Дневник Джанни Урагани - читать онлайн книгу. Автор: Луиджи Бертелли cтр.№ 49

Да, именно так. Меня выгнали из пансиона Пьерпаоли, и это, конечно, большое несчастье, но зато я наконец-то дома, и это настоящая удача.

Но всё по порядку.

Утром 14‑го у меня было дурное предчувствие, и оно меня не обмануло.

Едва переступив порог дортуара, я сразу понял: вот оно. Это читалось на лицах, в воздухе повисло что-то важное и торжественное, предвещавшее беду.

Навстречу мне попался Карло Пецци, он шепнул мне на ходу:

– Допросили всех старших, кроме меня, Микелоцци и дель Понте…

– А из наших, – ответил я, – вызвали всех, кроме меня и Джиджино Балестры!

– Видимо, нас раскусили. Я слышал, что синьора Джелтруде управляет расследованием с кровати, это она отдаёт распоряжения Кальпурнию, который, конечно, сам не способен раскрыть такое дело… Мы договорились на допросе молчать как рыбы, чтобы ещё сильнее не испортить положение.

– Мы с Балестрой тоже так сделаем, клянусь! – я поднял правую руку.

И тут ко мне подошёл сторож и сказал:

– Вас вызывают к директору.

Признаюсь, это был тяжёлый миг для меня. Кровь вскипела в жилах… но всего на миг, и в кабинет директора я входил уже спокойно и уверенно.

Синьор Станислао, всё ещё с чёрным тюрбаном на голове и с фингалом, который теперь сделался фиолетовым, сидел за столом. Он уставился на меня, ни слова не говоря, видимо, решил, что это меня ужасно испугает, но я-то знал эти уловки и рассеянно шарил взглядом по полкам с книгами в роскошных позолоченных переплётах, которые никто никогда не открывал.

Наконец директор грозно спросил меня:

– Вы, Джованни Стоппани, в ночь с 13‑го на 14‑е около полуночи вышли из дортуара и отсутствовали около часа. Это так?

Я продолжал разглядывать книги на полках.

– Я к вам обращаюсь, – повторил синьор Станислао, повышая голос. – Так это или не так?

Не получив ответа, он проорал ещё громче:

– Эй, я вам говорю! Отвечайте и расскажите, где вы были и что делали целый час!

Теперь я уставился на карту Америки, которая висела на стене справа от стола…и продолжал делать вид, что не слышу.

Тогда синьор Станислао встал, упершись руками в стол и вытаращив на меня глаза, заорал:

– Отвечай! Немедленно отвечай! Мерзавец!

Но я не дрогнул, а в голове пронеслось: «Раз он так злится, значит, меня вызвали первым из всех подозреваемых».

Тут открылась дверь и показалась синьора Джелтруде в бледно-зелёном домашнем халате и с таким же бледно-зелёным лицом, она с ненавистью уставилась на меня.

– В чём дело? – спросила она. – Что за крики?

– Дело в том, – ответил директор, – что этот мерзавец не отвечает на мои вопросы.

– Я сама с ним разберусь, – сказала она, – а вы как были, так и останетесь…

Она оборвала себя на полуслове, но я понял, и синьор Станислао наверняка тоже, что она хотела сказать «болваном».

Директриса сделала три шага вперёд, нависла надо мной, упёрла руки в боки и зашипела тихим голосом, в котором слышалась такая ярость, что у меня по спине побежали мурашки:

– Ах ты не отвечаешь? Вот поганец. Не хочешь признаваться? В своих подвигах! А кто давеча помог сбежать другому такому же поганцу, Тито Бароццо? К счастью, кое-кто тебя видел и рассказал об этом… А ты-то думал, тебе это сойдёт с рук? Ты весь пансион поднял на уши с первого дня, как свалился на нашу голову, своими мерзкими выдумками и гнусной клеветой… С нас довольно! И без допроса есть столько доказательств и свидетельств твоих выходок, что мы ещё вчера известили твоего отца, чтобы он забрал тебя, и сейчас он уже в пути… А уж коли он не захочет держать тебя дома, то отправит на каторгу, единственное подходящее место для такого негодяя, как ты!

Она схватила меня за плечо и тряхнула:

– Мы уже всё знаем! Единственное, что нужно узнать: куда отправился Бароццо? Тебе известно?

Я не ответил, она тряхнула меня сильнее:

– Отвечай. Куда он делся?

Я ни гу-гу, она в отчаянье замахнулась, но я отпрянул, схватил японскую вазу с этажерки и сделал вид, что собираюсь бросить её об пол.

– Бандит! Разбойник! – вопила директриса, потрясая кулаком. – Не тронь вазу! Гасперо!

Прибежал сторож.

– Уведите это чудовище и проследите, чтоб он собрал свои вещи, слава Богу, скоро мы от него избавимся! Приведите сюда Балестру.

Сторож отвёл меня в дортуар, велел мне переодеться в мою одежду, ту самую, что была на мне, когда я приехал в пансион (кстати, она стала мне коротка и широка – яркое свидетельство того, что на рационе пансиона Пьерпаоли дети хоть и вытягиваются, но тощают), и собрать чемодан.

Потом он повернулся и сказал:

– Сидите здесь, скоро приедет ваш отец, и у нас, бог даст, воцарится мир и покой.

– Болван, ещё больший, чем синьор Станислао, что тут скажешь! – не сдержался я.

Он ушам своим не поверил, развернулся ко мне лицом и воскликнул:

– Повторите, что вы сказали?!

– Болван! – повторил я.

Он укусил себя за палец, чтобы мне не врезать, и стремительно удалился, а я крикнул ему вслед:

– Если захочешь ещё раз это услышать, приходи, не стесняйся!

И расхохотался; но это был натянутый смех, потому что в глубине души я ужасно злился, злился, что не могу разобраться в этой запутанной истории и что мне ничего не известно о судьбе моих товарищей из тайного общества.

Вырисовывалась такая картина: своим смехом мы с Джиджино выдали Кальпурнию наш наблюдательный пункт; пока все были на занятиях, Кальпурний велел тайно его заделать; потом Кальпурний сообразил, что побоище роковой ночи вряд ли устроил дух дядюшки Пьерпаоло, а скорее кто-то из воспитанников; он стал допрашивать всяких подлиз, пытаясь выяснить, кто в эту ночь выходил из дортуара; и наконец нашёлся трус, который в ту ночь не спал и видел, как заговорщики выходили из дортуара, и охотно на них донёс.

Безусловно, доносчиков было по крайней мере двое: один из старших, который выдал Марио Микелоцци, Карло Пецци и Маурицио дель Понте, и один из младших, который выдал меня и Джиджино Балестру.

И ещё одно бесспорно: по наущению своей хитрой жены Кальпурний делает вид, что расследует только наше пособничество побегу Бароццо, даже не намекая на, скажем так, спиритический заговор, хотя это на самом деле гораздо более тяжкое преступление. Но если все о нём узнают, это погубит репутацию директора с директрисой… и повара в придачу!