Мой старший брат Иешуа - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Лазарчук cтр.№ 14

Мужья эти, Гешем и Ахирам, из рода Иоханана, действительно были последними Маккаби. Мастера-горшечники, они не помышляли о престоле и тихо жили себе в Хевроне, куда в свое время – сразу после воцарения – Ирод их и сослал, да и забыл о них там. Соглядатаи Яшема сумели сначала братьев рассорить – чтобы они не разговаривали друг с другом и не могли понять, что происходит, а потом обманули, запутали и подкупили обоих, чтобы те дали показания против Астабана – о его якобы злоумышлениях. Но все было подстроено так хитро, что из этих показаний, данных порознь, вместе составлялось показание и об измене самих братьев…

На место казненного Астабана начальником над городскими стражами царства пришел брат Яшема, Ишмаэль. Яшем же еще более возвысился в глазах царя.

Говорят, Астабан так и не понял, за что же его казнили – надежнее его не было слуги и друга у Ирода. А Гешем и Ахирам лишь горько плакали и проклинали обманщиков.

Это произошло ровно, день в день, на шестнадцатый год воцарения Ирода.

В это же время или чуть раньше бродячий торговец пришел к жене Кенаса и продал ей почти за бесценок несколько старинных вещей – в том числе и Бабилонское головное покрывало с замысловатым орнаментом. Жена Кенаса из-за болезни ног не выходила из дому и, чтобы хоть как-то себя занять, неистово предавалась рукоделию, а потом щедро раздавала то, что сделала. Во многих семьях были вещи, вышедшие из-под ее рук. И у мамы был среброшитый пояс с лазоревыми кистями, я очень хорошо помню его…

Жену Кенаса звали Фамна.

Фамна восхитилась старинным бабилонским узором и скопировала его для оторочки нового плаща, который вышивала мужу. Мариамна как раз уговорила наконец Ирода вернуть Кенаса на службу, на место, утерянное им из-за пустяка, из-за глупой пьяной ссоры и неопасного пореза. А ведь сейчас, когда мир шатается (а Ироду достались многие земли, доселе принадлежавшие Клеопатре, и соседи были этим очень недовольны), опытный начальник конницы должен быть на своем месте, а не пропадать в греческих гимнасиях…

Кенас пришел на встречу с царем в новом плаще. Ирод сразу узнал орнамент. Он изменился в лице, пообещал Кенасу, что все будет так, как должно быть, и отпустил его.

Дальше произошло что-то не до конца известное. Кенас бросился домой, а потом – на поиски Яшема. Но вместо Яшема ему подвернулся Ишмаэль – напомню, с Яшемом они были братьями-близнецами. Кенас заколол Ишмаэля, но и сам был ранен. Яшем, узнав об этом, попытался скрыться, но стражники Ишмаэля его схватили. События происходили именно так и именно в такой последовательности, но почему они так происходили, какие колесики за какие зубчики цепляли, я не знаю.

Это происходило вне дворца. А во дворце разворачивалась трагедия. Подозрения Ирода относительно измены Мариамны вдруг подтвердились так прямо и так грубо! Он попытался добиться от нее признания – и, к сожалению, не поверил оправданиям, поскольку и подозрения, и улики укладывались в стройную картину, а все, что в картину не укладывалось, Ирод посчитал наглой, в глаза, ложью. И он убил Мариамну – будучи в горе и в ярости и ничего не понимая из того, что делает. Он несколько дней носил ее труп на руках…

Потом ее все-таки отняли у него.

Яшем на допросе сказал, что хотел лишь добиться развода царя с Мариамной – с тем, чтобы Ишмаэль женился на ней некоторое время спустя. А проклятый Кенас испортил такой замечательный план.

Синедрион приговорил Яшема к смерти, но Ирод помиловал его, заменив казнь тюрьмой. Это была мокрая подземная тюрьма в Суккоте. Там через год Яшем и испустил дух, заживо пожираемый червями.

