Дело о чертовом зеркале - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Персиков cтр.№ 12

– Позвольте, милостивый государь, – начал репортер (разумеется, с легкой картавостью), пытаясь высвободить свой щегольской пиджак из цепких рук панслависта. – Во-первых, я крещеный православной веры, а во‑вторых, я представляю здесь крупную губернскую газету, в которой, если вы не прекратите сей же час свое безобразное поведение, завтра же появится статья о том, как старокузнецкие ученые мужи относятся к прессе! И вообще, господа, потрудитесь объяснить, что здесь происходит? – закончил он свою филиппику, обращаясь уже ко всем присутствующим.

– Сейчас я тебе объясню доходчиво, друг ситный, Иван Абрамыч. – Специалист по древнеславянской истории наконец выпустил из рук пиджак репортера и принялся совершенно недвусмысленно закатывать рукава. Корреспондент медленно попятился к стене, оглядываясь в поисках путей к отступлению.

– Постойте, Никита Зиновьевич, обойдемся без рукоприкладства. В конце концов, мы ведь не шпана какая-нибудь, а люди науки. Давайте лучше посмотрим, что он там писал в своей телеграмме, – сказал Погорельцев, уверенным движением отодвигая слависта в сторону. Затем подошел к столу, поднял бланк к самым глазам и прочитал вслух, так, чтобы всем было слышно:

– Заголовок: «Падение старокузнецкого научного сообщества». Подзаголовок: «Великий британский ученый лорд Мак-Роберт упал с лестницы в музее». И дальше текст заметки: «Малозначительное с научной точки зрения мероприятие, организованное Старокузнецким историческим обществом во главе с проф. Смородиновым, обернулось международным скандалом. Известный на весь мир британский ученый, престарелый лорд Эндрю Мак-Роберт, вот уже много лет страдающий параличом нижних конечностей и передвигающийся в инвалидном кресле, который случайно проездом оказался в Старокузнецке и решил почтить своим присутствием означенное действо, из-за недосмотра и безответственности организаторов упал с лестницы во время церемонии открытия так называемого «Золотого витязя» и теперь находится при смерти. Вот так в очередной раз наши соседи доказали свою полную неспособность к организации даже столь малозначительных мероприятий, не говоря уже о приеме высоких иностранных гостей. Перефразируя известную русскую пословицу, не по Сеньке шапка. Подумать только, в каком неприглядном свете предстала Россия перед почтенным ученым мужем. А обиднее всего то, что есть ведь на Руси-матушке и достойные губернии, да только вспоминать о нашем отечестве британский историк теперь будет с содроганием, и то, если его не погубят старокузнецкие эскулапы. Вашему корреспонденту удалось задать великому ученому несколько вопросов буквально за несколько минут до того, как случился этот ужасный инцидент. Специальное интервью профессора только для наших читателей появится в ближайшем номере газеты. Мы будем следить за развитием собы…» Мда-а… У вас два «несколько» в одном предложении, господин Рабинов, – закончил чтение Погорельцев и многозначительно посмотрел на журналиста.

– Хватайте его, господа. Покажем ему, как мы умеем организовывать значительные мероприятия! – послышалось из толпы, и негодующие историки стали брать незадачливого корреспондента в кольцо, лишая возможности ретироваться. Кто-то уже прихватил его за лацкан. Журналист попытался высвободиться, да не вышло, только лацкан надорвал. В воздухе запахло расправой. – Куда дел «Золотого витязя», подлец?

– Какого еще витязя? – заверещал горе-журналист, чуя, что запахло жареным.

– Господа ученые, отставить самосуд! – послышался вдруг окрик городового, в сопровождении двух дюжих молодцов так кстати для репортера появившегося на телеграфе. – Я имею предписание доставить этого господина в участок для разбирательства. Соблаговолите расступиться. – И, обращаясь к своим спутникам, добавил: – Петухов, Мальцев, а нуте-ка, берите этого молодца. Свезем его в седьмой.

Репортер не стал оказывать сопротивления властям, а даже, наоборот, испытал при этих словах вполне понятное облегчение и с видимым энтузиазмом вверил себя в руки охранителей порядка.

Журналиста вывели из здания телеграфа, посадили в коляску и повезли в участок. Кто-то из зевак сказал:

– Глядите-ка, Егор, никак бомбиста заарестовали…

Вскоре место несостоявшейся расправы стали покидать и сконфуженные историки. Кто-то отправился в ресторан «Монмартр» подлечить нервы, кто-то решил вернуться в музей, чтобы посмотреть, что скажет о характере травм доктор Родин.

Тут и раздался где-то совсем рядом душераздирающий вопль, заглушаемый воем собак.

* * *

Родин прибыл в губернский музей быстро, минут за двадцать после того, как в больницу прибежал перепуганный мальчишка. Оставив коляску на улице и кинув вожжи толстяку в униформе, доктор решительно поднялся по широкой лестнице, держа в одной руке свою неизменную трость, а в другой – тяжелый саквояж.

– Что стряслось? Где пострадавшие? – на ходу спрашивал он у знакомых еще по университету историков (исторический и медицинский факультеты находились в одном здании).

– Георгий Иванович! – шептал с придыханием Андрей Киселев, дослужившийся до доцента. – Скандал! Скандал! Какой-то негодяй (думаю, что его вот-вот схватят) придушил английского гостя, сунул его в альков, а другого, старика Мак-Роберта скинул с лестницы! Да еще и украл «Золотого витязя», бедный Смородинов еле дышит!

– Скверно, – хмыкнул Родин, быстро и ловко моя руки в особом рукомойнике. – А где Иван Гусев? Тут ли?

– Ванюша не приходил, – Киселев держал перед Родиным полотенце, – флюс у него, видать, так и не встал с кровати. Ну оно, может, и к лучшему, хоть не видел этот позор. Он, как вы знаете, парень нервический, ученый не кабинетный… Не дай бог до греха бы дошло…

Родин наконец зашел в кабинет директора, где в разных углах лежали на креслах и кушетках пострадавшие. Начать осмотр было решено с самого пожилого: седовласого лорда в клетчатой юбке.

– Милорд, – сказал Георгий, кланяясь, – для меня большая честь вас осмотреть, так как я был давним поклонником ваших книг… Ваш голос – голос отважного путешественника – звучал в моей голове с самого раннего детства…

Старик приподнялся на локтях и пристально посмотрел в лицо молодого врача, расстегивая свою рубашку узловатыми пальцами.

– Благодарю… Для нашего брата комплимент от читателей важнее любого лекарства… Что ж, я думаю, серьезных травм у меня нет, я удачно сгруппировался… А ноги давно не чувствуют боли!

Пока Родин осматривал и пальпировал жилистое тело старика, покрытое старыми шрамами, Мак-Роберт смотрел на его отражение в старинном зеркале.

– А ведь мы с вами встречались, молодой человек, – с улыбкой сказал он. – Правда, немного по разные стороны баррикад, если так можно выразиться.

Родин улыбнулся.

– Неужели вы участвовали в Англо-бурской бойне на стороне Британии? Я всегда считал вас человеком науки, который выше политических дрязг… Здесь не больно?

– Терпимо, терпимо… – Лорд замялся, подбирая слова. – Видите ли, при всей любви к науке и преданности ко всем странам земного шара, я был и остаюсь патриотом Британской империи. Я знаю, у вас, русских, принято бить в спину своей стране, особенно когда она немного пошатнулась. А мы, истинные британцы, такой привычки не имеем. Да, вот тут больно. Перелом? Проклятые кости к старости стали совсем ломкие…