Памятное. Новые горизонты. Книга 1 - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Громыко cтр.№ 43

Стимсон запомнился как человек уже преклонного возраста, намного старше Форрестола. Его отличали специфическая англосаксонская уравновешенность, спокойствие, хотя чаще внешнее. Речь и голос его были невыразительными, монотонными. Раньше о таких людях говорили: похож на дьячка. Но слова Стимсона ложились плотно, выглядели обдуманными. Он хотя и скупо, но все же вполне определенно высказывался за развитие американо-советского сотрудничества и после завершения войны.

Если добавить к этому, что начальник штаба армии США Джордж Маршалл тоже многократно высказывался в пользу добрых отношений между СССР и США, то становилось ясным, что верхушка американских вооруженных сил тогда, в период войны, относилась к нашей стране совсем не плохо. Последующие изменения в подходе Вашингтона к Советскому Союзу являлись следствием решений, принятых на высоком политическом уровне, а за ними стоял всемогущий крупный капитал, монополии, военный бизнес. Менялась официальная политика, а с нею и взгляды американских военных деятелей.

Джордж Маршалл был крупным военным и государственным деятелем в период войны. Его знали еще в тридцатых годах как человека реакционных взглядов, тесно связанного с крупными монополиями. В 1939 году он одно время исполнял обязанности начальника Генерального штаба, а в 1939–1945 годах являлся начальником штаба сухопутных сил США. Встречался я с ним в Вашингтоне во время его кратковременных визитов из Европы в столицу.

Заслуживает внимания наша беседа в день вручения советских орденов американским военным высокого ранга. Советское государство наградило тогда генерала Маршалла орденом Суворова I степени. В указе Президиума Верховного Совета СССР за подписями М.И. Калинина и А.Ф. Горкина говорилось, что это была награда за выдающуюся военную деятельность и заслуги в деле руководства американскими вооруженными силами в борьбе против общего врага Советского Союза и Соединенных Штатов Америки – гитлеровской Германии.

…Торжественная церемония в роскошной гостинице Вашингтона «Мэйфлауэр». Как обычно в таких случаях, толпа журналистов, фотокорреспондентов и кинооператоров. Много представителей вооруженных сил США в парадной военной форме. Все подтянуты.

Вручаю ордена и поздравляю награжденных, в том числе старшего по званию среди них Маршалла. Нас тоже поздравляют с успехами на фронтах. Война еще не закончена, но всем ясно, что победа не за горами.

После вручения наград у меня с Маршаллом происходит разговор. Он заявляет:

– И я лично, и мои подчиненные – штабные работники – восхищаемся не только мужеством ваших солдат, но и тем искусством побеждать, которое проявляют ваши военачальники. В целом Красная армия заслужила, чтобы ее называли непобедимой. И это говорю я – человек, скупой на комплименты…

Маршалл в той беседе тщательно избегал обращения к политическим вопросам, относящимся к будущему Европы, и, в частности, к тому, как быть с поверженной Германией.

О том, насколько выделялся Маршалл как важная фигура на американском политическом горизонте, свидетельствует хотя бы то, что администрация США привлекала его к работе всех крупнейших международных конференций и встреч времен Второй мировой войны, в том числе в Тегеране, Ялте и Потсдаме.

Авторитет генерала-штабиста и впоследствии был принят во внимание администрацией. В 1947–1949 годах Маршалл стал Государственным секретарем США. Его именем окрестили план, рассчитанный на проведение в жизнь «доктрины» Трумэна в отношении Западной Германии и некоторых других стран Западной Европы. Цель «плана Маршалла» состояла в том, чтобы укрепить позиции капитализма в Западной Европе и воспрепятствовать там прогрессивным социальным преобразованиям.

Впоследствии он стал одним из апологетов холодной войны и создания НАТО, а свою политическую карьеру закончил на посту министра обороны США. Дипломатический фрак и военный мундир оказались как бы слиты воедино у Джорджа Маршалла.

В годы войны важным направлением работы посольства СССР в Вашингтоне было информирование американской общественности о ходе борьбы советского народа против немецко-фашистских захватчиков, укрепление в американцах духа уверенности в неизбежности победы над фашизмом. Это считалось нами задачей большого значения. Американцев, особенно после Пёрл-Харбора, все сильнее тревожил вопрос о том, выстоит ли Советский Союз, хватит ли сил у стран антигитлеровской коалиции, чтобы сокрушить фашистских агрессоров.

Ставился этот вопрос и представителями американского крупного бизнеса. Владельцы миллионов и миллиардов долларов очень этим интересовались, и по-своему искренне. Одним из них стал Нельсон Рокфеллер, с которым мне как послу доводилось довольно часто встречаться.

Известно, что Рузвельт стремился использовать имя Рокфеллеров, которое считалось и все еще считается как бы символом богатой Америки, отчасти и для того, чтобы амортизировать критику по адресу своей политики со стороны тех, кто косо смотрел на экономические эксперименты президента. Нельсону Рокфеллеру, наиболее видному представителю этого семейства и обладавшему, в отличие от некоторых других братьев, политическим складом ума, администрация выделила конкретный участок работы – координатора по делам Латинской Америки.

Вряд ли кто в Вашингтоне мог объяснить, что значит «координатор». Но всякий понимал, что семейство мультимиллионеров обращает ноль внимания на официальные титулы. Для него главный титул – «господин доллар» в сочетании со словом «миллиарды». В этих двух словах заключена подлинно магическая сила в условиях Америки, будь то в военное или мирное время.

Разумеется, мои беседы с Рокфеллером меньше всего касались дел Латинской Америки, а больше – проблем международной политики и вопросов отношений между СССР и США. Он обладал довольно подробной информацией в области политики.

– Я принадлежу к числу сторонников поддержания нормальных и даже добрых отношений между двумя нашими державами, – много раз говорил мне Н. Рокфеллер.

Правда, складывалось впечатление, что он не очень четко представлял себе, как эти отношения должны развиваться после войны в сфере политики, экономики, человеческих контактов. Да этого, пожалуй, в администрации тогда никто толком не знал, хотя определенные предположения строились. Опыт предвоенного периода развития советско-американских связей оставался скромным и не на все давал ответ.

Тем не менее это не мешало Рокфеллеру высказывать смелые мысли. Они формулировались таким образом, что его собственные взгляды порой не отличались от взглядов правительства США. Вообще если Рокфеллер касался политики, то вел о ней речь с большим размахом.

– Меня не смущает то, что будут говорить о моих высказываниях политики-профессионалы из администрации, – смело заявлял он.

Занимаемое им положение Рокфеллер рассматривал в качестве ступеньки, с которой мог бы шагнуть и выше по лестнице, ведущей в Белый дом. Это, конечно, не ускользало от внимания Рузвельта и его непосредственного окружения, однако мало тревожило. Президент тогда не видел, да и не имел грозных конкурентов на политической арене США. В целом Рузвельт неплохо использовал для своей выгоды имя Рокфеллера.