Кенас снова стал начальником конницы. Он славно служил царю и умер в седле.

Иосиф приехал на следующий день, ближе к закату, в новой крытой повозке, запряженной двумя белыми мулами.

– Жена моя, – он склонился над Мирьям, как будто хотел закрыть ее собой от всех бед мира. – Прости, что я не сумел тебя оберечь. Жребий пал на нас…

– Это не страшно, – сказала Мирьям, улыбаясь. – Это счастливый жребий. Я знаю.

И она сделала все, чтобы сбылось по слову ее.

Иосиф хотел, чтобы обвенчал их Зекхарья, но с Зекхарьей случилась беда: он онемел, а руку его, когда он пытался что-то написать, сжимал болезненный спазм. Что произошло, у него так и не удалось выяснить, и среди священников, особенно провинциальных, ходили самые дикие слухи. Якобы Зекхарья, оставшись один в храме, увидел нечто настолько непотребное, что Всевышний запечатал ему уста. Якобы пол и колонны испещрены были отпечатками ослиных копыт, а воздух пропитан нестерпимым зловонием. И якобы… впрочем, зачем повторять чужие глупости? Просто по наущению Оронта Зекхарья постарался привлечь к себе общее внимание – подобно тому, как базарный чародей величественно вздымает вверх руку, дабы никто не заметил, что другой рукой он вытаскивает из-за пазухи голубя. О, о-о! – великое чудо случилось с Зекхарьей – Господь коснулся его уст! Что же удивительного в том, что чудо случилось и с его женой, доселе бездетной и понесшей в тридцать четыре года? Ангел всегда слетает дважды, а подобное тянется к подобному…

Так что обвенчались Иосиф и Мирьям в скромной книште, или по-гречески синагоге, Еммауса, и на свадебном пиру у них было немного гостей. Малое время спустя Иосиф нанял служанку, пожилую свободнорожденную женщину из города Магадан, того, который стоит на границе Египта и страны Куш. Женщина носила мужское имя Эфер, что значит «газель», и сама была похожа на воина пустыни: коричневое удлиненное сухое лицо, орлиный нос, белые волосы, которые она собирала в пук на темени, и зоркие желтые глаза. Она умерла, когда мне было шестнадцать лет, и я до сих пор очень хорошо ее помню. Муж ее, Шимон, мастер колодцев и каналов, работал у Оронта в саду, и ему помогали две их дочери, Ханна и Фамарь. Муж и старшая дочь погибли в страшные времена мятежа Архелая, которые наступят уже совсем скоро, а младшая, Ханна, вышла замуж за финикийского купца, чтущего Закон, и в один год с моим рождением родила дочь, которую назвала Мирьям, но по обычаю города Сидона произносила на греческий манер: Мария.

Думаю, понятно всем, что Эфер нам послал Оронт. Она научила маму изображать беременную, подсказывала, что носить, как ходить и о чем говорить.

Настала середина лета, и широко разнеслась весть о рождении у тети Элишбет сына. Его назвали Иоханан.

Но вернемся к царю Ироду, который как раз в эти дни начал чувствовать себя скверно. Томила жажда, и несильные, но изнуряюще долгие потуги заставляли его подолгу проводить время в отхожем чулане. Увы, Оронт числился узником и пребывал то ли в башне в Антонионе, в светлом и просторном застенке, то ли в Александрионе, в тюрьме похуже, его-де перевели, чтобы освободить помещение для Антипатра, то ли где-то еще; на самом деле он жил в Иерушалайме, на постоялом дворе, и считался сабейским заклинателем змей. Увы, если бы Оронт был рядом с Иродом, он наверняка распознал бы первые признаки отравления мякотью индийского ореха (того самого, который нельзя есть сырым, а нужно только варить) и, очень вероятно, сумел бы помочь. Но именно поэтому Оронта и удалили из дворца…