Эпоха лишних смыслов - читать онлайн книгу. Автор: Александра Гардт cтр.№ 24

– Ты понимаешь, конечно, что послезавтра она уже не выйдет? – Арлинова откинулась на спинку кресла.

– Если вы надеетесь договориться с Павлом Александровичем, то не надейтесь даже, он на пенсию вышел. Я теперь старший по закрытию реальностей.

Последние слова в корне меняли дело. Высказывать свое мнение стало небезопасно для других людей.

– Поздравляю, – спокойно сказала Арлинова.

Теперь бушевал и едва сдерживался уже Гамов. Старая, как мир, история. Она почему-то заставляла мое сердце болеть.

– А Нина не насовсем, не расстраивайтесь. Поработает пару месяцев, посмотрит, чем вы занимаетесь и не надо ли вас расформировать и присоединить к нам, проведет assessment [7] , короче говоря.

Меня передернуло.

– Ты упал совсем, да? – нервно спросил Гера. – Нас – закрывать?

– Не закрывать, а расформировывать. – Степа поднял указательный палец.

Я сдулась окончательно. Пришел, наговорил гадостей, используя свое положение… Хорошенькие у Гамова знакомые.

– Так что теперь я ваш лучший друг, царь и бог. Засим откланиваюсь!

– Подожди, – обронила Арлинова. – Ты тут бегал, мельтешил, нашу лучшую сотрудницу в чем-то обвинял… А сам даже не дослушал.

Я резко замотала головой и сделала большие глаза. Степа обернулся ко мне и сладко проговорил:

– И в самом деле. Давай.

– Сказать даже нечего. – Я как можно тяжелее вздохнула.

Блондин манерно закатил глаза.

– Нет уж, Роза Константиновна, вперед. Проведите нам assessment Степана, если выражаться его словами. Он сам этого так хотел! – Арлинова выразительно посмотрела на меня.

Я кивнула, стараясь подавить смешок.

– Волосы, значит, выпрямленные.

– Это мы уже слышали. Что-нибудь новенькое можно придумать было?

Я вдохнула поглубже и передернула плечами:

– На руке «Ролекс», но самый простенький, стоит трешку здесь, в дьюти-фри можно купить за две с половиной. Джинсы «Версаче», триста баксов, рубашка за сотку, пуловер еще двести, ботинки двести, пальто, пожалуй, пятьсот. Дешевенький загар из солярия, пятый айфон… – С каждой произнесенной фразой Степа менялся в лице. – Ну что, крепкий средний класс, всеми силами рвущийся в высокий средний. Получается, прямо скажем, не очень. Значит, писатель опять же таки средней руки, подрабатывает везде, где только можно. Зациклен на собственной внешности и считает, что прямое каре зрительно уменьшает длину носа.

Гера расхохотался в голос, и я поняла, что моя миссия окончена.

Бледный до синевы Степа хотел что-то сказать, но вместо этого развернулся и вышел из комнаты.

После этого засмеялись все присутствующие.

– Первый человек на Луне, в смысле, поставивший Степу на место. – Туров никак не мог отдышаться.

– Как его фамилия-то? – раздраженно поинтересовалась я.

– Михайлов, – отозвалась Арлинова. – А ты не знала?

Образ сщелкнулся, и я чуть язык себе не откусила. Михайлов? Степан?

– Тот самый? – вытаращила глаза я.

– Представь себе, – сказал Герман.

– Так. – Арлинова поправила прическу. – Сегодня меня не интересует, почему вы никому не сказали, что идете на деконструкцию. В порядке исключения. Дети вы хорошие. Во-первых, чтобы больше такого не было. Во-вторых, с завтрашнего дня все на работе вовремя. Ясно?

Мы с Герой синхронно кивнули, переглянулись и пошли к двери.

– Спасибо, – сипло прошептала я, когда мы добрались до его кабинета.

– Ненавижу тебя! – экспрессивно воскликнул Гера и скрылся в его недрах.

Я хмыкнула и обернулась: так и есть, ко мне стремительно приближался Гамов. Повезло же, что я могу держать нейтральное выражение лица почти в любой ситуации.

– Что это за чушь про закрытие?

– Никакой чуши. – Я медленно двинулась по коридору, чувствуя, как с плеч падает гора, уступая место новой. – Закрыли нео-нуар, подумаешь. Сказать было надо, но мне так не хотелось облекать мысль в слова. – У тебя же праздник, Макс. Отвлекать не хотели.

– Два дня закрывали? – Гамов поймал меня за локоть и развернул к себе.

Будто душу за три струны наружу вырвал.

– Именно. Сначала к нему съездили, потом… Потом я читала роман. Потом закрыли с утра. И пили весь день.

Гамов помолчал. Через мгновение сказал задумчиво, глядя мне прямо в глаза:

– Я думал, у вас что-то с Германом было.

Я расхохоталась от души. Даже в том состоянии, в котором мы находились двое суток, подобные мысли нас не посещали.

– А пили-то почему?

– С Лешкой рассталась, вот и пили.

Я дернула руку на себя, впрочем, безуспешно.

– Пойдем работать, Макс.

– Ты рассталась с Лешкой? – Он будто и не слышал предыдущей фразы.

– Ага. А тебя надо поздравить, так что вечером нальешь мне. Заодно и опохмелюсь.

Я перешагнула порог кабинета и некстати подумала о том, что мы взаправду закрывали реальность. Ту, в которой жена Макса носила его ребенка, ту, в которой папа бросил нас с мамой… Самую отвратительную реальность из всех.

Гамов мешкал в коридоре, и мне было неинтересно почему.

Я третий раз набирала непослушными с мороза пальцами код – и третий раз ошибалась. Клавиши домофона напоследок обожгли руку металлическим холодом, и я чуть было не расплакалась, испытав совершенно непонятное отчаяние. Нужно было сделать глубокий вдох, собраться – и просто набрать цифру за цифрой, вообще ни о чем не думая. Вместо этого очень хотелось зарыться в сугроб и пролежать там всю оставшуюся жизнь.

Раздался писк, дверь открылась сама, и я взлетела по ступеням на третий этаж, даже не посмотрев на своего спасителя. В висках мигренью билось одно-единственное слово, не слышанное мной уже очень давно, и я откровенно паниковала.

Одиночество – то самое, настоящее, пронизывающее. Когда не нужен никому, кроме себя. Я сползла по входной двери вниз. В квартире было темно и на удивление тихо. Да и то, как сказать, насчет себя вопрос тоже весьма спорный. Самодостаточность – конечно, хорошо, но первые два года в Москве меня спасало только количество пар, пять в день. А потом появился Лешка, вместе с ним – секс и ощущение, что хотя бы один человек без тебя точно умрет, часа не протянет. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы выстроить стену, прочную такую перегородку между собой и космосом, остатки которой в данный момент уносило в разные стороны на невероятных скоростях.