Харламов. Легенда хоккея - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Мишаненкова cтр.№ 16

– Да вы что, ребята?! – изумился он. – В своем ли уме? Человек за семь верст киселя хлебать добирался. Ему надо свою работу делать… Что за барские замашки?

С Валерием и молодым спортсменам, и опытным мастерам всегда было хорошо играть, интересно тренироваться, уютно жить во время поездок и сборов. Он в любой момент готов был пожертвовать своими интересами ради команды.

Мужество плюс трудолюбие – прекрасные качества. Но они не так уж редки, не столь уж уникальны. И коли речь идет о Валерии Харламове, хоккеисте и человеке в принципе уникальном, продолжим поиск. Поиск слагаемых, составляющих этой личности.

Верность. Так или иначе почти каждый вспоминающий о Харламове употребляет это слово. Он был верен хоккею…

Он был верен своей родной команде ЦСКА…

Он был верен дружбе…

И все эти «он был верен…» – лишь часть одного самого, по-моему, главного: он всегда был верен себе, своим принципам, своим взглядам на жизнь.

Встречаются таланты, которые, будучи возведены на пьедестал, боятся спуститься с него хотя бы на мгновение. Они даже интервью или автографы дают так, словно делают величайшее одолжение. В результате вокруг таких людей возникает, несмотря на их титулы и звания, пустота. А вокруг Валерия всегда были люди. И многочисленные друзья. Ибо восьмикратный чемпион мира, дважды олимпийский чемпион, заслуженный мастер спорта Валерий Борисович был столь же прост в общении, как и известный в 1967 году лишь узкому кругу знатоков, подающий надежды Валера Харламов. Внимательного слушателя и собеседника в нем находили домохозяйка и журналист, солдат-первогодок и генерал, актер и академик.

Рассказывают, у пожилой женщины, жившей в том же доме, где и Харламовы, отмечался день рождения. Валерий, заскочивший после матча домой на пять минут, узнал об этом. Узнал и…

Чуть позже в квартире этой пожилой женщины прозвучал звонок. Переступив порог, Валерий опустился на колено и поцеловал руку именинницы. У него не хватало времени, чтобы купить подарок, чтобы достать – дело было зимой – цветы, но свое искреннее уважение к старшему человеку, женщине, он выразил так, как в наше время мало кто даже рискнет – из-за боязни показаться смешным – выразить. Он не боялся.

К 1972 году он уже безоговорочно считался лучшим хоккеистом не только в Советском Союзе, но и в Европе. Четырехкратный чемпион СССР, трехкратный чемпион мира и двукратный чемпион Европы – столько званий в его возрасте, кажется, ни у кого еще не было. На чемпионате СССР в 1971 году он стал лучшим бомбардиром, забросив в ворота соперников сорок шайб. В начале 1972 года в составе сборной СССР он завоевал олимпийское золото и стал лучшим бомбардиром турнира, забросив девять шайб, хотя играть ему пришлось не в привычной тройке, а с Владимиром Викуловым и Анатолием Фирсовым – таково было решение Тарасова. Журналисты всего мира буквально гонялись за ним и за всеми, кто мог хоть что-нибудь о нем рассказать.

В матче с американцами, который советские хоккеисты выиграли со счетом 7:2, Харламов и Викулов провели такую скоростную комбинацию, что зрители даже не смогли разглядеть, кто из них забил гол – шайба летала между их клюшками со скоростью, недоступной человеческому глазу. Только видеоповтор помог установить, что в ворота ее отправил все-таки Харламов. Хотя, сказать по правде, это было важно лишь для статистики, потому что сама комбинация была настолько великолепна, что ее можно было в учебники по хоккейному мастерству вносить.

Через два месяца Харламов уже играл в Праге на чемпионате мира, причем опять в новой тройке: Викулов – Мальцев – Харламов. Этот чемпионат наша сборная не выиграла, но больше всех шайб забила именно эта тройка. А Мальцев и Харламов с тех пор стали большими друзьями.

Но все эти соревнования померкли перед главным хоккейным событием 1972 года, о котором с благоговением вспоминают и поныне – перед знаменитой серией матчей между хоккейной сборной СССР и профессионалами Канады, которая стартовала 2 сентября 1972 года на льду монреальского «Форума».

Что нас вело? Что заставляло работать на тренировках с полной отдачей сил? И те волевые навыки, которые вырабатывались на протяжении предыдущих сезонов, и понимание необходимости предлагаемых нам новых нагрузок: и я и мои товарищи снова хотим играть в сборной, хотим, чтобы советский хоккей снова поднялся на высшую ступень пьедестала почета.

Если бы не стремился я стать чемпионом мира, то… Зачем они мне нужны, эти прыжки, зачем нужны сверхусилия?! Так себе, на каком-то уровне (надеюсь, выше среднего) сыграл бы я и без борьбы с собой, без этих ста пятидесяти прыжков и десяти забегов на четыреста метров.

Бывают моменты, когда не хочется ни играть, ни тренироваться. Ничего не хочется: глаза не смотрели бы на лед, на шайбу и на клюшку. Тем более, трудно справиться с апатией в неудачном сезоне.

Уговариваешь себя потерпеть час-полтора, собраться с духом, с силами и выложиться, по-настоящему поработать на тренировке – так, как следует. Все вроде бы понимаешь, но ничего не получается.

Иногда после проигранного матча, когда мучительно болят мышцы, когда нет, кажется, сил шевельнуть рукой, приходит мысль: все, хватит, пора кончать, пусть молодые побегают. Не пропаду. Не устраиваю ЦСКА – перейду в другой клуб, борющийся за восьмое или девятое место.

Впрочем, здесь я, пожалуй, не прав. Сегодня и те команды, что остаются на восьмом-девятом месте, тоже работают необычайно старательно. Пробелы, недостатки в технической и тактической подготовке компенсируют движением, желанием играть, энтузиазмом. Сегодня большой хоккей немыслим без трудолюбия, без волевого начала.

Однако подобные панические мысли порождаются лишь крайней усталостью, и, если честно, не хотел бы я, чтобы мне в один «прекрасный» день сказали, что не устраиваю я больше столичных армейцев.

Нет, пока есть силы, пока хватает характера, будем работать. Бегать, прыгать, таскать штангу, бросать и бросать шайбу в ворота, снова и снова ввязываться в единоборство с соперниками, которые никак не хотят пропускать к своим воротам.

Как игрока во времени, можно сказать, в истории всего хоккея не мне, наверное, его оценивать – есть люди поавторитетнее в спорте. Однако его самого моя оценка всегда интересовала – и к моим словам он обычно прислушивался. Никогда от замечаний не отмахивался. А перед матерью – она на игры не ходила никогда – держал отчет, привык к ее требовательности.

Я же приходил на матч всегда пораньше, чтобы встретить автобус с игроками. У нас с сыном и традиция образовалась – когда автобус подъезжал к служебному входу, я обязательно подходил к дверце и успевал сказать несколько напутственных слов… И после игры спешил подойти к нему – высказать свое мнение…