Темные истории - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Мамошина cтр.№ 5

Их любовь казалась им вечной, сумасшедшей, настоящей… Невысокая черноволосая девушка с серыми глазами, кажущимися огромными на бледном лице, и высокий, болезненно худой парень… Оба всегда в черном, на ее шее — готический анкх, на его пальцах — перстни-черепа. Однокурсники считали их готами, а иногда — просто сбрендившими неформалами… Парочка никогда не отзывалась на настоящие имена, предпочитая никнеймы — Черная Карамель и Бес. Даже преподавателям пришлось с этим смирится, забыв про Кашицину Елену и Федорчука Василия. Ведь какие-то Ленка и Васька ни за что не сравняться с опасной, тягуче-сладкой Черной Карамелью и коротким, но емким Бес, верно?.. А Василиса, которую никто не называл по отчеству, жутко раздражала парочку. Она всегда обращалась по имени, потому что на иронично-презрительное «Бес» откликаться не получалось, а уж «Карамель» в ее устах звучало, как «гламурная конфетка» и все с той же убийственной иронией.

Пары Василисы всегда стояли с утра, только усиливая раздражение, вот и сейчас Федорчук стремительной походкой вошел в аудиторию, швырнул сумку на парту и плюхнулся на стул. Он был первым и успел занять удобное местечко в самом конце первого ряда, да еще и у окна.

— Идеально, — тихо прошептала Карамель, присаживаясь рядышком. — Люблю последние парты, — а это она произнесла прямо над ухом, обдав горячим дыханием шею парня. — Помнишь?

Бес промолчал, лишь задумчиво устремил взгляд на темное утреннее небо. Он любил зиму. Холод, ледяной злой ветер, голые деревья, простирающие черные ветви к недоступным и ярким звездам, мертвое око полной луны и хищный серп месяца над безжизненной алмазной равниной снега… Раздражали только новогодние праздники, вся эта мишура, елки, противные дети с их радостным писком и яркие гирлянды, которые извращали мертвенный лунный свет, превращая выстуженные помертвевшие улицы ночного города в праздничные, яркие, живые.

Карамель, не дождавшись ответа, присела рядом, покопавшись в сумке, достала тетрадку в обложке из черного кожзама и начала вычерчивать замысловатый рисунок гелиевой ручкой.

Аудитория постепенно заполнялась, пришли три подружки-отличницы, вызывающие у Елены желание размазать смазливые мордочки прямо по асфальту, потом пришел староста — его Василиса Премерзкая считала одним из лучших по своему предмету, потом еще кто-то и еще, и вот в кабинете собралась вся группа, прозвенел звонок и последней явилась Василиса.

Карамель поспешно уставилась в парту, едва ощутила пронизывающий, словно ледяной ветер января, взгляд ассистентки, рядом глухо заворчал Бес, тоже чувствовавший себя исключительно неуютно под вниманием бирюзовых глаз.

Но вот Василиса отвернулась, и молодые люди вздохнули свободнее. Лене всегда было интересно, все ли однокурсники чувствуют такую же тяжесть в присутствии хрупкой девушки со слишком яркими глазами и вызывающего цвета волосами… Лена всегда украдкой оглядывалась, надеясь заметить что-нибудь, что докажет — она и Бес не единственные…

Сокурсники никак не проявляли дискомфорт, и Карамель вздохнула про себя. А Василиса тем временем привычно уточнила, кого нет, и назвала тему занятия: тайные общества 1821–1825 годов.

Бес всегда отзывался об ассистентке презрительно и насмешливо, Лена поддакивала, но в глубине души отлично осознавала, что он не прав: необычная преподаватель семинары вела намного интереснее, чем некоторые лекции, рассказывала что-то забавное, предлагала студентам самим построить версии альтернативного развития того или иного события, и вообще была на удивление демократична во всем.

— Время тянется… — Бес злобно прищурился, глядя на вызывающе-яркую фигуру за преподавательским столом, рассказывающую о «Русской правде», о том, что предлагал в ней декабрист Пестель, о том, что принципиально нового было в «Правде».

— А ведь именно Пестеля назвали «Наполеоном»? — староста, видимо, не только внимательно слушал, но и заранее подготовился, раз задал такой вопрос.

Василиса утвердительно качнула головой, с интересом глядя на парня, а потом повернулась и спросила:

— А кто именно связал внешность с революционной деятельностью Пестеля, Федорчук? — ее голос пронесся по аудитории свежим ветром.

Бес вскинул голову, и впервые на памяти Елены черные глаза друга встретились с ярко-бирюзовыми, ясными словно родниковая вода, глазами Василисы.

Спокойный, чуточку насмешливый интерес и пылающая ненависть.

— С чего ты взяла, что я знаю? — по аудитории прошелестел негодующий ропот — все-таки эта девушка пользовалась в группе уважением.

— Мне кажется, что ты помнишь, Бес, — в родниковой воде плясали веселые солнечные зайчики, а Лене показалось, что она уловила какой-то необъяснимый, двойной смысл, в словах ассистентки.

— А что это ты ко мне по прозвищу и без издевки? — Федорчук поднялся.

— Разве не этого ты хотел? — чуть улыбнулась ясноглазая, продолжая с интересом ученого, наблюдающего за любопытным поведением зверька, разглядывать Беса.

Елена нервно поерзала на стуле.

— Мы уходим! Черная Карамель! — властные нотки в голосе друга всегда действовали на девушку странным образом, они словно опьяняли, поднимая сладостное томление внизу живота, заставляя стучать сердце в новом, восхищенном ритме.

Сам Бес с грохотом отодвинул стул и устремился к двери, а за ним семенила Елена, последнее, что она услышала, прежде чем дверь с грохотом захлопнулась, был ответ Васлисы:

— Святой отец, исповедовавший Пестеля, и высказал это предположение…

Пустой коридор встретил укоризненной тишиной, Лене все-таки было стыдно, иногда ей начинало казаться, что с ее жизнью происходит нечто противоестественное, ощущение рассеивалось, едва губы Беса касались губ Елены: все сразу вставало на свои места…

— Пошли ко мне? — мрачно произнес друг, шагая чуть впереди, шаги его разносились эхом по коридору, словно на ботинках стояли набойки. — Не хочу здесь больше… — Он обернулся, и в черных глазах загорелись красные угольки, Еленей принимаемые за теплые искры.

— С тобой хоть в ад, — Карамель подхватила спутника под руку, уловив едва слышное согласное хмыканье.

На улице все было белым бело. Снег падал огромными хлопьями, засыпанные кусты казались ватными шарами, на ветвях деревьев оседало пушистое покрывало, а воздух был почти теплым, вряд ли ниже пяти градусов. Безветрие было наполнено шепотом падающего снега.

Елена послушно топала за Бесом, почти не поднимая головы, а потому, когда он резко остановился, врезалась ему в спину, парень резко свернул к магазину, ухватив замешкавшуюся девушку за руку, та едва успела увидеть, как навстречу им идет фигура в долгополой рясе…

— Курить будешь? — тихо спросил друг, когда они остановились у обшарпанного подъезда, на двери которого не было даже простенького электронного замка.

Из-под крыльца с шипением метнулась тощая кошка, зыркнув желто-зелеными глазищами на парочку. Животных Елена, особенно кошек, раньше очень любила, а потом ее Маркиза бросилась на Беса с едва ли не собачьим рычанием…