Кто такая Айн Рэнд? - читать онлайн книгу. Автор: Антон Вильгоцкий cтр.№ 25

Весну и начало лета 1937 года Рэнд провела, штудируя тексты по архитектуре, чтобы сделать текст «Источника» более убедительным. Но вскоре она отложила эти книги и принялась делать наброски для театральной адаптации романа «Мы – живые», к возможности постановки которой проявил интерес бродвейский продюсер Джером Майер. По просьбе Энн Уоткинс она также переписала в качестве пьесы неопубликованную повесть, работу над которой завершила еще в Голливуде. Поскольку спектакль «Ночью 16-го января» стал большим хитом, как агент, так и автор надеялись повторить успех на бродвейских подмостках. Главной героиней новой пьесы, получившей название «Идеал», была срисованная с Греты Гарбо кинозвезда по имени Кэй Гонда. Среди миллионов своих поклонников она пытается найти того, кто согласится рискнуть жизнью ради своего идеала – то есть, ради нее. После того, как ей удается найти лишь одного такого человека, одинокого бродягу Джонни Дауса, Гонда понимает, что большая часть публики на самом деле ненавидит ее – за то, что она является воплощением тех романтических идеалов, которые люди боятся претворить в жизнь.

В эмоциональном плане пьеса «Идеал» не похожа на другие произведения Айн Рэнд. Но в ней внимание автора почти безраздельно сфокусировано на зле или бездарности; она наполнена одиночеством Кэй Гонды, чувствующей себя оторванной от человечества; горьким чувством, что настоящий идеалист в какой-то, очень малой, степени, может быть отнесен к ряду тех предателей человеческих ценностей, диалог с которыми невозможен. С этой точки зрения главный мужской персонаж, Джонни Даус, не является типичным для Рэнд персонажем. Это человек, полностью оторванный от мира, он не представляет, как жить дальше, и у него часто возникает желание умереть. Если Лео из романа «Мы – живые» чувствует то же самое в Советской России, на это есть политические, а не духовные причины. Но Джонни чувствует это в Соединенных Штатах.

Уоткинс не смогла найти продюсеров для постановки, и даже несмотря на то, что жена друга Рэнд Ивана Лебедева, талантливая актриса Вера Энгельс, попыталась привлечь к проекту внимание европейского театрального бомонда, из этой затеи ничего не вышло. Вскоре Джером Майер, как ранее и Эл Вудс, начал испытывать проблемы с финансированием – и сценическая адаптация книги «Мы – живые» также была отложена в долгий ящик.

В июле 1937 О’Конноры поехали в Коннектикут, где Фрэнк выступал в летней антрепризе, показывавшей, в том числе и «Ночью 16-го января». Они остановились в мрачноватой гостинице «Стоуни-Крик», в которой, как Айн сообщила друзьям, она была намерена вскоре написать лучшее из своих произведений. Покуда Фрэнк репетировал роль Гатса Ригана и фрагменты других пьес, она прогуливалась по набережной с гостями – Альбертом Маннхаймером и Ником Картером – и размышляла о перипетиях романа «Источник». В двух милях оттуда находилась знаменитая достопримечательность этого города – каньоны с розовым гранитом. Возможно, Рэнд наведывалась туда в поисках вдохновения для сцены в каньоне, в которой Доминик встречает Говарда Рорка.

Но планирование столь масштабного сюжета было, все-таки, слишком сложным делом – и в порядке отдыха она сочинила небольшую футуристическую повесть «Гимн». Эта история описывает примитивный мир, в котором слово «Я» было стерто из сознания каждого человека, чтобы быть замененным на коллективное «Мы». Ее герои, как мантру, заучивают следующие лозунги: «Мы – ничто. Человечество – все. По милости наших братьев даны нам наши жизни. Мы существуем благодаря нашим братьям и только для них». «После того, как главный герой, которого зовут Равенство 7-2521, влюбляется в женщину по имени Свобода 5-3000 (что является актом индивидуального выбора и, по законам этого общества, карается смертью), он начинает одну за другой открывать тайны мира, в котором живет – ключ к электрической энергии, забытое искусство «Незапамятных Времен», а также – значение слова «Я».

