Уинстон Черчилль. Власть воображения - читать онлайн книгу. Автор: Франсуа Керсоди cтр.№ 35

На следующий день поступили успокаивающие новости: Сербия подчиняется, принимая практически все пункты австрийского ультиматума. Но 26 июля стало известно, что Австрия не приняла ответ сербов. Для Черчилля все стало ясно; заботясь об экономии, он решил превратить традиционные морские учения в мобилизацию флота в Портленде, в проливе Ла-Манш. Маневры завершились еще 1 июля смотром боевых кораблей в присутствии короля. Теперь же первый лорд Адмиралтейства, посоветовавшись с сэром Эдуардом Греем, решает приостановить демобилизацию 1-го и 2-го флотов в Портленде и соседних портах, недвусмысленно предложив таким образом Центральной Европе умерить воинственный пыл. Министр иностранных дел Грей преследовал двойную цель [80] : воспрепятствовать войне и сохранить союз с Францией на случай войны. Чтобы помочь с решением первой задачи, Черчилль, по своему обыкновению, умножил уговоры. 28 июля, после объявления Австро-Венгрией войны Сербии, он единолично принял решение перевести 1-й флот из Портленда в Скапа-Флоу, его военный порт. Нарушая дисциплину, Уинстон все же не хотел переходить границы приличий, поэтому все рассказал премьер-министру Асквиту, который отреагировал в своей привычной манере: «Он вперил в меня тяжелый взгляд и издал подобие рычания. С меня было довольно». Следующей ночью флот снялся с якоря и с потушенными огнями пересек Па-де-Кале; 30 июля он был уже в Скапа-Флоу, установив контроль над Северным морем.

В Европе события развиваются с пугающей быстротой: 31 июля Австрия и Россия объявляют мобилизацию; Берлин ставит русскому правительству ультиматум, требуя отозвать приказ о мобилизации. В тот день Грей телеграфировал в Париж и Берлин, требуя гарантировать нейтралитет Бельгии. Франция принимает это обязательство, Германия хранит молчание. Для Черчилля это уже декларация намерения; на следующий день он просит кабинет отдать приказ о немедленной мобилизации флота. Но многие министры были «нейтралистами»: лорд Морли, Джон Бёрнс, сэр Джон Саймон и даже Ллойд Джордж полагали, что Великобритания должна любой ценой избежать втягивания в войну на континенте, будь то во имя помощи России, Франции или даже Бельгии. «Интервенционисты», такие как сэр Эдуард Грей, лорд Холдейн, лорд Крю и, разумеется, сам Черчилль, напротив, считали, что поддержка Франции и Бельгии не только является делом чести, но и отвечает интересам империи. Но хотя их тайком поддерживал сам премьер-министр, они оказались в меньшинстве: мобилизация флота не была объявлена, так как ее могли «расценить как разжигание войны»…

Однако вечером того же дня, когда Уинстон играл в карты с друзьями из Адмиралтейства, ему доставили записку из Министерства иностранных дел, в которой было всего восемь слов: «Германия объявила войну России». Черчилль немедленно отправился на Даунинг-стрит, 10, мимо развода караула конных гвардейцев, и объявил премьер-министру, что намерен отдать приказ о всеобщей мобилизации военно-морских сил – именно то, что кабинет решил не делать… Первый лорд добавил, что завтра перед кабинетом примет всю ответственность на себя. И снова Асквит дает молчаливое согласие. «Премьер-министр, – напишет Черчилль, – чувствуя себя связанным решением кабинета, не проронил ни слова, но его взгляд ясно говорил о том, что он согласен. Я вернулся в Адмиралтейство и тотчас отдал приказ о мобилизации».

На следующий день, в воскресенье, 2 августа, кабинет министров утвердил приказ, прямо противоположный решению, принятому накануне. Еще прошлой ночью Грей уведомил французского и германского посланников, что Англия не позволит немецкому флоту выйти в Ла-Манш или Северное море для нападения на Францию; и это решение министры также должны были теперь одобрить задним числом. Тем не менее они воспротивились другим инициативам, двое из них – Морли и Бёрнс – даже подали в отставку; и еще до конца заседания Асквит заявил, что налицо кризис правительства, чего нельзя было отрицать. Черчилль, ставивший национальные интересы намного выше лояльности к партии, обратился к своему другу Ф. Э. Смиту с просьбой выяснить у лидеров консерваторов, не расположены ли они войти в коалиционное правительство? Тори отнеслись к этому демаршу «бленхеймской крысы», чье предательство еще не забылось, с превеликим недоверием; Бонар Лоу не без основания заметил, что предложения такого рода должны исходить от премьер-министра…

События продолжали стремительно развиваться: вечером того же дня получено известие о германском ультиматуме Бельгии. На следующий день, 3 августа, на очередном заседании кабинета в отставку подали еще два министра. Пока велись прения, поступило сообщение, что Бельгия отклонила ультиматум и бельгийский король требует вмешательства Великобритании. Несмотря на то что ситуация в этой связи стала совершенно иной, министры смогли договориться только о немедленной мобилизации вооруженных сил, приказ о которой был отдан накануне премьер-министром по предложению лорда Холдейна. В течение всего заседания Черчилль не прекращал попытки привлечь Ллойд Джорджа на сторону «интервенционистов», тайком передавая ему записки. Вечером, когда немецкие войска уже перешли бельгийскую границу, сэр Эдуард Грей доложил палате общин внешнеполитическую ситуацию и напомнил о юридически подтвержденных обязательствах Англии в отношении Бельгии и о моральных обязательствах в отношении Франции. Его речь была встречена овациями, ясно свидетельствовавшими о поддержке подавляющего большинства депутатов; Черчилль вспоминал впоследствии: «Ни он, ни я не могли задержаться в палате надолго. Когда мы вышли, я спросил его: “Что-то теперь будет?”, и он ответил: “Теперь мы направим им ультиматум и потребуем прекратить вторжение в Бельгию в двадцать четыре часа”».

Это было сделано утром 4 августа. Ультиматум был составлен Греем и Асквитом; у Германии оставалось время до полуночи, чтобы остановиться и не нарушать нейтралитета Бельгии. Накануне вечером Черчилль запросил у Асквита и Грея разрешение приступить к выполнению англо-французского плана обороны Ла-Манша, направив им письмо, которое завершалось очень по-черчиллевски: «Я приму для этого все меры, если только вы мне не запретите это прямо и определенно». На следующий день, когда все еще ждали истечения срока ультиматума, первый лорд требует у Асквита и Грея разрешить британским кораблям открыть огонь по немецкому линейному крейсеру «Гебен», обнаруженному у побережья Северной Африки. «Уинстон, – напишет Асквит своей приятельнице Венеции Стэнли, – уже нанес боевую раскраску, и ему не терпится потопить “Гебен”». Черчилль с жаром приводил свои доводы кабинету министров, но те были непоколебимы в решении соблюсти все формальности: никаких боевых действий до истечения срока ультиматума.