Уинстон Черчилль. Власть воображения - читать онлайн книгу. Автор: Франсуа Керсоди cтр.№ 111

Страница

В тот день, когда премьер-министр вернулся в Англию, последние солдаты 6-й армии маршала Фридриха Паулюса капитулировали в Сталинграде. Это был поворотный момент в войне, и 1 февраля Черчилль отправил Сталину поздравительную телеграмму: он не зря верил в стойкость русского народа! Разумеется, здесь речи нет о чувствах, просто глубоко увлеченный походом против гитлеризма старый антикоммунист Черчилль знал, что Красная армия сдерживает натиск ста восьмидесяти пяти дивизий стран Оси, тогда как англо-американцам противостояли в Северной Африке не больше дюжины; кроме того, оборона советских войск на Кавказе была единственной серьезной гарантией от немецкого вторжения в Иран и Ирак, от нефтяных ресурсов которых зависела британская армия; наконец, помощь союзников могла удержать Сталина от заключения сепаратного мира с Германией и, быть может, привлечь его в будущем к борьбе с Японией. Если не для британских генералов, то для Черчилля это оправдывало все экономические, дипломатические и военные жертвы.

А они были значительными: конвои, доставлявшие в Мурманск огромное количество танков, самолетов, грузовиков, запасных частей и сырья, несли ужасающие потери по пути в Баренцевом море между мысом Нордкап и островом Медвежий; так, в июле 1942 г. конвой PQ-17 потерял двадцать девять кораблей из тридцати трех! [191] Для поддержания хороших отношений и заключения англо-советского договора следовало умалчивать о судьбе прибалтийских государств, захваченных в 1940 г. [192] , и даже отказаться от всех гарантий будущего Польши, ради которой, собственно, Англия и вступила в войну. Но такова была цена альянса с СССР против Гитлера, и Черчилль, рассчитывая установить со Сталиным отношения, аналогичные тем, что поддерживал с Рузвельтом, завязал переписку с советским диктатором, который охотно и довольно умело подхватил игру. В середине августа 1942 г. они впервые лично встретились в Москве, где англо-советская дружба была скреплена бесконечными застольями и безудержными возлияниями.

Впрочем, игра велась нечестно, и окружение Черчилля не замедлило это заметить: Сталин требовал оружия и снаряжения в неразумных количествах и норовил снять с себя все обязательства, если ему не шли навстречу; он настаивал на открытии второго фронта в Европе, какими бы ни были связанные с этим риски и трудности; по его указке пропаганда принижала вклад англо-американцев; с его подачи западных журналистов, военных и дипломатов, находившихся в СССР, изолировали, подвергали цензуре и даже выдворяли из страны, многим из них угрожали и не давали работать; он вытягивал из своих партнеров информацию о стратегических планах, не раскрывая собственных, и когда Черчилль прибыл в Москву, ему устроили «шотландский душ» – проявления дружбы в первый день, оскорбления на второй, затем разумная доза лести на третий и запугивание на четвертый…

Премьер-министр, не привыкший к подобному обращению, возмущался и бушевал, но при этом был очарован силой личности Сталина, его хитростью и всемогуществом; он признался своему врачу: «Я намереваюсь установить прочные связи с этим человеком». С таким же успехом можно было устанавливать тесные связи с питоном, но Черчилль в очередной раз принимал желаемое за действительное: гармоничные и даже сердечные отношения со Сталиным необходимы для победы союзников, следовательно, такие отношения просто обязаны существовать. Для их поддержания премьер-министр Его Величества был готов идти на бесконечные уступки: он предложил отправить двадцать эскадрилий Королевских ВВС на Кавказ, подчинив их советскому командованию; он передавал сведения стратегического характера о вермахте в России, которые были получены при расшифровках перехватов с помощью «Энигмы»; он предпочитал не реагировать на колкости и клеветнические измышления Сталина и с теплотой отвечал на любезности, которыми его иногда скупо жаловал диктатор [193] ; он воздерживался от протестов против плохого обращения с некоторыми британцами в СССР [194] или таких случаев произвола, как закрытие госпиталя для раненых моряков с союзнических конвоев в Мурманске [195] ; он настаивал на том, чтобы морские конвои отправлялись точно в срок со всем оговоренным грузом [196] . Лишь один раз, когда сосредоточение немцами крупных сил у мыса Нордкап угрожало превратить морские поставки в форменное самоубийство, он уступил давлению со стороны Адмиралтейства и решился временно приостановить конвои, но, будучи физически неспособным признать поражение, тут же задумал провести атаку в другом месте, потребовав разработать планы… высадки в Северной Норвегии!

Страница