Описание того, как протагонист истории заново открыл это слово, является одной из самых поэтичных од индивидуализму, вышедших из-под пера Айн Рэнд. Предвосхищая эгоистическое нравственное кредо, лежащее в основе будущего романа «Атлант расправил плечи», Равенство 7-2521 провозглашает:

«Я есть. Я думаю. Я хочу. Мои руки. Моя душа. Мое небо. Мой лес. Это моя земля. Разве можно сказать больше? Это самые важные слова. Это ответ. Я стою здесь, на вершине горы. Я поднимаю руки, развожу их в стороны. Это мое тело и моя душа. Наконец я понял. Мы хотели осмыслить это. Я и есть этот смысл. Мы хотели найти оправдание своему существованию. Но оправдание – я сам. Мне не нужно ни оправдание, ни одобрение. Мои глаза видят, и они дарят миру красоту. Мои уши слышат, и в них звучит песня. Мой мозг думает, и только он будет тем лучом, который осветит правду. Моя воля выбирает, и выбор ее – единственный мне указ, единственное, что я уважаю.

Многие слова открыты мне. Многие из них мудры, другие лживы, но только три святы: «Я хочу этого». Какой бы дорогой я ни шел, путеводная звезда во мне, и звезда, и компас, они укажут мне ее, укажут мне дорогу к самому себе. Не знаю, есть ли земля, на которой я стою, сердце вселенной или только пушинка, затерянная в вечности. Не знаю и не думаю об этом.

Ведь я знаю, что счастье возможно для меня на земле. И моему счастью не нужно высокой цели для оправдания себя. Оно – не средство для достижения цели. Оно и есть цель.

И я не средство для достижения целей других. Я не служу ничьим желаниям. Я не бинт для их ран. Я не жертва на их алтарь. Я человек. Этим чудом своего существования владею лишь я, лишь я его охраняю и использую, только я преклоняюсь перед ним.

Я не отдам своих богатств, не разделю их ни с кем. Сокровище моей души не будет разменяно на медные монеты и разбросано ветром, как подаяние. Я охраняю свои богатства: мысли, волю, свободу. Величайшая из них – свобода.

Я не чем не обязан своим братьям, и у них нет долга передо мной. Я никого не прошу жить ради меня, но и сам живу только для себя. Я не домогаюсь ничьей души, но и не хочу, чтобы кто-нибудь домогался моей. Я не враг и не друг братьям, нищим духом. Чтобы заслужить мою любовь, братья должны сделать еще кое-что кроме того, что родится. Я не отдаю любовь просто так, и никто, случайно захотевший ее, не получит моей любви. Я вручаю людям свою любовь как великую честь. Но честь надо заслужить.

Я выберу друзей среди людей, но не рабов, не хозяев. И я выберу только тех, кто понравится мне, и я их буду уважать и любить, но не подчинятся и не приказывать. И мы соединим руки, когда захотим, и пойдем в одиночку, когда захотим.

В храме своей души человек одинок. И пусть храм каждого остается нетронутым и не оскверненным. Пусть человек протянет руку другому, когда захочет, но только не переступив этот святой порог.

А слово «мы» люди смогут употреблять, только когда захотят, и с великой осмотрительностью. И никогда это слово не будет главным в душе человека, ибо завоевав нас, это слово становится монстром, корнем зла на земле, корнем мучений человека человеком и неслыханной ложью. Слово «мы» – гипс, вылитый на людей. Оно застывает и затвердевает, как камень, и разрушает все во круг. И черное и белое становится серым. С помощью этого слова грязные крадут добродетель чистых, слабые – мощь сильных, слабоумные – мудрость умнейших.