гарпунных пушек.

Дважды гравилет был атакован ракетами. Первую я сбил на дистанции более двух километров точным ракетным ударом, а вторая неожиданно рухнула на нас сверху, атаковав по навесной баллистической траектории с погашенным реактивным двигателем. Когда я заметил падающее с небес трехметровое тело, оставалось только полностью открыть диафрагмы и стартануть на пределе скорости. Гравилет бросило вперед, словно из катапульты, но все же мне не удалось как следует сорвать дистанцию, поэтому ударной волной от взрыва нас шарахнуло так, что машину буквально искорежило в воздухе. Вернувшись из небытия, я обнаружил, что гравилет горит в хвостовой части, видимо облитый топливом из разлетевшихся вдребезги турбин. Крылья вывернуло с корнем, часть обшивки снесло. Ольга повисла на ремнях кресла без сознания. Понимая, что технику уже не спасти, я бросился приводить в чувства напарницу.

Никаких особых повреждений я у нее не заметил, скорее всего ее, как и меня, вырубило контузией. По крайней мере у меня сильно гудело в ушах. Пришлось высвободить ее из ремней и уложить на сильно накренившийся пол, чтобы облегчить приток крови к мозгу. В таком положении она очнулась через несколько секунд.

Однако вскоре натиск биотехов был отбит полностью. По моим самым скромным прикидкам совместно с командой «Кочи» мы ликвидировали не менее трех сотен тварей. Такого улова не было за всю историю человечества, это точно. Первую Большую Охоту, таким образом, можно было смело назвать удачной.

Но гравилет горел, и надо было как-то из него выбираться. Машина полностью потеряла управление и зависла на высоте около восьмисот метров, что делало эвакуацию до крайности затруднительной. Причем сферы антигравитационного привода Шерстюка не откликались ни на какие команды штурвала – вся электроника умерла наглухо.

Перегрев обшивку, огонь перекинулся внутрь, источая густые клубы черного дыма. Учитывая отсутствие обтекателя кабины, это было не так уж страшно. Страшнее было ждать, когда огонь разгорится и нам некуда будет деться.

– Что будем делать? – встревожено спросила Ольга.

– Пока не имею понятия.

– Я тоже, – призналась она.

Мы увидели, как «Коча», разделавшись с последними торпедами, всплыл на поверхность. Палубного выхода на корабле мы не предусмотрели, но вскоре из воды на обшивку выбрался Док с дыхательным аппаратом и начал махать нам рукой. Я хотел стрельнуть куда-нибудь в сторону из бортового пулемета, чтобы он понял, что мы хотя бы живы, но все оружие гравилета имело электрический привод и не откликалось на органы управления. Пришлось, рискуя вывалиться из кабины, забраться на приборную панель и помахать ему снятой технической курткой. Док заметил и махнул еще несколько раз, блеснув линзами бинокля в руке.

Сообразив, что он нас видит куда лучше, чем мы его, я сообщил ему жестами нашего языка о своем плачевном положении. Он развел руками и уселся на обшивку. Видно было что он говорит в гарнитуру, сообщая о случившемся. Огонь между тем разгорался.

– А в воду с такой высоты прыгать опасно? – спросила Ольга, щурясь от подступающего жара.

– Смертельно, – уверенно заявил я.

Это было действительно так, но при взгляде вниз меня осенила другая, более продуктивная идея.

– Снимай ремень! – сказал я Ольге.

– Зачем?

– Снимай, пожалуйста!

Она нехотя расстегнула пряжку и вытащила ремень из лямок штанов. Я снял свой, соединив их вместе.

– Цепляй за что-нибудь, покрепче! – попросил я. – Полезу наружу.

– Зачем? – испугалась она.

– Попробую сместить сферы антиграва вручную, раз электроника не работает.

– Ты же не муха! Как ты удержишься на обшивке?

– Никак, – просто ответил я. – Цепляй ремень! Мне надо еще рычаг сообразить!

Найти подходящий для рычага предмет оказалось не так уж сложно – напрягшись, я выломал длинную ручку управления амортизатором пилотского кресла. А вот выбраться наружу действительно было не просто. Сделав на свободном конце ремня петлю, я сунул в нее левую руку и накрепко затянул, чтобы запястье не выскользнуло. Понятно, что висеть на такой подвеске будет не просто больно, а очень больно, поэтому я предусмотрительно достал из аптечки инъектор с обезболивающим и вколол себе дозу. В голове помутилось, зато ощутилась нарастающая наркотическая эйфория.